Последняя буква Севера - Лина Винчестер

не имею.

– Ты ведь с ними постоянно, Тряпка.

– Если еще раз так меня назовешь, я попрошу Оливера затолкать микрофон тебе в задницу.

Замерев, Клифф округляет глаза, и на мгновение мне даже кажется, что ему по душе эта идея.

– Я думал, что тебе нравится, когда тебя так называют. Это же рокерское прозвище, типа «блохи» из «Red Hot Chili Peppers». Разве нет?

– Нет, идиот, – со вздохом отвечает Бриана. – Кому вообще понравится такое прозвище?

– Мне, например. Я думал взять псевдоним «Грязный Клифф».

– Что имело бы буквальное значение. – Я указываю на футболку, которую он умудрился испачкать соусом.

– Парни сказали, что в этом году будет много новых песен. Ты их уже слышала?

– Перестань спрашивать меня о них, Клифф, будто я их заметки в телефоне. Спроси у ребят сам.

До конца ланча Клифф словно не замечает моего раздражения и продолжает задавать вопросы о «Норде», и я уверена, что в будущем он станет назойливым журналистом в желтой прессе.

***

Вечер я провожу у трейлера Рут. Дверь в него раскрыта, чтобы нам было слышно, что происходит внутри, потому что дети снова могут начать драться.

Рут попросила позаниматься с ней уроками, чтобы в будущем она могла помогать младшим братьям с домашним заданием. Учебу она забросила давно, поэтому мы проходим программу младшей школы, и я уже полчаса не могу объяснить ей простейшее уравнение.

– Икс равно семи.

– Почему семи, Рут?

– Потому что это мое любимое число.

Набрав в легкие побольше воздуха, я запускаю пальцы в волосы и упираюсь локтями в шатающийся пластиковый стол.

– Ладно, попробуем иначе. – Прикусив губу, я задумываюсь над тем, как объяснить все простыми словами. – В стандартной упаковке шесть банок пива. Я принесла тебе несколько упаковок и плюс еще отдельно две банки в руках, в итоге у тебя двадцать шесть банок пива. – Подхватив ручку, указываю кончиком в тетрадь, обводя «х». – Сколько всего упаковок я принесла?

Рут поджигает сигарету и затягивается.

– Четыре упаковки, – уверенно говорит она, выдыхая струю дыма.

– Правильно. Это и есть наш икс.

– С пивом понятно, а вот уравнение все равно не пойму. Почему умножение считается первым, а плюс уже потом?

– Такое правило.

– Дурацкое правило.

– Согласна. – Усмехнувшись, откидываюсь на спинку стула. – Попробуем еще одно?

Игнорируя мой вопрос, Рут указывает сигаретой за мое плечо.

– Это к тебе.

Поворачиваю голову, и мое сердце взрывается в груди, когда я вижу Оливера. Выронив ручку, я могу лишь глупо моргать, смотря на него. На фоне серых трейлеров и развешенного на веревках белья Оливер в своей белоснежной толстовке и светлых джинсах слишком сильно выделяется, будто красивый золотой прибор бросили в ящик с пластиковыми вилками.

– Есть пара минут, чтобы поговорить с идиотом? – спрашивает он.

– Найдется.

Когда я останавливаюсь напротив, Оливер прячет руки в карманы толстовки и нервно постукивает пяткой.

– Я больше не могу так, Мик. Не могу не общаться с тобой.

– Это было не моим решением.

– Знаю. – Он проводит пальцами по волосам. – Не понимаю, что со мной творится в последние месяцы. С тех пор как Констанс изменила мне, а потом бросила, я… Черт, я сам не свой. Она появляется в моей жизни тогда, когда я начинаю приходить в себя, и все заново. Вчера пропустил репетицию ради нее, из-за этого поссорился с парнями, с тобой. Я не хочу так.

– Это значит, что…

– Нет, мы с Констанс по-прежнему вместе. Но… – Глянув в сторону заинтересованной нашим разговором Рут, Оливер поджимает губы. – Может, зайдем к тебе?

Кивнув, я иду к трейлеру, а Рут только ухмыляется и делает новую затяжку.

Я наливаю в стаканы холодный сладкий чай и сажусь за стол рядом с Оливером. Места мало, поэтому наши колени под столом соприкасаются, от чего мое сердце подпрыгивает к горлу, а кожу жжет даже сквозь спортивные штаны.

– Ты остановился на том, что все еще вместе с Констанс.

– Да. И я хочу извиниться за то, что вел себя с тобой как мудак, особенно в последние дни. Обиделся, как девчонка, хотя, будь я на твоем месте, то говорил и делал бы то же самое. Прости меня, Микки, пожалуйста.

Киваю, но молчу и не спешу с примирительными объятиями, потому что знаю, что это не все.

– И… – Прикрыв веки, он проводит ладонью по лицу. – Кажется, я правда люблю ее, Мик. По-настоящему.

Я уже сбилась со счета, сколько раз Оливер Хартли разбивал мне сердце. Но сейчас было больнее всего.

– Я просто хочу быть счастливым и заниматься музыкой, понимаешь? Но я не могу быть полностью счастлив, если я в ссоре со своими друзьями. Я уже поговорил об этом с парнями и теперь пришел к тебе, чтобы попросить об одолжении. Пусть все будет как раньше. Если я простил Констанс, то должны простить и вы. Не заставляйте меня выбирать, потому что это просто невозможно.

Только сейчас я понимаю, насколько Оливер измучен морально. Он устал разрываться между всеми, и мне становится стыдно за то, что я была эгоисткой, думавшей только о своих чувствах.

Последнее, что я хочу видеть – страдание Олли. Протянув руку, я сжимаю его теплую ладонь и заставляю себя улыбнуться.

– Я тоже не могу быть до конца счастлива, когда мы в ссоре. Не обещаю, но очень постараюсь не ругаться с Констанс.

Оливер двигается ближе и, чмокнув в макушку, крепко обнимает меня. Прикрыв веки, я сцепляю пальцы за его спиной. Глаза пощипывает от подступивших слез, и я ненавижу себя за то, что хочу расплакаться то ли от того, что сдалась, то ли потому, что Оливер любит Констанс, или же потому, что для него это всего лишь дружеские объятия, а для меня – то, чем я буду пытать себя перед сном, прокручивая этот момент в голове снова и снова.

Телефон Оливера пищит несколько раз, и, не выпуская меня из своих объятий, он достает его из кармана.

– Черт, – с усмешкой произносит он, глядя в экран.

– Что такое?

– Рэм выбирает подарок на день рождение Джейка.

– Он же был месяц назад.

– Да, но это же Рэм, меня тоже поздравил с опозданием. Вечно откладывает все на потом. Но думаю, в этот раз он просто хочет получить выгоду ради свидания, потому что в Джейка влипла одна девчонка из летнего кинотеатра в парке «Шелби Фарм», и стоит ему попросить поставить любой фильм – она сделает это ради него.

– Рэм и свидание, серьезно? Я вообще не уверена, что в группе хоть кто-то помимо тебя