Санки - Анна Кудинова

голове, но сегодня вранье как песня лилось из моих уст, заполняя тайное пространство, будто нужный пазл попадал на свое место.

– Сейчас, сейчас, – из-под потолочного эха доносился голос завхоза.

Гирлянда, похожая на змею, медленно спускалась мне в руки и, сворачиваясь по кругу, ложилась в клубок на полу.

– Я стараюсь быстрее, а то решат там, что ты удрал с урока, – продолжал он. Я поднял голову. – Отругают еще, что столько сидишь в туалете, – усмехнувшись, он опустил голову и посмотрел на меня. Его глаза были налиты кровью, кожа испускала зловоние, шипящий голос проговорил: – За все приходится платить, верно? – он рассмеялся прямо мне в лицо, хоть и стоял на два метра выше.

Я бросил гирлянду на пол и вздрогнул от ужаса. Из его рта посыпались засохшие елочные иголки, они падали на голову и грудь, скользили по рубашке и исчезали под одеждой, будто вживляясь в мое тело. В этот момент раздался звонок с урока, двери классов распахнулись и, толкая друг друга, в коридор хлынули ученики, словно вода на палубу из многочисленных пробоин. Колонка звонка находилась так близко от моих ушей, что ее раздражающий, громкий звон заставил меня зажмуриться, я закрыл уши руками и побежал вперед, но уже через несколько шагов врезался во что-то большое и мягкое.

– Васин! – с неумолимым возмущением произнесла Лариса Николаевна. – Ты почему не был на уроке?

С обеих сторон от нее, немного позади, словно крылья ангела, стояли заплетенные в косы отличницы нашего класса, они злобно и презрительно хихикали, выказывая свою недоброжелательность ко мне.

– Я помогал Петровичу разбирать елку, он сам попросил! – мой ответ был переполнен уверенности, так как это была чистая правда.

Отличницы рассмеялись, большая мягкая глыба, тяжело вздохнув, обошла меня справа, произнеся всего два слова:

– К директору.

– За что? – недоумевал я.

Пока одна из заплетенок не пояснила:

– Петрович разобрал елку месяц назад, Васин! Придумал бы что-нибудь поумнее! – и злобно прохихикала.

Я тут же отвел глаза, потому что боялся увидеть ее лицо. «Так совсем не пойдет, это уже слишком! – думал я, адресуя свои мысли проклятым санкам. – Нужно срочно от них избавляться, иначе меня выгонят из школы!»

Лариса Николаевна привела меня в учительскую, оставив свои «крылья» за дверью, без них она казалась поуже и менее строгой. Столы стояли в шахматном порядке, а на стене висела доска с ключами от всех классов. Каждый крючочек снизу был подписан синим маркером, но рассмотреть надпись удавалось, лишь подойдя ближе к стене.

– Сядь, – строго сказала глыба, – и думай о своем поведении, пока ждешь завуча.

Это прозвучало как издевательство, поскольку последние месяц-второй я только и думаю, что о своем поведении, и не знаю, что нужно сделать, чтобы все исправить.

Я думал, думал, думал, не сводя глаз с доски с ключами. В самом нижнем ряду ключи больше остальных, такие обычно отпирают навесные замки или наружные двери. Я вспомнил, как выглядит дверь с тыльного входа в столовую, и представил, как должен выглядеть ключ, отпирающий ее. Он висел в середине нижнего ряда, между двумя похожими ключами поменьше от женской и мужской раздевалки в спортзале. Как-то раз, вспомнилось мне невзначай, года два назад, тренер отправил меня за ними, обнаружив, что забыл их взять. Нужно проникнуть в логово кухарки и оставить там ее злополучные волшебные санки.

– Подумал? – прервала Лариса Николаевна мой план, когда в учительскую вошла троица апостолов.

– Да! – сказал я чистую правду.

– Что случилось, Васин? – спросила завуч, увидев меня на стуле провинившегося.

«Не торопись с ответом», – прошептал мой внутренний голос и заострил внимание на ее жутком, разноцветном макияже. Мне было не страшно, что завуч вдруг превратится в кухарку, потому как она и без того была некрасива до безумия.

– Прогулял математику, бродил по коридорам, а может, и хуже, курить бегал за школу, вот и не пришел, да, Васин? – начала выступление сторона обвинения.

– Может, ты еще не выздоровел до конца? – поддержала меня одна из троицы апостолов.

Они продолжали дискутировать без моего вмешательства, что было очень кстати для меня, но вскоре замолчали. Мне не удалось уловить последнюю фразу, и предыдущую тоже, поэтому я просто смотрел на них, переводя взгляд с одной на другую. Нужно было что-то ответить, я водил ладонью по своей груди вниз, вверх, вправо, влево и понимал, что внутри моей рубашки нет осыпавшихся елочных иголок, а завхоз, наверное, действительно на больничном уже неделю и, скорее всего, мое сотрясение мозга оказалось сильнее, чем я предполагал.

– Я прогулял урок, потому что не сделал домашнее задание, – произнес я, когда все наконец-то замолчали, и тут же вспомнил, что сделал его в тетради, которая лежит в рюкзаке, висящем за моей спиной. Но делать шаг назад было поздно. «Ладно, хотя бы не курил за школой», – подумал я, когда меня отпустили из учительской.

Теперь я думал только о ключе, добыть его будет непросто, в учительской пусто только на уроках, и то не на всех, нужно подловить момент. По дороге к классу я несколько раз сталкивался с одноклассниками, они смеялись надо мной, задирали, обзывались, но я не обращал внимания и тем самым спровоцировал дополнительную агрессию. Один из задир, разгорячившись, толкнул меня, и я упал, вокруг тут же образовалась толпа, и еще несколько человек пнули меня в ребро, а затем схватили рюкзак и вывалили из него все содержимое, это действие было похоже на ритуал туземцев, которые прыгают вокруг огня с криками «у-у-у-у-у-у», в моем классе вроде бы не туземцы, но ведут себя ничуть не лучше. Так и буду теперь их называть. Меня спасло появление Ларисы Николаевны. Она, словно бог солнца, будучи такой же необъятной, спустилась с небес и резким ударом учебника по подоконнику спугнула племя.

– Опять ты в центре событий, Васин?! Никак тебе неймется, сам не учишься и всех остальных с толку сбиваешь! Ох, дождешься ты, отчислят тебя и правильно сделают, между прочим! – она поправила очки и, обойдя меня, словно кучу дерьма, зашла в класс, закрыв за собой дверь.

В этот момент прозвенел звонок, я собрал с пола свои вещи и подошел к классу. «Сейчас в учительской никого нет, – прошептал мне внутренний голос. – Сбегай посмотри, это займет всего минуту», – шептал шипящий голос внутри меня. «Нет! – возмущенно ответил я ему. – Это слишком, если я не явлюсь на второй урок математики после всего, что уже было сегодня, меня точно отчислят». «Одну минуту, всего одну», – настаивал голос. Я не посмел сопротивляться и бросился бегом к учительской, надеясь,