Тайная жизнь непутевой мамочки - Фиона Нилл

— В таком случае на всех эти смазливеньких молодых одиноких женщин в моем офисе я буду смотреть совсем в другом свете! — хмыкает Том.

— Какие такие смазливенькие молодые одинокие женщины? — вскидываюсь я.

— Ты их знаешь, — отмахивается он. — Но они тебе не соперницы по соблазнительности, непредсказуемости и всестороннему обаянию. — Он подходит и обнимает меня за талию. — И в особенности по части округлостей.

— Если он дает в Интернет объявление, то тем самым предлагает себя… — вслух размышляет Кэти.

— Но Тиму Роту нет необходимости искать знакомства через Интернет! Женщины и так на него вешаются! — Том теряет терпение — хотя я, пожалуй, единственная из всех, кто улавливает еле заметное изменение его тона.

— Но это все равно, что сказать, будто Хью Грант не должен был платить за оральный секс на бульваре Сан-сет, — упорствует Кэти.

— Послушай, возможно, этот тип действительно юрист с западной окраины Лондона, но только выглядит он не так. В лучшем случае ты назначишь свидание обманщику футов пяти ростом, — ухмыляется Том. — В худшем… ну, в общем, ты непременно должна взять кого-нибудь на всякий пожарный случай, это может оказаться небезопасным. Если хочешь, я могу составить тебе компанию.

Кэти пожимает плечами:

— Возвращайся к своей чертежной доске! — Ее тон не оставляет сомнений. Тема закрыта. Тим Рот уменьшается с каждым нажатием клавиши, пока не становится одним из множества лиц.

— А вот еще один! — Я указываю на другую «почтовую марку» в левом верхнем углу. — Щелкни-ка!

Кэти увеличивает изображение, и с большой долей уверенности можно сказать, что это еще один проныра, выдающий себя за Тима Рота, и хотя здесь использована более поздняя фотография, даже я узнаю его в роли гангстера из фильма «Криминальное чтиво». На этот раз он представился инженером-строителем, обосновавшимся на севере Англии. Потом Эмма находит Дэвида Кэмерона[19].

— Как можно быть таким глупцом и думать, что женщины не узнают в нем лидера партии тори? — негодует Том. — Кроме того, не могу взять в толк, почему женщины находят его привлекательным!

Молчание.

— Что, и вам всем нравится Дэвид Кэмерон? — скептически наступает Том. — Тогда я совершенно не понимаю женщин! Думаю, тебе следует потребовать возмещения расходов, Кэти. Или несколько бесплатных знакомств. Или, по крайней мере, пару знакомств по сниженным ценам, если это возможно. Не верится, чтобы какой-то мужчина отправился в такую даль ради знакомства. Что у них за проблемы?

— Все очень просто. Моему последнему знакомому удалось таким образом переспать с пятью разными женщинами, — объясняет Кэти. — Что ты думаешь, Люси?

— Думаю, тебе следует сначала изучить мужчин в офисе Тома. И по возможности избегать женатых. Но им бывает трудно сказать о своем семейном положении, а нам — устоять, даже если они и скажут.

— Тогда идем со мной, Люси, и я воспользуюсь твоим радаром, чтобы отделить зерна от плевел, — говорит она.

— Я задолжал ей пару вечеров бэбиситтинга, так что и в самом деле бери ее с собой! — соглашается Том.

— Разве он не прелесть? — восклицают хором мои родруги. — Какой у тебя замечательный муж!

Я умалчиваю о том факте, что мужчины редко возмещают долги по присмотру за детьми и что большую часть обозримого будущего мой супруг будет раскатывать в Италию и обратно с миланским проектом на буксире. Том падок на лесть. Фактически, думаю я, он соответствует их ожиданиям. В этой домашней игре по набиранию очков нет уровней сложности. Женщины всегда начинают у подножия, чтобы затем забраться выше и в дальнейшем упасть. Мужчина, меняющий подгузник, быстро вырывается вперед, в то время как женщина, решающая ту же самую головоломку за вдвое меньшее время и использующая всего три экономичных движения и четверть всех использованных мужчиной салфеток для вытирания, всего лишь демонстрирует прогресс. А как вам феномен прославления мужчин, готовящих угощение для приватных обедов, когда гости соперничают друг с другом, изыскивая эпитеты, которые отражали бы степень гостеприимства и изобретательности повара? А тот всего лишь одолел пару рецептов из «Ривер-кафе»[20] десять лет назад и бесстыдно пускает их в оборот, когда есть шанс сорвать аплодисменты, в то время как регулярное приготовление еды для детей считает ниже своего достоинства. Записывают ли матери в свой актив скромные спагетти болоньезе, еще более обыденный печеный картофель[21]— нечто само собой разумеющееся, они ежедневно подают к столу дважды вдень? Из холодильника на стол эти блюда сами собой не шлепаются. И бесконечность этого процесса неотвратима, как работа муравьев-листорезов, приносящих кусочки к своему гнезду, изо дня в день исполняющих генетически предписанную им программу без какой-либо суеты и помпы.

Я смотрю на Тома, перебрасывающегося репликами с моими подругами, и стараюсь увидеть его их глазами: уверенный в себе, непринужденно держащийся мужчина, принимающий участие в обсуждении интимной жизни дам и ненавязчиво, без какого-либо диктата, высказывающий свою точку зрения. Мужчина, который любит ходить с друзьями на футбол раз в неделю и умеющий получать удовольствие от хет-трика[22] и радоваться этому, по меньшей мере, пару месяцев. Мужчина, который ходит в паб, чтобы выпить немного пива, и действительно пьет только его. Отраженное таким образом через восприятие моих подруг ощущение, что я владею сокровищем, возвращается ко мне, и я знаю, что должна считать себя счастливицей. Однако никто не может разобраться в семейных отношениях лучше тех двоих, кто в них участвует, но даже и тогда неимоверно трудно все разглядеть и учесть. О, сколько их, этих разных углов и точек зрения! Например, кто знает о том, что хорошее вечернее настроение, после того как трое обормотов благополучно утисканы спать, пропитано усталостью, от которой ноют все кости? И удачный ли это момент, чтобы признаться, что ты сегодня в очередной раз потеряла ключи от дома? Будет ли благословенная тишина такой же компенсацией за девятичасовое дневное напряжение, как поход в бар на ночь глядя?

Я размышляю над немыслимыми метаморфозами отношений, в результате которых то, что ранее казалось приятным, приобретает оттенок нежелательности или — через какое-то время — скуки. К примеру, раньше мне нравилось наблюдать, как Том скручивает сигареты. Он мог делать это одной рукой — ловко расправлял своими длинными пальцами табак в сигаретной бумаге, искусно растирал кусочки травы в однородную смесь и затем с улыбкой вручал мне сигарету. Потом, едва ему стукнуло тридцать, он вдруг бросил курить, ударился в ипохондрию и начал ругать меня за мою неспособность избавиться от этой гадкой привычки. Затем настал момент, когда Том осознал, что я далеко не такой хороший слушатель, каким была в его глазах, когда выслушивала его бесконечные жалобы: в действительности я просто молчаливо пребывала в собственном мире. Ни один из нас не был в реальности тем, кем казался другому.

— Люси, Люси, прекрати, ты только увеличиваешь дыру! — прерывает Том поток моих мыслей. Оказывается, я упоенно ковыряю прореху в обивке дивана. Но Том опоздал со своим предостережением: спрятанные там Сэмом монеты с шумом сыплются на пол. Я нашла клад!

Эмма громко зевает:

— Как же я устала!

— Проблемы на работе? — подхватывает Том, надеясь вернуться в безопасное русло и перебарывая желание сказать ей, чтобы она немедленно сбросила свои туфли с каблуком-рюмочкой, раз уж влезла на софу с ногами. Если он может быть таким сдержанным по отношению к ней, то почему, интересно, не способен со мной?

— Работа здесь ни при чем… Я почти полночи занималась сексом по телефону. — Она томно прикрывает глаза.

— Не могу представить, чтобы кто-то, имея жену и четверых детей, еще находил время для секса по телефону, — говорю я.

— Он делает это, лишь когда куда-то уезжает или работает допоздна, что чаще всего, — вздыхает она.

— И как же ты занимаешься сексом по телефону? Кладешь трубку на вибратор? — фыркаю я. Мое издевательство прерывается звонком ее телефона.

— Ненасытный! — улыбается Эмма. — Не буду я отвечать! Бойфренды удивительно требовательны! — Она открывает окошко текстовых сообщений и бросает мне телефон.

— He знаю, можешь ли ты называть его бойфрендом, если он женат, — замечаю я, ловя трубку.

Она игнорирует мое замечание.

— Можно мне взглянуть на детей, Люси? — поднимается она с софы.

— Конечно, — киваю я.

Я знаю лучше, чем кто бы то ни было, восстановительную силу такого времяпрепровождения.

Она исчезает наверху, а я размышляю над техническим прогрессом. В те времена, когда Том и я начали встречаться, ожидание телефонного звонка, бывало, требовало сильнейшего нервного напряжения. А теперь — пожалуйста: беспроводные устройства «Блэкберри», мобильные телефоны, спутниковая радионавигация. Впервые после Норфолка почувствовав облегчение оттого, что я замужем, я читаю сообщение: «Хочу тебя в моем офисе, на моем столе, когда к нам должна войти секретарша в очень короткой юбке…» Я чуть не роняю телефон.