Черная дыра, или Страна, которая выбрала Януковича - Татьяна Петрова

Помню, если ты себя уважаешь, считалось обязательным иметь золотое обручальное кольцо весом в десять граммов. И мы имели!

Еще, мечтали наши женщины о бриллиантах, правда, в отличие от золота, как ни хотелось, но позволить их себе могла не каждая. А те, кому повезло, пусть даже осколочек в перстеньке, также толкались в очередях и кричали: «Давать по одной паре в одни руки» и бежали за троллейбусами, но уже в бриллиантах. Счастливчики!

В течение семидесяти лет наш народ жил в нищете, изолированный от всего цивилизованного мира. Иностранцы для нас были в диковинку. Мы преклонялись перед ними. Преклонялись, потому, что они были красиво одеты, потому, что у них были хорошие сигареты, потому, что у них было все то, чего у нас никогда не было, и, наконец, потому что у них были жвачки. О, жвачки — это что-то недосягаемое, мечта каждого советского ребенка. Я выросла в Одессе, городе торгового флота. Моряки привозили из плавания импортные вещи, причем самые дешевые, которые их жены «сбывали» на толчке или через знакомых по домам. У нас эти вещи стоили очень дорого, сложно было их покупать тем, кто жил на одну зарплату, но мы все равно умудрялись «достать» «фирменную» кофточку, джинсы или… жвачки.

Нищета, отсутствие всяких возможностей, с одной стороны, и выравнивание всех под одну гребенку, с другой, породили в нас комплекс неполноценности. Помните, «мой адрес ни дом и не улица, мой адрес Советский Союз»? Или «не личное главное, а сводки рабочего дня»? Это слова из популярной в те времена и любимой песни.

Вот так мы воспитывались, не было в нашем лексиконе «Я». Не знали мы, что это значит, просто «Я». И потому старались выделиться при помощи ярлыков. «Я сам по себе ничего не значу, зато у меня есть фирменные джинсы или сигареты», — так мы понимали свою значимость.

Сегодня мы больше знаем и больше хотим, чтобы чувствовать себя важным. Мы по-прежнему хотим золото и бриллианты. Но к этому добавилось многое другое. Теперь мы хотим автомобили, да не простые, чтобы было удобно передвигаться, а только премиум-класса. Интересно, что таких автомобилей на улицах нашей нищей страны вполне хватает. Нищая Украина на 4-ом месте в Европе по количеству джипов. Украинские чиновники ездят на машинах, которые в Европе редко встретишь. Однажды, моя дочь со своим приятелем из Италии прогуливались по Ришельевской. Вдруг показался автомобиль марки Мазоратти. Шокированный итальянец закричал: «Мафия, мафия!» На ту беду, показались еще две. Тут бедный молодой человек совсем потерял дар речи.

При коррупции, которая является основным методом работы государственного аппарата Украины на всех уровнях, наш чиновник может позволить себе любой автомобиль. Достаточно посмотреть какие авто стоят у налоговой полиции, при их копеечной зарплате, или на каких разъезжают таможенники, которые тоже получают всего лишь несколько сот долларов или прокуроры. Это для нас естественно, нас это не удивляет, а только вызывает зависть. И многие из нас были бы не против оказаться на их месте.

Но как же быть тем, у которых нет возможности брать такие взятки, а без дорогих машин они себя чувствуют жалкими? Тут кто как может, так и выкручивается. Некоторые берут кредит в банке и превращают свою жизнь в долговую тюрьму. Некоторым родители покупают новую иномарку, продав в селе кусок земли. И тогда разъезжает наш «крутой мен» по городу на дорогой машине, с трудом накопив на бензин, а сам живет в селе, с туалетом на улице.

Очень интересно наблюдать, как счастливые обладатели «Бентли» приехали на нем в супермаркет за колбасой. Или как жители двухкомнатной квартиры в пятиэтажке покупают новенький навороченный «Инфинити».

Те «ущербные» украинцы, которые ни сами, ни их родители не могут осилить дорогие автомобили, любят себя потешить пусть двадцатилетним, но Мерседесом. Чтобы, когда их спросили: «Какая у тебя машина?», — они могли с гордостью ответить: «У меня — Мерседес!».

При этом мы плохо воспитаны и мало культурны. Мы не знаем где и как себя вести, мы понятия не имеем, что такое этикет и, более того, не желаем этого знать. Зато, мы громко говорим, ругаемся матом и используем мат просто для связки слов, и нас это не смущает. Недавно я ехала в автобусе, и рядом со мной стоял молодой человек и говорил по мобильному телефону. Через каждое слово он матерился для связки. Я спросила его, не мог бы он не ругаться. На что он мне ответил: «Не могу! О, вообще, учите своих детей». Весь автобус тупо молчал, и только одна пожилая женщина прошептала мне на ухо: «Не трогайте его, а то он вас обругает».

Народ с чувством собственного достоинства твердо знает, что власть должна служить ему, а не он власти. Такой народ живет в Европе. И если этому народу что-нибудь не нравится, то он выходит на улицы и протестует, протестует против законов, которые ухудшают его жизнь, против правительства, которое не справляется со своей работой. Для него правительство это не правители, не цари, как мы о них привыкли думать, а всего лишь, нанятые на работу люди. А что делают с работниками, которые воруют? Их увольняют и отдают под суд. Так нужно поступать и с чиновниками. А мы смотрим на чиновников снизу вверх, не смеем у них требовать, боимся им перечить. Мы приклоняемся перед ними, унижаемся, готовы сделать все, что угодно, лишь бы они нам не отказали. Мы готовы заплатить столько, сколько они нам прикажут, за работу, которую они должны выполнять, и еще при этом не забываем сто раз подобострастным тоном сказать: «Спасибо».

С другой стороны, мы вступаем с чиновниками в сговор, если нам нужно получить какую-нибудь выгоду. В 1986 г., когда случилась авария на Чернобыльской АЭС, люди, пострадавшие от аварии, получили пожизненные льготы. Эти льготы нашему народу показались очень привлекательными и те, кто не был даже рядом с Чернобылем, с помощью чиновников за деньги делали себе удостоверения чернобыльцев, чтобы пользоваться этими льготами. Моему мужу предлагали сделать такое удостоверение за 200 долларов. То же самое до сих пор происходит с участниками боевых действий, а именно, участниками ВОВ и войны в Афганистане, которым тоже положены льготы и потому с каждым годом их становится все больше и больше.

Мы не умеем одеваться. Для нас хорошо одеваться — значит дорого. Мы стремимся произвести на окружающих впечатление при помощи дорогих вещей. Однако, на наших богатых, но малокультурных женщинах их дорогие туалеты выглядят безвкусно. Желая поразить роскошью, они поражают вульгарностью. Стремясь привлечь внимание к своим ногам, наши девушки нелепо выглядят в шортах среди зимы или в юбках переходящих в трусики среди лета.

Мы не считаем нужным знать правила поведения за столом, уметь пользоваться ножом и вилкой. Мы не рассматриваем застолье как возможность пообщаться, для нас застолье — это возможность вкусно и много поесть и выпить. Мы до сих пор не наелись, потому что у нас нет других интересов. У нас принято, чтобы было много спиртного и стол ломился от всякой всячины, осилив которую, никто уже не в состоянии общаться и, отвалившись от стола, те, кто еще стоит на ногах, медленно расходятся по домам.

В наших ресторанах стоит дым коромыслом и громко играет примитивная музыка, под которую выплясывают полупьяные украинцы. Несмотря на то, что должны быть залы для некурящих, найти их не просто. Одна ресторатор на мой вопрос, почему у нее везде курят, заявила, что если запретить курить, то к ней не будут ходить.

В результате цивилизованный человек смотрит на нас, как на дикаря с долларами. В Европе уже появились отели «без русских». Так себя рекламируют отели в желании привлечь больше клиентов из цивилизованных стран.

2.2 Умом нас не понять

В начале двухтысячных, насмотревшись сериалов, мы вдруг осознали, что хотим жить в собственных домах. И мы ринулись из своих пятиэтажек и девятиэтажек покупать землю и строить дома. Так начался строительный бум в Украине. Все, у кого была хоть какая-нибудь возможность «строиться», начали строительство своего дома. Если раньше у нас строили маленькие дачные домики, чтобы отдохнуть летом за городом, то теперь, насмотревшись бразильских сериалов, каждый старался построить не дом, и целую виллу. У тех, кто «сидел» на государственных деньгах, стали расти дома невиданных размеров и архитектурных решений. Это были дома в готическом стиле, с башнями и колонами. Если площадь среднего американского или канадского дома составляет 120–150 кв. м, то украинец просто не мог себе представить, как можно «ютиться» в таком домике. Как в том анекдоте:

Заходит новый украинец во дворец к английской королеве, оглядывается по сторонам и говорит: «Бедненько, но чистенько».

В нашей стране стало престижным строить дом не меньше, чем на 500–600 кв.м.

Каждый «уважающий» себя украинец мечтал именно о таком доме. Стоимость такого строительства по украинским ценам составляла от 500 тыс. долларов. Строили дома для себя и на продажу. И продавали такие дома запросто, при помощи обыкновенных объявлений. Совершенно нормальным было увидеть по телевизору объявления о продаже дома в полмиллиона или миллион долларов, как будто речь шла о велосипеде или котенке. В нищей стране, где средняя зарплата никогда не превышала 350 дол, успешно продавались дома по 500 тыс. дол. и более. Их покупали. Покупали, в основном, чиновники или представители криминальных структур, что у нас, в принципе, одно и то же. Покупали за наличные в одночасье. Просто предпринимателю, который зарабатывал своим трудом, это было не под силу, чем бы он ни занимался.