Стальное сердце - Александр Тюрин

– Да, не густо. Но с другой стороны правильно – учитывая свойственные какерам… пардон, гоминидам-гуманоидам хаотические процессы, вы можете нанести вред самим себе. Достаточно вспомнить как вы обращались с автоматами Калашникова.

В ответ раздались квакающие звуки и Комм опознал «смех человеческий».

Их производила с помощью резких выдохов другой фигурка в зеркальном камуфляже. – А я еще ждала чего-то большего от этой помеси пылесоса и паука, – голос, судя по частотным характеристикам, принадлежал женской особи, хотя звуковой интерфейс мог и ошибиться с половой принадлежностью и принять транссексуала за самку.

– Рита, ты тоже долгое время считала, что у роботов есть маленькая клавиатурка на спине, надо только подобраться и нажать три заветные клавиши.

– Три клавиши. Увы, в меня не вмонтирован блок смеха. И, кстати, на официальном уровне нас нельзя называть роботами, только – кибами… А эта особь – с XX хромосомами? – на всякий случай решил уточнить Комм.

– В общем да, натуральная баба, в собственном соку. Вдобавок мой заместитель по ополчению – командир Рита Проводович. Мне ее женское лобби навязало, после того как большинство мужиков погибло в боях и пьянках, – добавил командир Нержавейко и выдержал словесный натиск со стороны заместителя, весьма скорострельный и практически не дешифрованный капитаном Коммом. – Так ты всерьез интересуешься нашими бабами? А ты их вообще видел раньше? Хотя видеть их, конечно, не так страшно, как слышать.

– Видел мельком, в му… Ну да, Муму, странная история любви у белковых. Он – двуногий, на сто кило весу, она маленькая и четвероногая. Но ведь получилось же. И в принципе скрещивание возможно, генетическая разница не существенна, – Комму не хотелось признаваться, что он тщательно рассматривал заспиртованных и пластинированных человеческих самок в биологическом музее имени Академика Збарского. Эмоциональная матрица неожиданно оказалась перегружена кодами стыда…

Оборвав щекотливый разговор, в пробоину купола влетело многотонное тело робозавра. Он раздавил пожарную машину и принялся сгребать разбегающихся какеров своими конечностями грейферного типа. – Мля, я тебя урою, землю жрать заставлю, падло, – командир Нержавейко сыпал непонятными словами, пытаясь вскинуть на плечо здоровенную трубу противотанковой ракетной установки.

Зверобот с соответствующим звуком сблеванул внушительную ораву мелких юрких кибящерок. Затем монстр рыгнул плазменным вихрем, но чуть смазал. Впрочем, судя по импульсам его системы наведения, следующий богатырский «выдох» должен был поджарить десяток какеров.

– Не бейте его, я коллекционирую процессоры диких машин, – юный натуралист лейтенант Винтослав метнулся к звероботу, описал восьмерку, огибая плазменные вихри и резанул мезонным мечом по тяжелым столбам робозавровых ног. Потом боднул зверюгу в бок, помогая ей упасть. И наконец аккуратно отсек дымящуюся голову.

– Все. Иди ко мне в кляссер.

– Нет, не все, – прорычал во всех диапазонах поверженный как будто робозавр.

Враг был матрешкой.

Из разрубленной шеи потянулась еще одна головная капсула, высосывая раструб импульсника.

Вложенный зверь чуть меньших габаритов!

Комм толкнул Риту так, чтобы она улетела кубарем, не сломав при этом позвоночника – изучение музейных самок помогло. В освободившееся от женщины место ударил плазмоид, превратив бетонное покрытие в кашу из светящихся пузырьков. Выстрелом указательного пальца левой руки (гамма-лазер) капитан Комм уничтожил все содержимое головной капсулы у вложенного зверя – микросхемы превратились в пар и вылетели через наружние разъемы… Он так и не вылез больше чем на треть.

– Ой, извини, Винтослав, я как-то не подумал о твоем кляссере.

– Наша оборона…. – Нержавейко наконец вскинул на плечо трубу ракетной установки.

– Ваша оборона – это хаос. Она не контролируется ни одним серьезным компьютером. Я угадал? Кстати, дайте команду немедленно штопать пробоину углеволокном… – Да, то есть… у нас со вчерашнего дня кибероболочка на профилактике. Ждем запасные микросхемы из Фракталограда.

– Я возьму ее функции на себя. И бойтесь это будет совершенно бесплатно, – добавил он, заметив перепад теней на лицевом интерфейсе собеседника. – Если, конечно, вы подсоедините меня к ее накопителям и подсистемам. Обещаю, что все данные, которые я возможно скопирую в свою память, немедленно сотру по окончанию боя. Даю честное слово сервера.

Комм вовремя понял, что сетевой интерфейс капитана Нержавейко не успевает расшифровать сжатый поток информации и повторил все в десять раз медленнее.

– Ага, врубился, – видеодатчики ополченского командира, в смысле глаза, фокусировались то на одном то на другом малозначительном объекте (у какеров это означает, смятение переходящее в отстраненность). – Но отцы города…

– А это еще что за сущности? – растерялся Комм.

– Горсовет, все эти бюрократы, демократы, оставшиеся от докибернетических времен…

– Через полчаса не будет здесь ни отцов, ни даже самых завалящихся дедов, вообще никакого зооприсутствия.

– Он прав, мы успеем все объяснить горсовету потом, если он уцелеет. Мэра я беру на себя, потому что он симпатичный, – к Р36.Комм и Нержавейко прихрамывая, подходила Рита Проводович. – Но кажется, наш будущий друг-паук считает учтивым швырять человеческих женщин, да так что они костей потом собрать не могут.

Как будто все кости у нее были на месте, впрочем, чтобы сделать рентген, надо немного обнять ее.

– Вы сверялись с анатомическим атласом? Хотите я вас обниму, то есть сделаю рентгеновский снимок?

– А ты смешной, мой завтрашний друг-сундук, – и ее глаза спроецировали что-то, что киберовские проекторы спроецировать не могут и чего не постигают киберовские сканеры-анализаторы..

Командир Проводович сейчас была без шлема и скорее напоминала заформалиненных самок из музея, чем цифровых героинь из мультяшек, но все-таки психоинтерфейсы капитана Комма не генерировали по ее параметрам кодов отвращения. Только некоторое удивление – как из столь сомнительных материалов, как протеины и даже жиры, образуется вполне законченный эстетический объект. Эмоциональная матрица затрещала от вновь синтезируемых чувств.

– Я с удивлением узнал, командир Рита, что не все какеры – слюнявые идиоты, наглотавшиеся дрим-компьютерной дури..

– Я с удивлением узнала, что не все роботы – это зазнавшиеся пылесосы. Что некоторые – очень даже ничего. Ну, а теперь прощай.

Робокапитан Комм попытался проанализировать эмоциональный спектр женских слов. Он, который мог обстреливать одновременно сто целей, сейчас сумел расшифровать лишь десять процентов ритиных чувственных кодов…

Р36.Комму захотелось что-то спросить напоследок, потому что вероятность его полной деструкции в ближайшее время составляла 0.5, да и у Риты не менее 0.4.

Спросить про НАСТОЯЩИЙ страх и НАСТОЯЩУЮ боль и еще что-то НАСТОЯЩЕЕ, что может быть только у людей. Ведь он хотел бы научиться ЭТОМУ. Но он так и не сформулировал фразу в человеческих кодах. И командир Рита ушла, сгибаясь под тяжестью крупнокалиберного пулемета. А Комм вошел виртуальным телом через открывшиеся порты деактивированной кибероболочки и начал подсоединять ее накoпители данных. Несколько миллисекунд он рассматривал архивную картину, оставшийся от тех времен, когда река Нева несла свои словно вздувшиеся намагниченные коррозионно-опасные воды к еще неполимеризованному Финалайзерскому заливу. Город, окруженный агрессивной мощной малопредсказуемой водой – что-то в этом есть.

8

Как выяснил робокапитан Комм, купол был продырявлен в девяти местах. Четыре пробоины образовались на такой высоте, что их использовать могли только дикие аэроботы, не обладающие мощной защитой – всю летучую шелупонь какеры теперь легко трахали из бластеров с крыш домов, где их расставил Комм. Зато пять пробоин – вполне годились для вторжения с поверхности земли.

Особенно вот эта – семь на тридцать.

В нее и ломилась неприглядная публика : шестиногие арахноиды, деловито высматривающие кого упаковать макромолекулярной паутиной, полиморфные змеегорынеры с разнообразной жевательной, кусательной и хватательной периферией, а также метамерные киборпионы, у которых на вздернутом хвосте был смонтирован целый набор средств радиоэлектронной борьбы. Впрочем, спрей с ядом тоже имелся.

Комм занимал оборону в Петропавловской крепостью. Если точнее, в артиллерийской цейхгаузе.

Бронированные чудовища били прямой наводкой по крепости, быстро превращая ее в развалины. Сзади, на закрытой позиции располагался отряд ополченцев-какеров.

Несколько промахов Комма и кибомонстры прорвут фронт, полакомятся какерами.

Еще десяток неловких выстрелов таких союзников, как какеры, и у Комма точно появится большая дырка в затылке.