Призраки Замоскворечья - Анна Князева

– Хотел расспросить вас про черный ход.

– Все сегодня об этом! – не сдержалась Надежда.

– Был еще кто-то?

Она промолчала, но Иван Макарович настаивал:

– Придется вам рассказать.

– Лев Астраханский из службы безопасности партии «Возрождение демократии».

– Лева? Знакомый мне человек.

– Неужели?

– Хорошо знаю его, работали вместе.

– Так вот, он задал тот же вопрос.

– И что вы ему ответили?

– Повторяю дословно: под ателье мы купили две, но очень большие квартиры. Одну на первом и одну на втором этажах дома. В обеих были выходы на лестницу черного хода.

– Их было два?

– Два, – подтвердила Надежда. – По одному на каждом этаже, в каждой квартире.

– На первом этаже выход есть. Что со вторым?

– Он был в соседней комнате. Раньше там находилась кухня, а теперь кабинет Ираиды Самсоновны. Во время реконструкции его заложили. И было это лет десять назад.

Протопопов пометил что-то в своем блокноте.

– И вы решительно утверждаете, что там выхода нет?

– Идемте… – Надежда поманила его рукой, и они перешли в соседнюю комнату. Она похлопала рукой по кирпичной стене: – Видите?

Иван Макарович тоже похлопал:

– Ощущаю.

– Можно полюбопытствовать? А почему вы об этом спросили? Или это секрет?

– Никакого секрета нет. Выясняю, как еще преступники могли проникнуть внутрь помещения.

– Вы же сами сказали, что они раскурочили жалюзи в пошивочном цехе и влезли в окно.

Протопопов положил ручку в блокнот и захлопнул его:

– Криминалисты установили, что жалюзи курочили изнутри, скорее, для того, чтобы выйти наружу или ввести в заблуждение следствие.

– Какая-то ерунда, – пробормотала Надежда.

– Ошибаетесь. – Иван Макарович улыбнулся. – В прошлый раз вы спросили: зачем убивать охранника, если можно было просто стукнуть его, чтоб не мешал. На этот вопрос есть ответ: преступники попали в ателье через главный вход. Охранник сам открыл дверь.

– С трудом в это верится, – возразила Надежда. – Этот человек давно здесь работал и хорошо знал инструкции. Он не имел права никому открывать.

– И тем не менее в это придется поверить. Скорее всего, пришел тот, кому он не мог не открыть.

– Кто?

– Например, вы.

Надежда вздрогнула и на глазах побледнела:

– Побойтесь бога!

– Это только предположение. В сущности, – Протопопов развел руками, – все может быть, но ничего пока не известно.

– А теперь скажите, почему охранника убили, а не ударили? – спросила Надежда.

– Потому что он знал убийц и мог их выдать полиции.

– Ага-а-а… – протянула она. – Теперь и я понимаю.

Иван Макарович продолжил:

– Однако из этого обстоятельства рождается новый вопрос.

Надежда поинтересовалась:

– Какой?

– Почему охранник работал две ночи подряд?

– Об этом нужно спросить в охранном агентстве. У нас с ним заключен договор. Но мне известно, что этот человек жил в Тульской области. Оттуда приезжал на работу в Москву. У других – та же история: ездят из Рязани, Твери, из Калуги. Чтобы не мотаться в электричках, договариваются между собой и совмещают две смены.

– Кажется, я понял, – кивнул Протопопов. – Еще вопрос: кто обслуживает ваши компьютеры?

– Спросите у Ираиды Самсоновны. Все договора у нее.

– Мастер давно приходил?

– Месяца три назад. – Надежда насторожилась: – Подозреваете его?

– Работа у меня такая – всех подозревать. По счастью, подозрения не всегда подтверждаются. Вам известно, что в ночь убийства у вас был похищен жесткий диск, на котором хранились записи камеры наблюдения?

– Конечно.

– В подсобном помещении, где хранился системный блок, криминалисты нашли отвертку. На ней – отпечатки.

– Понимаю.

– Конечно, многое не ясно в этой истории. Из ателье ничего не похищено. Сейф на месте. Зачем убивать охранника, ломать жалюзи и воровать жесткий диск – непонятно.

– Надеюсь, вы разберетесь.

– Астраханский не рассказывал, нашел он портфель?

Иван Макарович задал вопрос уже с порога. Однако провести Раух не вышло, она сразу поняла – за этим что-то стоит, и решила: сейчас не время говорить об исчезновении Рыбниковой. Как будто что-то почувствовав, ей позвонил Марк.

– Простите, мне нужно ответить. – Она взяла трубку.

– Ты где? – спросил Фридманович.

– В своем кабинете.

– Протопопова видела?

– Он здесь.

– Рассказала про Рыбникову?

– Еще не успела.

– Если не расскажешь, я сам ему позвоню.

Выбора не было, и она согласилась:

– Обещаю. Сейчас все расскажу.

– Что? – не стерпел Протопопов. – Что расскажете?

Надежда отключила телефон и ответила:

– Дело в том, что Рыбникова Ирина Ивановна…

– Надя! – в комнату забежала Ираида Самсоновна.

Прервавшись на полуслове, Надежда обернулась и испуганно взглянула на мать:

– Что?!

– Тебе нужно спуститься!

– Что случилось?! Немедленно объясни!

– У нас репортеры и телевидение.

– Где у нас?

– В гостиной!

– Кто их впустил?

– Охранник новенький, растерялся. Они буквально вломились! Там человек двадцать!

– Идем! – Надежда первой ринулась вниз. Уже с середины лестницы заметила, что ее снимают на камеру. – Кто разрешил?! – Она подошла ближе и закрыла рукой объектив.

К ней подбежал репортер. Спустя мгновение перед ней уже торчали несколько микрофонов:

– Подтверждаете информацию о гибели Рыбниковой? Ее здесь убили? Вы знаете, кто мог совершить преступление? – Вопросы сыпались на нее, как горох.

– Позвольте… – Протопопов взял ее под руку и отвел в сторону: – Это правда?!

Надежда помотала головой, но потом вдруг кивнула. Иван Макарович заметил, что их снимают, и оттолкнул оператора:

– А ну-ка пошел отсюда!

В противоположном конце гостиной, примыкающей к вестибюлю, послышался шум. Репортеры и операторы мгновенно устремились туда.

Над общей массой возникла голова Селиванова и две головы охранников. По их энергичным движениям было понятно, что они расталкивают людей, освобождая пространство.

От одного к другому перелетало одно только слово: пресс-конференция. Потом раздался голос Селиванова:

– Пользуясь тем, что вы уже здесь, хочу сделать заявление! – Все стихло, и он продолжил: – Совершено преступление. Похищена, а возможно, убита член политбюро партии «Возрождение демократии», наш соратник, Ирина Рыбникова. Эта провокация нацелена на ослабление рядов нашей партии в борьбе за голоса избирателей! Мы уже направили заявление в полицию. Призываю товарищей по партии и всех, кто будет за нас голосовать на предстоящих выборах, не поддаваться…

– Идемте отсюда, – сказал Протопопов Надежде. – Теперь нам есть о чем поговорить.

Она же дернула за рукав ближайшего репортера:

– Не знаете, кто приехал сюда первым?

Тот ответил:

– Кажется, «Криминальный канал».

Глава 9

Церковь в Кадашах

Остаток дня был очень тяжелым. Разговор с Протопоповым закончился поздним вечером. Он выпытал у нее все подробности злополучного дня, когда из ателье пропал портфель, а потом сама Рыбникова. Домой Надежда вернулась опустошенной и на следующий день, последовав совету матери, устроила себе выходной. С вечера зашторила окна и до обеда провалялась в постели. Одеяло казалось ей надежной защитой, как в детстве.

После обеда она подумала, что именно так люди и впадают в депрессию, но успокоилась тем, что ее личная депрессия – вещь застарелая, и ей уже не по силам ее сдержать.

В два часа позвонила Ираида Самсоновна и сообщила, что в ателье все нормально, если не обращать внимания на то, что у подъезда толкаются журналисты.

– Как Соколов?

– Маркиз де Крепдешин провел две примерки, и обе удачные. До конца дня придут за тремя платьями и двумя костюмами. Выручка сегодня будет хорошей.

– Жизнь продолжается. Увы, без меня, – проговорила Надежда.

– Всего один день, – заметила Ираида Самсоновна. – Послушай, тебе нужно куда-нибудь выбраться. Не сиди дома, не кисни.

По ее совету Надежда позвонила Фридмановичу:

– Ма-а-арк…

– Слушаю тебя.

– Есть новости?

Он ответил:

– Смотри телевизор!

– А что там? – обеспокоенно спросила она.

– Убийство Рыбниковой и твое ателье, где бесследно исчезают без пяти минут депутаты.

– Это невыносимо… – простонала Надежда. – Мы потеряем солидных клиентов.

– И это не самое страшное, – сказал Фридманович. – Тебя нужно спасать. Я встречался с Протопоповым, он очень зол.

– Почему?

– Говорил я тебе, расскажи ему про Рыбникову.

– Но он теперь знает.

– Теперь – это не раньше.

– И что?

– Ничем хорошим обрадовать не могу. Как, собственно, и плохим. А это уже плюс.

Надежда предложила:

– Может быть, сходим куда-нибудь?

– Куда ты хочешь? – спросил Марк.

– Мне все равно. Просто погуляем.

– Не знаю. Твердо обещать не могу. В лучшем случае заеду к тебе вечером.