Лежачий полицейский - Юля Лемеш

Значит, главной остается версия про не поющую статичную гейшу. Возможно, в стиле садо-мазо.

Плохо, если до отца что-то дойдет. Он с радостью ухватится за малейшую возможность учинить публичную порку. Отберет у нас все, в грязи вываляет и гордо удалится в изгнание. К новой жене. Которой срочно подберет пару заместительниц помоложе и поглупее.

Я снова посмотрела на маму. Почему она так мало говорит? Думает все о чем-то. Знать бы еще, о чем. Так ведь не скажет.

– Мама, а о чем ты сейчас думаешь?

Только чуть приопущенные веки выдают удивление. Легонько похлопала меня по руке. Мол, все будет хорошо. Потом встала и сделала то, чего не случалось с поры моего безоблачного детства. Прижала мою голову к животу и ласково погладила. Я обмерла. Я боялась пошевелиться. Так мне было хорошо и стыдно, оттого что я в некотором смысле ее предала. Выдала чужую тайну каким-то Карабасам. Да еще в шмотках копалась. Свинья такая. Когда все выяснится, то я потребую, чтоб никто не выносил сор из избы. А просить-то кого? Карабасов? Они ребята странные, но не трепливые. Игоря? Так он и так никому ничего не скажет, но все равно стыдно.

Каюсь, только погладьте меня еще немного.

– Я тебя очень люблю, – шепчу я так, чтоб быть услышанной.

Звонкий поцелуй в макушку.

– Собирайся. Скоро Игорь за тобой приедет.

Повеселев, я побросала шмотки в сумку. Взяла самое необходимое, никаких нарядов. Удобная обувь на мягкой рифленой подошве. Крепкие брюки, непродуваемая куртка. Я примерно знаю, что мне предстоит. Карабасы говорили, что, может, даже на крыше сидеть придется, как Карлсону. Карлсон в капри. Удобная помесь брюк с шортами. Только почему капри?

Мама неожиданно извлекла из моего шкафа пару лучших вечерних платьев и аккуратно пристроила в мой багаж. Пришлось соорудить понимающее лицо и прихватить туфли. Кто знает, быть может, Игорь пригласит меня на рандеву?

– Мама, а я красивая? – пытаясь рассмотреть себя со всех сторон в зеркале, спросила я как можно скромнее.

– Вне всяких сомнений. Только живот подбери и подбородок не опускай так низко. А еще неплохо бы пресс подкачать и приучить себя не сутулиться.

Лучше бы промолчала.

– Зато у меня ноги длинные. И глаза большие. И еще, – я прикинула, к чему она точно не придерется, – и еще у меня хорошие зубы и профиль классический.

– Ты забыла упомянуть волосы. Кстати, не забудь взять фен, а шампунь выложи. Там купишь.

Пришлось снова перебирать сумку.

Игорь, как всегда, прибыл вовремя. Сигналил из машины, пока я пыталась одновременно уложить вещи и взять себя в руки. Так и не дождавшись моего появления, он все-таки набрался мужества подняться к нам, чтоб помочь донести вещи. Мне показалось – он теперь немного робел перед мамой. Впрочем, она этого не заметила, хотя на нервной почве Игорь был излишне многословен и говорил громче обычного. Он врать не любит. И ему было стыдно за наш заговор. Чтоб оправдать неестественное поведение, уже в машине он сообщил:

– А может, она по глупости попала в некрасивую историю. Например, начала в игровые заведения ходить. Она – женщина, следовательно, вполне может ошибаться. А там, сама знаешь, пошло-поехало, долги…

Встретив в моем лице откровенное непонимание, Игорь уже тише прибавил:

– Может, ее выкупать надо.

– Во-первых, теперь игры запрещены. Почти. Во-вторых, милый, какие на хрен долги? У нее и машины, и квартира. И какой-то дурацкий мотоцикл.

– Тогда не знаю…

Мама стояла у окна и махала нам вслед рукой.

Мне показалось, что она улыбается.

Чмок-чмок, мама. Я раскрою все твои секреты.

Глава 17

Теперь я обосновалась у Игоря. Точнее – попала в цепкие руки Карабасов. Энергии в них оказалось несколько больше, чем, скажем, в средних размеров тайфуне. Жало которого сфокусировано на мне.

Порой казалось, что предыдущий период биографии утомил Карабасов кабинетной работой. Просиживали штаны перед компьютерами. Лишь изредка позволяя себе стряхнуть прах с пропыленных мозгов, вырываясь на просторы тесных улиц. Чтоб подкачать вялые мышцы при помощи того же спортивного велосипеда.

По слухам, иногда они выгуливали принаряженную Аннушку. Пугая впечатлительных прохожих. Некоторым такие встречи приносили несказанное удовольствие. В основном, молодежи. Которая мгновенно доставала мобильники и немедленно присоединялась к владельцам скелета. Умоляя увековечить себя вместе с Аннушкой.

Аннушка была не против такого аншлага, а Карабасы поощряли любовь публики к скелету, считая такое влечение не только веселым, но и познавательным с точки зрения анатомии.

Наряды для скелета добывались в пресловутом секонде. Особой удачей считалось напялить на череп широкополую манерную шляпу. В некоторых, особо торжественных, случаях голову покрывали обыкновенной солдатской каской немецкого изготовления. На каске из патриотизма рисовали надпись «Гитлер-капут», а Аннушка удостаивалась щеточки усов под носом и облачалась в мундир.

– Прикинь, идем себе, а за нами несколько фашиков. Докопались до нас. «Хайль Гитлер!» – орут. Пришлось популярно объяснить, что мы по этому поводу думаем, – гневно рассказывал Барабас.

Эксперименты с усатым скелетом пришлось прекратить. История умалчивает, кто кого тогда бил, но не исключено, что именно этот эпизод оставил Аннушку без передних зубов.

– Нельзя использовать экспонат вместо ударно-дробящего оружия, – сетовал Барабас, обещая оснастить поврежденную челюсть новыми зубами.

Вспомнив про деда Нила и его верных оруженосцев, я предложила выпросить старушачью вставную челюсть для ремонта утрат, но Барабас категорично отказался.

– Когда Карабас созреет, мы наймем специалиста по протезированию и восстановим ее обворожительную улыбку. Как новая станет!

Я не удивлюсь, если им приходило в голову вырядиться в латы, но нереальный размер остановил. Представив себе ночь, громогласные шаги Карабаса в облачении рыцаря под ручку с дребезжащей Аннушкой в балетной пачке, я присвистнула от удовольствия.

Уж не знаю, всегда ли Карабасы так увлеченно хватаются за новое дело, но мое им показалось достойным азарта. Перед ними открылась новая, ранее неизведанная цель, сулящая неожиданный результат и сплошные сюрпризы. Поэтому они активно взялись за разработку плана боевых действий и не давали мне, несчастной, ни сна ни продыха.

Звонки верещали через каждые пять минут. Назойливые исследователи выспрашивали про мамины привычки и дотошно уточняли распорядок дня. Интересное кино – а я знаю, что она привыкла делать в мое отсутствие? Слава богу, до них доперло, что толку от меня как от комариного уха. Тогда они самостоятельно разработали тактику следственных мероприятий операции под кодовым названием «Бзик по маме».

– Это все ерунда по сравнению с моей бабушкой, – признался в приступе откровения Карабас. – Хотя по смыслу дело может оказаться схожим. Бабуля как на пенсию вышла, вдруг стала жить на широкую ногу. Покупает что хочет, мотается по заграницам и вообще молодится как девушка. Немного стараний – и я узнаю, что она не просто так себе бабушка, а многомужец какой-то. Прикинь – у нее было аж восемь мужей.

– Олигархи? – робко предположила я.

– Куда там. Самый продвинутый – бывший полковник милиции. И она решила провести инвентаризацию их чувств. Написала каждому строгое письмо. Типа неплохо бы за счастливые годы сделать ей надбавку к пенсии.

– Наверное, они были с ней счастливы? – догадалась я.

– По всей вероятности – да. Теперь каждый платит сколько может. Ежемесячно.

– Невероятно! – Мне показалась заманчивой такая непыльная перспектива улучшить свое благосостояние, жаль, что до пенсии как до революции.

– Но у твоей мамы был всего один супруг.

– И есть, – на мой взгляд, последняя фраза нуждалась в уточнении.

– Это как посмотреть, – осторожно прибавил Карабас.

Похоже, он боялся травмировать меня правдой об отце, или тут дело в мужской солидарности, но распространяться о второй папиной семье он не стал. Будто я не в курсе.

– Ладно. Все будет в ажуре. Не забывай, с кем имеешь дело, – «скромничал» внук выдающейся бабушки.

Нет, все-таки я права, Карабасы истосковались по движению. Сегодня мы приступаем к успокоению моей совести. К выворачиванию маминой тайны наизнанку. К возвращению блудного попугая из блуда.

Мы будем шпиками. Хотя я слабо представляю, в чем их деятельность заключается. Я даже не уверена, что они вообще существуют в реальной жизни, а не только в детективах.

– «Секретный агент» звучит лучше, – поправил меня Карабас, когда был назван «шпиком».

Ясным солнечным утром, когда все трудовое население сумрачно спешит на работу, а нетрудовое мстительно нежится в постели, мы вдвоем клевали носом, сидя в машине Барабаса. Шпикачество пока не вызывало у меня ничего кроме яростной зевоты. Барабас в ожидании первых известий напряженно барабанил похоронный марш пальцами по коленке.