Я рискну - Шантель Тессьер

свободной рукой. — Я не знаю… — рычит она. — Что ты хочешь, чтобы я сделала? — огрызается она. — Это ты отправила меня, как рождественский подарок, который ты хочешь вернуть. — Ее голос растет внутри моей машины. — Если ты хочешь поговорить с ним, то позвони ему. — Я смотрю на нее, а она смотрит прямо перед собой, но я вижу, как ее глаза начинают блестеть от непролитых слез. — Я не буду посылать тебе деньги, мама. — Ее рука сжимается в кулак на коленях. — Поэтому ты послала меня сюда? — требует она. — Чтобы посылать тебе его деньги? — Она мрачно усмехается. — Ты звонишь ему и просишь прислать тебе денег для тебя и твоего куска дерьма бойфренда, — огрызается она. — Я не собираюсь этого делать. — Она отрывает телефон от уха, выключает его и бросает на заднее сиденье.

Тишина снова заполняет машину. Мне неловко.

— Ты хочешь…?

— Нет! — прерывает она меня.

Я не знаю точно, как давно она в городе, и я никогда не задавался вопросом, почему она здесь вообще. Я даже не знал, что у Брюса Лоуза есть дочь. А сегодня, стоя возле церкви, Селеста сказала, что в этом году она будет выпускницей. Я не спал, пытаясь решить, что с ней делать. Как загнать ее в угол, чтобы она не смогла от меня убежать. Потом я вспомнил, что Селеста никогда не пропускает церковь по утрам в воскресенье. Поэтому я сидел в своей машине на парковке, пока не увидел, как они выходят из церкви. Тогда я сделал свой ход.

— Откуда ты сюда переехала? — спрашиваю я.

Она поднимает руку и быстро вытирает слезу со щеки.

— Какое это имеет значение?

— Не имеет. Просто веду светскую беседу.

— Мне больше нравится, когда я думаю, что ты пытаешься меня убить, чем когда ты ведёшь светскую беседу, — огрызается она.

Я улыбаюсь. Да, есть что-то в Остин Лоус, что мне нравится. Очень.

***

ОСТИН

Мои руки сжаты в кулаки. Мое горло сжато, а сердце колотится. Я так зла на свою мать.

Я не всегда была лучшей дочерью. Я создавала проблемы. Меня исключали из школы за всякие глупости. Ей пришлось уговаривать полицейских не сажать меня в тюрьму за курение травки. Она просто спасала свою задницу, так как именно она снабжала меня ею. Но она устроила большую сцену.

— Это была последняя капля, — сказала она.

Мы заходим в дом, и она захлопывает за мной входную дверь.

— О чем ты, блядь, думала? — требует она.

Я игнорирую ее и продолжаю идти к своей комнате. Я хочу уйти от нее.

— Эй! — Филипп, ее парень, выходит из их комнаты в коридор передо мной. — Твоя мама задала тебе вопрос. — Его темно-карие глаза смотрят на меня.

Я игнорирую его и обхожу. Он тянется вверх, хватая мой рюкзак, и оттаскивает меня назад. Я спотыкаюсь о свои ноги и падаю на задницу. Прежде чем я успеваю прийти в себя, он поднимает меня на ноги и швыряет в стену, отчего мои книги впиваются мне в спину. Затем его рука поднимается, и он бьет меня по лицу.

Я бью его в ответ. Это не первый раз, когда он применяет ко мне свои руки. Но я предпочитаю этот вид, а не тот мягкий и нежный, который он пытается делать, когда мамы нет рядом.

— Ты неблагодарная сука! — кричит он мне в лицо. — Без нас у тебя ничего бы не было.

— У тебя ничего бы не было, если бы не я! — кричу я. — Я не вижу, чтобы ты работал ради чего-то. Мой отец дал нам с матерью все это. Какого хрена ты даешь нам?

Он снова бьет меня. Так сильно, что я падаю на колени. Я чувствую вкус крови и встаю, бегу в свою комнату. Я захлопываю дверь и запираю ее.

Я прислоняюсь к ней, когда гневные слезы застилают мне глаза. Я все еще слышу их в коридоре.

— Отправь эту суку к ее отцу, — рычит он.

— Он никогда не хотел ее раньше. Какого черта она ему нужна сейчас? От нее одни неприятности, — рычит она.

— Мы должны что-то сделать. Я не могу больше держать ее здесь с нами, — говорит он ей.

Наступает долгая пауза. Затем она говорит:

— Я позвоню Селесте. Эта тупая сука захочет забрать ее.

По моей щеке скатывается первая слеза. Я подбегаю к своему окну, дергаю его вверх и прыгаю через него, желая убраться отсюда на хрен.

Три недели спустя я летела в самолете в Орегон.

Моя жизнь не была хорошей. И честно говоря, я не очень удивилась, когда моя мать бросила меня, как дурную привычку, ради своего бойфренда. Но я все еще думала, что она будет бороться за меня. Хотеть меня. Но это не так; все, что ей было нужно, это он. Она стояла в стороне и позволяла ему бить меня. Трогать меня.

Но теперь стало ясно, что у них есть тайный замысел. Она хочет, чтобы я получила доступ к его деньгам и отправила их ей. Нет, блядь! Если ей нужны его деньги, она может позвонить и попросить их. Она никогда не стеснялась просить раньше.

Коул замедляет ход, и я понимаю, что мы въезжаем на подъездную дорожку. И я мгновенно настораживаюсь, как только понимаю, что это не дом моего отца.

— Где мы? — спрашиваю я, когда паника подкатывает к горлу.

— У Шелби, — отвечает он и выключает машину, выходя из нее.

Я следую за ним до входной двери. Он входит, даже не постучав.

— Шелби? — зовет он.

— Здесь, — отвечает мягкий женский голос.

Я следую за ним гораздо медленнее, поскольку вглядываюсь в окружающую обстановку. Дом совсем не похож на дом моего отца. Он намного меньше, более