Пять сестер - Чинция Джорджо

превратились в две узкие щелочки.

– И что мне теперь делать? Я больше не могу жить с таким грузом в душе… Я хочу понять, в чем моя ошибка.

– Только Всевышний знает ответ, но иногда посредством простых смертных он указывает нам путь к истине.

Несчастный вид Маддалены ничуть не смягчил Ромеи. Тот пристально уставился на нее и воскликнул:

– Чем быстрее вы расскажете об истинной цели вашего визита, тем скорее тьма сменится светом. Господь послал Константину во сне символ креста со словами: «In hoc signo vinces»[8]. Именно в этом кроется ключ к истине. Ищите путь к истине, не давайте шанса тьме одержать верх над светом.

– Помогите мне, падре!

– Все мы в руках Господа, я слушаю вас…

9

Капри, август 1905 года

Летом, после громкого успеха в Париже и Европе, в надежде привлечь внимание английской публики, Джон организовал свою последнюю выставку в Королевской академии. Так и не дождавшись теплого приема от публики, он решил отправиться в Италию, ибо уже давно мечтал посетить Неаполь, Помпеи и Сорренто. Его стремление к прекрасному было так велико, что в последнее время он не мог писать картины в Лондоне. На Капри их занес случай. Извилистые очертания острова манили с берега, подобно зову сирены, вняв которому они сразу же отплыли из Неаполя.

– Маддалена! Это место так тебе подходит! – воскликнул Джон, помогая ей выйти на палубу.

Та растерянно огляделась вокруг. Ее все еще мучила морская болезнь, хотя море было спокойным. Когда она оступилась, Джон подхватил ее и притянул к себе.

– Это пройдет, любимая, – глядя на нее с нежностью, проговорил он. – Моя нежная скиталица… Да-да, ты и впрямь моя нежная скиталица.

Паром подошел к Капри при первых проблесках зари. От вида рассветного моря захватывало дух: бессчетное число оттенков, расцвеченных зарей, сливались с морской лазурью. Несмотря на приступы тошноты, Маддалена наблюдала над окружающим пейзажем с мостика. Она надеялась, что пребывание на острове будет приятным, но недолгим. Ей хотелось в Лондон, по которому она скучала. В Италии же ее беспрестанно мучило чувство вины. Мысль о том, что семья и родной Антиколи рядом, но из-за затруднительного материального положения она не может туда вернуться, не давала ей покоя. Отчий дом был не так далеко, во всяком случае не так далеко, как Лондон. Внутри Маддалены зрело желание изменить свою жизнь, начав все с чистого листа. И для этого нужно было научиться ценить то, что у нее имелось, – теперь, когда рядом был Джон, ее уже не страшил голод. Теперь она могла беззаботно наслаждаться отдыхом на острове.

Маддалена вдохнула полной грудью бодрящий, соленый морской воздух. Было еще свежо, хотя солнце уже нагревало деревянный мостик.

До нее долетело приветствие капитана. Поспешив вслед за Джоном на нос судна, она едва кивнула в ответ, стараясь не поскользнуться на надраенной до блеска палубе. Ее туфли так и разъезжались в разные стороны на мокрой поверхности, как на льду. Маддалена продвигалась вперед мелкими шажками, ухватившись одной рукой за Джона, а другой за фальшборт. Прикрыв глаза, она с удовольствием вдыхала морскую влагу. Благодаря утренней прохладе морская болезнь отступила. Ей казалось, что она парит над водой в лучах солнца и свежего бриза, развевавшего ее волосы.

Крики моряков вывели ее из оцепенения. Она обернулась и увидела, что все указывают на что-то виднеющееся вдали. Приглядевшись повнимательнее, она не увидела ничего, кроме большого белого облака.

– Посмотри туда еще раз, – прижав ее к себе, прошептал Джон.

– Ты читаешь мои мысли? – удивилась Маддалена.

– Нет. Все так реагируют на остров посреди морской стихии, – засмеялся он, указав на то, что она приняла за гряду облаков, качающихся на волнах.

– Господи… а ведь и правда… – восхищенно вымолвила она.

Остров, проступавший из туманной дымки, казался сказочным, как мифический Авалон, о котором ей рассказывал Джон.

– Думаю, мы проведем там незабываемое время, – сказал Джон, взглянув на нее с нежностью.

Через час паром причалил к Капри.

Маддалена с замиранием сердца смотрела по сторонам. Остров покорил ее своей красотой, едва она ступила на берег. Из порта виднелась деревушка, расположившаяся на возвышенности. Соленый запах моря смешивался с терпким ароматом земли, буйная растительность гармонировала с белыми домами и обветренными лицами рыбаков. Они наняли небольшое ландо, чтобы подняться наверх. После того как багаж сгрузили в кузов, всю дорогу, пока ландо медленно взбиралось в гору, Маддалена любовалась местными красотами. Затем повозка свернула на узкую улочку, и возничий прокричал, что это самый короткий путь. Когда среди домов мелькала синь моря, у Маддалены перехватывало дух.

Вскоре ландо выехало на широкую дорогу.

Перелесок на крутом склоне отделял их от моря. Минуя высокие деревья, повозка взбиралась вверх по горному серпантину. Затем она неожиданно остановилась на горном выступе. Невысокая стена служила единственной преградой между оживленной деревенской площадью и лесом, спускавшимся к воде.

Арендованный ими дом был совсем рядом. К нему вела крутая каменная лестница. У порога их поджидала хозяйка, которая, вручив ключи, сразу же исчезла среди петляющих улочек острова. Внутри было опрятно и по-домашнему уютно. Посреди первой комнаты стояла большая двуспальная кровать. Маленькая дверь вела в спальню поменьше, пустую, но залитую солнечным светом, струившимся из балконной двери.

– Ну как тебе? – поинтересовался Джон, сняв соломенную шляпу и открывая дверь на балкон.

Не дожидаясь ответа, он воскликнул с нескрываемым восхищением:

– Иди скорее сюда! Какая красота!

С балкона открывался вид на море.

– Я рада, что ты в восторге. Но сейчас я бы хотела отдохнуть. Я очень устала.

Джон сразу же заключил Маддалену в объятия:

– Любимая, прости. Я бесчувственное чудовище.

Маддалена чмокнула его в щеку и вышла на балкон.

– Глупенький… – улыбнулась она в ответ. Взглянув друг на друга, они почувствовали взаимное желание. Сейчас было не время для отдыха, им хотелось одного – любить друг друга.

Их островная жизнь началась после полудня, когда Джон решил осмотреть окрестности. Солнце скрылось за облаками, и на смену духоте пришла морская прохлада. Маддалена почувствовала прилив сил. Они отправились к утесам, о которых Джону рассказывали друзья, посещавшие Капри в своих путешествиях. Могучие скалы, выступавшие из сапфировой воды, производили неизгладимое впечатление. Присев на камни, они погрузились в созерцание, позабыв о времени.

Тем вечером, перед ужином, Джону предстояла встреча с неким бароном Ферзеном, другом общих знакомых, который пригласил их выпить по чашечке кофе на городской площади. Об их приезде барона уведомил близкий друг Джона художник Уильям Кларк Уонтнер, у которого Маддалена работала натурщицей. Тот даже придумал ей прозвище, к которому в шутку прибегал и Джон. Каждой натурщице необходим псевдоним, говаривал Уильям. А при виде трепетного, как у лани, взгляда Маддалены на язык так и просилось прозвище Нежная. Маддалена была не в восторге от такого глупого эпитета, но давно махнула на него рукой. Джон всячески потакал капризам друга, распахнувшего перед ним двери