Эсперанса. Изгнанники в лесу. Жилище в пустыне. - Майн Рид

повел его к повозке.

Внутри повозка была довольно мило убрана, на тюфяке в углу лежала молодая и хорошенькая женщина, возле которой стояла колыбелька, а в ней спало крошечное дитя. После первых разговоров Люис спросил, как путешественники дошли до столь печального положения.

Мистер Керризерс рассказал историю их странствований.

«Ровно три месяца тому назад мы, — начал он, — выехали из Буэнос-Айреса на двух повозках и шести фурах с четырьмя проводниками. Кроме того с нами отправилось на лошадях и мулах двенадцать рудокопов, приехавших из Англии.

Мы продвигались медленно, так как здоровье жены не позволяло делать больших переходов. А недели через три вынуждены были и совсем остановиться в убогой хижине гаучо; тут родилась девочка — наша дочь. Пока не поправится мать, нечего было и думать о продолжении путешествия. Между тем она поправлялась медленно, а припасов в этом диком месте было все труднее доставать на такую большую компанию. И вот мы решили отправить рудокопов вперед с тремя фурами и двумя проводниками, а с остальными — выехать после, когда позволит состояние жены. Вдруг оставшиеся проводники стали угрюмы и грубы; ворчали о задержке, твердили, что так нам вообще не перебраться до наступления зимы через Анды. Мы с Вильямом стали не на шутку опасаться их и решили на следующей же станции взять новых проводников. Вероятно, негодяи догадались о нашем намерении и стали вести нас в обход жилых мест. Нам приходилось уже останавливаться на бивуаках, оставляя сторожем только верного пса Уэллеса, в бдительности которого мы не сомневались, хотя он и привязался к одному проводнику, постоянно прикармливавшему собаку, так что та бегала за ним, особенно когда проводники отправлялись на охоту. Как-то оба проводника пошли охотиться и притащили молодую корову. Но Уэллеса почему-то не было с ними; они объяснили, что собака отстала от них. Нам было очень жаль своего пса.

Мы побранили проводников и категорически заявили, что если на следующий же день они не приведут нас в обитаемую местность, мы прогоним их. Они обещали выполнить наше требование. Поверив этому обещанию, мы заснули раньше обычного. И вдруг меня разбудил крик Джона, спавшего вместе с нами в одной повозке; он вышел, чтобы поднять проводников, спавших в третьей повозке с погонщиками. На крик Джона мы с Вильямом кинулись к повозке и, заглянув в нее, с ужасом увидели там трупы зарезанных погонщиков. Злодеи, убив погонщиков, забрали у нас все ценное, между прочим, и сундук с деньгами, затем сели на наших лучших лошадей и удрали, оставив нам пару измученных лошадей и пару плохих мулов.

Ошеломленные обрушившимся на нас несчастьем, мы не знали, что делать. К счастью, за нас распорядилась энергичная миссис Дуглас. Мы выбрали из поклажи самое необходимое, остальное оставили на месте, заколотив в одной повозке и прибив к ней объявление, что все, находящееся тут, принадлежит таким-то, и, если будет доставлено в Сантьяго, за него будет выдано вознаграждение. После этого, похоронив невинно убитых погонщиков и помолившись за их души, мы отправились в путь, но без проводников, без компаса, и долго блуждали наугад… Страшно подумать, что было бы с нами, не натолкнись мы на вас!»

— Поверьте, мы с радостью предложим вам пищу и кров, а вашим дамам женское общество; только не взыщите на незатейливость стола и помещения! — ответил Люис.

— Как я рада опять оказаться в порядочном обществе! — с живостью проговорила госпожа Керризерс. — Мне так хочется общества молодежи, балов.

— Ну, извините, сударыня, — засмеялся Люис. — Этого-то мы не сможем предложить!

На лице госпожи Керризерс мелькнула тень неудовольствия. Но делать было нечего, — и она покорно опять улеглась в своей повозке, в которую припрягли Нигера; мула же Альмагро запрягли в другую повозку, — и все общество, оставив охапки бамбуковидного растения и забрав только соль, бодро тронулось в путь.

Приезжие были очарованы красивой долиной, выбранной их новыми друзьями, и удивлялись плотности и высоте кактусового забора. У ворот, которые всегда были на запоре в отсутствие мужчин, Джек пронзительно свистнул; в следующую минуту сестры выбежали навстречу. Трудно описать замешательство молодых девушек при виде незнакомых лиц! А когда вышла из повозки госпожа Керризерс, они невольно были поражены ее красотой и изяществом. Мери же особенно восхитила малютка, и она тут же попросила у матери позволения понянчиться с нею.

— Ах, пожалуйста, я буду очень рада! — вздохнула молодая мать. И добавила: — Знаете, я совершенно не приучена к черной работе! Мое здоровье и так расстроилось. Вы же, по-видимому, молоды и сильны, да и по своему положению, вероятно, привыкли работать!

— Помилуй, Элиза, — перебил ее муж. — Эти барышни воспитаны, как и ты, и только задержались волей судьбы в этой пустыне, они вынуждены были взяться за труд, равно необычный для них, как и для тебя!

— Нет, мы все здесь полюбили работу! — заметила Мери. — А нянчиться с этой малюткой — не работа, а одно удовольствие! — и она направилась домой, нежно прижимая к себе крошку.

— Посмотрите-ка, мама, кого нам Бог послал! — воскликнула она, показывая малютку матери.

— Господи, — изумилась Нанни. — Где вы взяли этого подкидыша?

— Он не подкидыш, у него есть и папа и мама! Да вот и они!

В это время в общую комнату уже входили охотники с гостями.

— О Генри! Я думала, мы приехали к цивилизованным людям! — капризно воскликнула госпожа Керризерс, окинув взглядом убогую обстановку хижины. — Я умру в этой лачуге!

Муж вполголоса стал стыдить свою сумасбродную подругу; со своей стороны, и сестра, госпожа Дуглас, сделала ей резкий выговор за ее невежливость.

Мало-помалу все уладилось, и хозяева уселись вместе с проголодавшимися гостями за стол, уставленный старательной Нанни всем, что она только могла приготовить.

За обедом разговорились. Колонисты заявили гостям, что нечего и думать о переходе в это время года через горы. Придется поселиться здесь.

— Но я умру в этой трущобе! — капризничала Керризерс.

— Не умрете, а поправитесь только, — успокаивающе