Приключения Каспера Берната в Польше и других странах - Зинаида Шишова

- От Збигнева, - сообщил он, повернувшись к пану Якубу. "Какой же я неблагодарный и тупой осел! - тут же хлопнул он себя по лбу. - Збышек, конечно, хоть одно словечко о Митте да напишет!"

Не "одно словечко" о Митте было в письме - все послание Збигнева почти целиком было посвящено дочери профессора Ланге. Пан Конопка стоял и следил за тем, как проворно бегают глаза Каспера по строкам, как он, беззвучно шевеля губами, то хмурится, то улыбается, то снова хмурится. Когда же юноша дошел до конца письма и прочел приписку, выведенную вкривь и вкось детскими каракулями: "Да хранит тебя святая дева, мой любимый нареченный, это пищу я, Митта", он, не вытерпев, бросился в объятия к боцману.

- Ну, что слышно в Кракове? - спросил пан Конопка. - Устоял ли город на месте без Каспера Берната?

- А письмо и не из Кракова вовсе, - ответил Каспер, счастливо улыбаясь. - Вуек, Вуек, они тут поблизости, в замке Мандельштамм. Збигнев пишет, что это на Орденской земле, у самой вармийской границы... Профессор с Миттой и со Збышком приехали по приглашению барона Мандельштамма. Рыцарь дожидался рождения дочки или сына и зазвал Ланге составлять гороскоп новорожденного. И Митта поехала с ними... Профессор ведь страдает приливами крови и без дочки не может долго обходиться: ни лекарь, ни цирюльник не в силах ему угодить... А Митта приловчилась ставить ему пиявки к затылку и грелки - к ногам!

Все это Каспер говорил с такой радостной улыбкой, точно речь шла не о болезнях Ланге, а об очень веселых вещах. Боцман Конопка хотел было ввернуть словечко, но, поглядев в искрящиеся радостью глаза своего любимца, воздержался. А хотел он сказать примерно вот что: "Не будь этот Мандельштамм в такой близости от Вармии, то есть от тебя, Каспер, пришлось бы твоему профессору обходиться без попечения дочки, не вызвалась бы девица пускаться в такое далекое путешествие!"

Как ни странно, но Каспер думал о том же. Он хорошо помнил, как испугалась Митта, когда в прошлом году отец решил было взять ее с собою во Влоцлавек. А ведь Влоцлавек все-таки ближе от Кракова, чем вармийская граница!

- А как интересно Збигнев пишет, - говорил Каспер сияя. - И на каждом шагу у него "Митта, Митта". Они приехали в Мандельштамм уже четыре дня тому... Вчера появился на свет наследник рода Мандельштаммов. Рыцарь на радостях в награду за хороший гороскоп богато одарил и профессора, и его помощника, и его дочку. Послушай-ка, Вуек, что пишет Збигнев: "А панне Митте рыцарь подарил янтарное ожерелье. В замок съехалось много народу, здесь я вижу знатных дам, богато одетых и красивых, но панна Митта в своем беленьком платье с ниткой дареного янтаря на шее лучше всех". Вуек, они задержатся в замке... Збигнев пишет: "Профессор располагает здесь задержаться, барон ждет к себе много гостей на крестины, вот он я пообещал Ланге, что тому закажут еще три-четыре гороскопа... Ждем гостей, а также ясного неба, иначе немецким господам придется уехать без гороскопов. Мы с Миттой ждем и тебя в замок!"

- А кроме Митты и гороскопов, твой Збышек больше ни о чем не пишет? спросил боцман.

- Пишет, пишет, как же! - оживился Каспер. - Он ведь у нас умница и умеет пристойно вести себя в самом высоком обществе. В замке собрался сейчас цвет тевтонского рыцарства. И какой-то высокопоставленный патер отец Арнольд там, и еще, пишет Збышек, он свел знакомство с рыцарем фон Эльстером. Тот немец родом, но по виду совсем итальянец... Тоже, как и Збигнев, получил воспитание у отцов доминиканцев, у них нашлось много общего... Фон Эльстер даже пригласил Збышка к себе в Эльстерштейн, но тот отговорился недосугом... Ему ведь и вправду некогда разъезжать по замкам - на той неделе он должен вернуться в Краков: отец ректор вызывает профессора, а Збигнев поедет вместо него... Чего ты там ворчишь, Вуек?

- Уж больно он смазливый, твой Збышек, - вздохнул пан Конопка, покосившись на Каспера. Видя, однако, что тот пропустил его слова мимо ушей, боцман тут же добавил: - А ты как же думал? Поляк, да еще из Кракова, уступит кому-нибудь?! Да куда там немцам - он любого итальянца за пояс заткнет! Уж на что испанцы гордый народ, а посмотрел бы ты, как пошли они кланяться (это в королевском дворце было), испанец - себе, а наш гданьщанин - себе, тот всякие кренделя шляпой выделывает, а наш - еще пуще...

День, начавшийся для Каспера такою радостью, готовил юноше еще много приятных неожиданностей. Заметив отложенную в сторону тетрадь с рукописью Коперника, которую Вуек не раз видел в руках у Каспера, боцман осведомился:

- Ну как, Касю, идут дела? Скоро ли шапочку бакалавра наденешь? Поедем в Италию?

В другой раз Каспер только отмахнулся бы от надоедливых расспросов, но сегодня он был полон добрых чувств. Ему захотелось поделиться со славным боцманом своими сомнениями.

- Не хочу огорчать тебя, Вуек, но боюсь, что в Италию я не поеду. Бакалавром я могу, конечно, со временем сделаться, но нужно ли это?

Каспер, задумавшись, запустил пальцы в свою рыжую гриву. Как ему растолковать, доброму Вуйку, что, не попади он к профессору Ланге, не усвой он эту проклятую способность зазубривать все наизусть, возможно, из него и вышел бы настоящий ученый. А тут за постоянной зубрежкой, за этими таблицами, за составлением гороскопов прошли его лучшие студенческие годы (как каждый восемнадцатилетний юноша, Каспер считал себя многоопытным мужем).

- Вот, Вуек, ты заговорил о том, о чем я сам думаю последние дни... Пребывание в Лидзбарке несомненно очень многому меня научило. Мне стало яснее, как могут прийти на помощь моряку и астролябия и секстант. А трикетрум, этот несложный и мудрый инструмент, которым меня научил пользоваться отец Миколай, произведет переворот в мореплавании... Не знаю, употреблял ли его прославленный генуэзец, пускаясь за Море Тьмы...* Да, каноник Коперник - это Учитель, каждому слову которого я внимаю с жадностью, но, как я успел понять, Каспер Бернат не такой ученик, какой ему нужен.

______________ * Речь идет о Христофоре Колумбе.

- Да что ты, Касю, какой же ученик еще ему нужен!- сказал боцман с обидой в голосе.

- Не знаю какой, но в точности знаю, что не я. - Каспер еще не закончил фразы, а уже почувствовал необычайное облегчение. Вот-вот, именно это его и гнетет все последние дни: Учитель тратит на него свое драгоценное время и свои драгоценные мысли, а он, Каспер, отнюдь не такой ученик, какой ему нужен. Будь на месте его Збышек, так воинственно настроенный против всяких новшеств в науке, даже это принесло бы больше пользы. Несомненно, Збышек либо проникся бы идеями учителя, либо, по присущему ему философскому складу ума, сумел бы примирить их с учением церкви, а это принесло бы пользу и астрономии, и учению святых отцов... Да господи, любой из друзей Каспера - и Збигнев, и Сташек, и Генрих, даже Ясь-Сорока - был бы лучшим учеником Коперника, и зерна, брошенные им, не пропали бы втуне!

В двенадцать часов отец Миколай прислал Войцеха сообщить Касперу, что он, каноник, испросил у его преосвященства разрешения представить ему молодого бунтаря. Войцех в точности передал слова своего господина.

- Он так и сказал "бунтаря", - повторил старик, улыбаясь. - Наденьте свое лучшее платье, - посоветовал он молодому человеку.

Каспер смущенно оглянулся на свой легонький сундучок, но Вуек тут же пришел ему на помощь.

- Не пристало тебе, безвестному студенту, одеваться в шелка да бархаты, - сказал он решительно, - когда ученейший и влиятельнейший племянник вармийского владыки никогда не снимает монашеской рясы! - И тут же, прикинув в уме, как хорош был бы его любимец в дворянском платье, при шпаге и в сапогах со шпорами, добрый боцман добавил: - Ничего, Каспрук, твое время еще придет. Да ты и в студенческой рясе видный и бравый из себя парень.

"Видный и бравый из себя парень", однако, чувствовал себя в знатном вармийском обществе довольно-таки не по себе.

Вскоре после прибытия в Лидзбарк отец Тидеман и отец Миколай представили пана Конопку и Каспера пану Здиславу Беньовскому, главному маршалку замка, и тот указал им места за столом, где рассаживали обычно гостей, не имеющих высокого ранга и не рассчитывающих на беседы с его преосвященством. Оба покровителя Каспера, однако, надеялись, что со временем ему удастся занять место поближе к его преосвященству, среди секретарей, капелланов и прочих служащих замка, а это способствовало бы продвижению юноши по службе. Кто он сейчас? Помощник каноника Миколая, нечто среднее между учеником и слугою.

Надо сказать, однако, что ни Каспер, ни пан Конопка не спешили воспользоваться правом присутствовать в обеденном зале Лидзбарка, а довольствовались угощением, которое приносила к ним в комнату старенькая стряпуха Аделя.

- Зайчатина так зайчатина, хотя, правду сказать, мы не охотники, а моряки и зайчатины отродясь не едали! - говорил со вздохом пан Конопка. Но, должен сказать тебе, Касю, что и вепрь - славная дичь только тогда, когда угощаешься им в доброй компании... А там у них, за богатым столом, пожалуй, и кусок в горло не полезет!