«Странники» Судоплатова. «Попаданцы» идут на прорыв - Артем Рыбаков

С тошнотой я справился примерно за минуту – похоже, начинаю привыкать… После моих первых, тех, у подбитой «полуторки», отходил почти четверть часа, а тут подышал, подумал – и в норме. Щелкаю тангентой, подавая сигнал товарищам. Три длинных, два коротких: «Все в порядке. Задача выполнена». Было бы наоборот – три коротких и два длинных, то сигнал означал, что у меня проблемы. У командира код из трех «кликов», у Люка – из четырех. И не запутается никто, и случайно последовательность из трех тоновых сигналов набрать сложно. Пока отирался под стенами амбара, оба «коллеги» уже доложили о зачистке «своих» часовых. Теперь на все про все остается… одиннадцать минут! За это время мы должны собраться у машины-пеленгатора и приготовиться резать выходящих на смену караулов фрицев. Вначале хотели отлавливать их на постах, но, прикинув, что втроем семерых успокоить легче, чем в одно лицо троих, решили «танцевать» на центральной «площади» деревушки. Тем более что Бродяга обещал подсобить. А четверо на семерых – это куда как лучше!

«А хорошо, что немчура все невеликое местное население выгнала из домов: и из гражданских никто под горячую руку не попадет, и немцы в окружении знакомых рож хоть немного, но расслабятся… – думал я, осторожно скользя в предутреннем тумане. – А дымка на землю опустилась что надо – видимость снизилась до тридцати метров, а если бугорком каким или поленницей прикинуться, то враг вообще заметит, только наступив на тебя. Э, неплохо бы сбавить скорость, а то свои же ребята могут попробовать головенку открутить или что-нибудь острое под левую лопатку пристроить!»

Смутная тень мелькнула слева в промежутке между едва различимыми домами. Если бы не уже занимавшаяся заря, я бы и не заметил. Я негромко прищелкнул языком, одновременно положив руку на рукоять ножа. «Свои!» – услышав ответное цоканье, я облегченно отпустил оружие.

Опустившись на мокрую от росы траву, вопросительно посмотрел на командира.

– Пять минут! Мы с тобой обходим дом вокруг и нападаем на немцев с тыла! – Сашины жесты были скупы и одновременно красноречивы.

Киваю в ответ.

Командир дотрагивается до плеча сидящего у угла большой избы Люка, показывает большой палец Бродяге, и мы выдвигаемся.

В обычных условиях этот дом за пять минут можно раз двадцать кругом обежать, но сейчас мы еле успели. Стоило нам замереть в готовности у невысокого палисадника, как внутри дома, словно по заказу, раздались голоса. Точнее, вначале раздался глухой стук, как будто уронили что-то тяжелое, затем раздался взрыв смеха, и спустя несколько томительных мгновений дверь распахнулась.

– Гюнтер, в следующий раз я прикажу не полить тебя, а попрошу ребят дотащить до колодца! – всхлипывая от смеха, заявил один из немцев, спускаясь с невысокого, в три ступеньки, крыльца. – Будешь знать, как не выполнять приказы старшего по званию!

Следовавший за ним дородный солдат фыркал и мотал мокрой головой, одновременно застегивая на груди мышастый китель, – очевидно, это и был тот самый Гюнтер, для побудки которого пришлось применять радикальные средства. Еще пятеро спустились вслед за первыми двумя и лениво построились в колонну по двое.

«Хорошо, что мы не прекращали наблюдение за деревней и прибытие подкрепления к гансам не прошло незамеченным. Видимо, кто-то посчитал сообщение о засеченной рации заслуживающим внимания, и ближе к вечеру из Городца на двух телегах подтянулись еще полтора десятка солдат». – Я перекатил во рту короткую соломинку, подобранную на сеновале, и отстегнул тренчик на ножнах.

Фермер предостерегающе поднял руку – не шебуршись, мол.

Гефрайтор (туман понемногу рассеивался, и я смог рассмотреть петлицы) негромко скомандовал, и короткая колонна двинулась сменять посты. Чем мне немцы нравятся, так это любовью к порядку. Честно! Положено по уставу винтовку на ремне носить – и несут. Особенно эти – тыловики. Те, которых мы на дорогах видели, уже к войне привыкли и во время своих многокилометровых маршей по нашим пыльным дорогам они уже уставом не сильно заморачиваются, а эти, гляди ты, словно на какой-нибудь Александер-плац вышагивают!

Легкий толчок в плечо от командира – это значит нам пора.

«Саша ссутулился, отчего стал похож на атакующую горную гориллу… Странно, но почти всегда в боевые моменты в голову лезут всякие необычные ассоциации. Наверное, это психика так защищается от перегрузки…»

Замыкающие уже поравнялись с углом дома, когда я услышал… Нет, скорее еле уловил сдвоенный глухой удар…

Практически одновременно мы догнали идущих последними немцев…

Мой – тот, что справа! Невысокий, сантиметров на десять ниже меня… «Карабин» болтается на щуплом плече, воротник кителя замялся сзади…

Синхронно с его шагом наступаю под колено левой ноги и, резким движением левой руки отклонив голову в ту же сторону, вгоняю зажатый в правой обратным хватом нож в тощую шею! Сверху вниз и немного наискосок, так, что пятнадцатисантиметровый клинок уходит в тело врага почти целиком, по пути рассекая сонную артерию и мышцы. Может, и до сердца достал, кто знает…

«Теперь – снять!» – Тело действует «на автомате», словно я не живых людей превращаю тут в неживых, а форму демонстрирую на показательных…

Тяну нож на себя, а левой, уперевшись противнику между лопаток, помогаю, толкая его вперед. Снимая с клинка.

Немец ничком валится вперед.

Переступив через него и перехватив нож на прямой хват, бью следующего в почку.

Чувствую, как тот вздрагивает.

Но в этот момент левая рука, проскользнув по плечу, нащупывает его кадык. Пальцы стискиваются, комкая податливые хрящи гортани, а правая все бьет и бьет…

– «Ш-ш-ш!» – резкое и негромкое шипение выдергивает меня в реальный мир.

Отпускаю уже давно мертвого немца и быстро поворачиваюсь на звук.

Сашка!

А вот и Люк со Старым подходят…

«Какой придурок сказал про упоение боем? – медленно выдыхаю, чувствуя, как сходит с лица яростный оскал. – Остервенение? Да! Озверение! Любое слово, но не упоение! А еще тошнота и отвращение. Когда по раздавленному моими пальцами горлу последнего немца пробежала судорога, я чуть сам не… А! Потом страдать будем – работы еще…»

Командир жестами показывает, что нам с Люком надо идти в избу…

* * *

Взгляд со стороны. Тотен

Раз иголка, два иголка – будет елочка,Раз дощечка, два дощечка – будет лесенка,Раз словечко, два словечко – будет песенка.

«Ничего более идиотского, вам, гражданин Демин, в голову прийти, естественно, не могло? А ну, перестать петь мурню всякую! – строго отчитал я самого себя, заметив, что вот уже пару минут нервно приборматываю детскую песенку, не в силах соскочить с одного куплета. – Того и гляди «трофейные», как мы называем авиационного военврача и танкиста, заинтересуются, что же там такое бормочет себе под нос «очень важная» охраняемая ими персона. А «персона» на самом деле отчаянно трусит и волнуется!»

Хотя и у меня голова варит – именно я предложил Сергеичу, как приспособить достижения электроники будущего к нашей непростой партизанской работе! В моем «наладоннике» весьма удачно оказался установлен неплохой текстовый редактор, а уж всякие отчеты и таблицы составлять мне сам бог велел – экономист, ептыть… Вот и придумал, как использовать функцию автозамены для шифрования сообщений. Главное только – не забывать менять цвет шрифта и начинать шифрование с цифр. А после того как Ваня в дополнение к обычному ключу смастерил цифровую «гребенку», скорость передачи существенно увеличилась. Конечно, мне, привычному к компьютерной мышке, работать на двухстороннем ключе несложно, но с «гребенкой» еще лучше получается и «грязи» меньше. А всего-то пара тонких дощечек, в верхней из которых прорезано десять пазов, а между ними проложена выкроенная хитрым образом медная полоска. Достаточно провести металлическим контактом – я его «стилусом» по привычке называю – по соответствующей прорези, как в эфир выдается комбинация из «точек» и «тире», соответствующая одной из цифр. В «нулевой» прорези, к примеру, пять широких полосок, а в той, над которой цифра «1» написана, – одна узкая и четыре широких. Вот и ерзай туда-сюда, сверяясь с шифровкой и монотонно отсчитывая самому себе: «Раз, два, три… Раз, два, три…» Считать надо обязательно, иначе точки и тире сольются, и в Центре шифровальщики повесятся, разбирая сплошной поток знаков.

Ребятам сейчас куда как труднее… Нет, и на моем счету есть парочка немцев. Но одно дело – дать очередь из пулемета, заметить, как где-то там, вдалеке, упали еле различимые фигуры, и совсем другое – ножом, а то и голыми руками. Командир меня уговаривает, конечно. Утешает, что, мол, моя работа ничуть не менее ценная, чем их, но я-то сам знаю, что они постоянно по лезвию ножа ходят, в то время как я в тылу отсиживаюсь.