Последние - Таня Роу

ярким огнём, и моё лицо исказилось от ненависти.

– Эти люди не жалеют никого. Они отчаянно верят, что смогут создать лекарство. Почему-то, они боятся больше, чем мы, – тихо добавил он.

Мою грудь сдавило, и я отвернулась, чтобы спрятать слёзы. Неужели за все эти годы под землёй они настолько потеряли человечность, что готовы забирать у детей жизни ради своей мнимой надежды?

Остин снова привлёк моё внимание, его тёмно-зелёные глаза были серьёзными.

– Когда мы будем уходить отсюда, мне нужно, чтобы ты мне доверилась, – его голос прозвучал как приказ. – Слушай меня безукоризненно. Делай всё, что я скажу, и не спорь. Если я говорю бежать – вы бежите. Если я говорю молчать – молчите и не издаёте ни звука, пока я не скажу. Если я говорю стрелять, ты стреляешь. Поняла?

Он сжал мою руку до боли, не отрывая взгляд от моего лица.

– Поняла, – выдавила я, с трудом подавляя рвущийся наружу страх.

Его взгляд слегка смягчился, но лишь на мгновение.

– Теперь я расскажу тебе про претов, – произнёс он.

Я тяжело вздохнула, потянулась к бутылке воды, стоящей у края стола, сделала несколько глотков и кивнула, готовая слушать.

– Как я уже говорил, утром мы сядем в машину и поедем в сторону Канады, – начал Остин. – Но я хочу, чтобы ты понимала: мы больше не в границах безопасной зоны Галены.

Я сжала бутылку в руках, её пластик скрипнул, отражая моё напряжение.

– Преты очень опасны. Они очень быстрые и выносливые. Их зрение, слух и обоняние куда лучше, чем у человека. Они гораздо сильнее нас. Даже один заблудший в лесу может догнать и убить человека за считанные минуты. Твой пистолет всегда должен быть у тебя под рукой.

– Что, если я не успею достать пистолет? – наивно спросила я, понимая, что мой вопрос звучит почти детским.

– Тогда используй нож, – голос Остина прозвучал твёрдо, с ноткой неизбежности, будто он уже видео меня в бою с этим оружием. Он поднялся со стула, двинулся к своему рюкзаку, стоящему у стены, и, порывшись в одном из его отсеков, вытащил плотную тканевую кобуру. – Держи его так же близко, как и пистолет, – сказал он, протягивая её мне.

Мои пальцы дрожали, когда я ухватилась за чёрную прорезиненную рукоять. Вытащив нож из кобуры, я ощутила его вес – тяжёлый, но сбалансированный, словно этот нож был создан для того, чтобы стать продолжением чьей-то руки. Лезвие было матово-чёрным, а его форма внушала трепет: длинное, зазубренное наверху, оно выглядело так, будто было готово не только защищать, но и атаковать.

Я покрутила нож в руке, ощущая холод стали в своей ладони. На одной стороне лезвия проступала гравировка, чуть потускневшая от времени: «Через боль во вселенную. Грант Миллер».

– Это М9, –пояснил Остин. – Он принадлежал твоему деду, когда тот служил в армии. После его службы нож перешёл ко мне.

Я провела пальцем по гравировке, ощущая ледяную сталь, и вспомнила рассказы папы о дедушке и его ферме в Техасе.

– Если прет настигнет тебя до того, как ты выстрелишь ему в голову, бей его со всей силы ножом в висок – для них это мгновенная смерть. Всегда целься в голову.

Я молча убрала нож обратно в кобуру и снова посмотрела на Остина.

– Тот мутант, который гнался за нами… Он не был похож на… папу, – я сглотнула подбирающуюся к горлу тошноту.

– Этот прет давно мутировал, – начал он, опустив глаза. – Со временем их тела меняются. Они вытягиваются, теряют мышцы, обрастают чем-то вроде пульсирующих артерий. Это похоже на чёрные лианы, обвивающие дерево. Такие твари становятся сильнее, быстрее и куда опаснее. Их гораздо труднее убить.

– Кожа… – начала я, вспоминая, как мутант выглядел под лунным светом.

– Прочная. Эластичная. Почти прозрачная, – подтвердил Остин. – Обычными пулями их не пробить. Нам повезло, что он не догнал нас и не смог прорваться в дом, несмотря на ловушки. Они редко ходят в одиночку. Такие мутанты обычно возглавляют стаи обычных претов. На даже один из них способен уничтожить целую группу людей, если не быть осторожными.

Я сделала ещё пару глотков воды, чувствуя, как Остин одним своим голосом рисует передо мной кошмары, которые я буду видеть по ночам.

– Честно сказать, за все эти годы, что я встречал на своём пути старых претов, этот заставил меня задуматься: «почему он один?» – Остин, казалось, говорил больше сам с собой, чем со мной. Он отрешённо потёр свою заросшую щетину, его взгляд был направлен куда-то в пустоту. – Как правило, они появляются в окружении множества обычных претов, которые словно оберегают своих вожаков. А этот… Я не понимаю.

Я слушала его слова, но в голове пульсировали совсем другие мысли. Свет в комнате внезапно погас, а через секунду лампа заморгала и вновь зажглась, разливая вокруг нас слабое, дрожащее свечение по комнате.

– Всё в порядке, – сказал Остин, заметив, как я нервно оглядываюсь. – Генератор здесь не самый новый, – он подмигнул, стараясь разрядить обстановку.

Я слабо улыбнулась, но внутри всё ещё чувствовала себя на грани.

– Запомни ещё кое-что, Мэд. Это может однажды спасти твою жизнь, – решил добавить Остин, наклонившись ближе. – Претов можно замедлить выстрелом в тело. Они чувствуют боль, но это их не остановит. Используй это только при крайней необходимости. Всегда целься только в голову. Всегда, – он повторил это, смотря мне прямо в глаза, словно хотел запечатлеть это слово в моей памяти. – И никогда не позволяй этим тварям приблизиться настолько, чтобы они могли укусить тебя или ранить как-то иначе.

– Я поняла, –прошептала я и устало закрыла глаза.

– Умница, –мягко сказал Остин, коснувшись моей щеки. В его прикосновении было что-то отеческое, тёплое, но в глазах плескалась тревога, тщательно скрываемая за спокойным фасадом. – Теперь ложись спать и постарайся немного отдохнуть, – он бросил короткий взгляд на часы. – У нас осталось около трёх часов, а потом мы выдвигаемся.

Я лишь кивнула, не находя в себе сил что-то ответить, и медленно поднялась со стула, чувствуя, как усталость тянет меня обратно. Ноги словно налились свинцом, но я всё же заставила себя дойти до ванной. Поворот ручки двери, тихий щелчок замка, и я осталась одна в маленькой, пропитанной затхлым воздухом комнате.

Зеркало над раковиной встретило меня тусклым, запылённым отражением. Я с трудом узнала себя. Зелёные глаза, некогда живые и яркие, теперь казались тусклыми озёрами, наполненными тревогой. Вены, красной паутиной растянувшиеся по белкам, выдавали бессонные ночи и слишком много слёз. Обветренные, потрескавшиеся губы болезненно пульсировали, как раны, которые не успевают зажить.