Дороже только снег - Яя Володарская

вверх: "Смотрите, смотрите!" И тут публика заметила, что, над головой слушателей медленно летает светящийся шарик, настолько небольшой, что легко поместился бы в ладошке. «Я – гипоталамус, я оставил свое бренное, измученное болезнями тело, завещав себя на эксперимент. Я- душа, если хотите,…Я -профессор Рассел»

Тут публика ахнула:

–Что с Вами случилось, профессор? -Профессор, это вы?

В полной тишине, сотни пар изумленных глаз, не отрываясь смотрели на шарик.

–Всю свою жизнь я посвятил вопросу сохранения личностного сознания, то есть автономной дистанционной ментальности. Выводы, которые я сделал, находясь в подобном виде, это то, что изначальной потребностью для жизни души является общение, что память о тебе других людей, питает тебя нейронными электрическими связями, являясь источником ментальной жизни", хриплым компьютерным голосом говорил Рассел, вернее его гипоталамус. -Эта пища для существования и создания последующих мыслей. Я рад служить науке, и счастлив, что у меня есть душа». Шарик медленно стал двигаться в нашу сторону. Приблизившись ко мне, шарик заметался на месте.. Хотел что-то сказать.

– Рад приветствовать, Вас, коллега. Что скажете, не ожидали увидеть меня в таком вот забавном виде. Видите, я теперь достиг небывалых побед в похудении, теперь я вешу 10 грамм. Ха- ха –ха»

Даже в таком состоянии Рассел продолжал шутить. Сильный характер!

С трудом, отлепив присохший к небу язык, я произнес:

–О, Боже, профессор, мы даже не знали, что вы.. ну …умерли.., простите, это шокирует.. Как Вы себя чувствуете? Спросил я и осекся.

– Я не умер, я жив, просто жив только мой гипоталамус. Сказать Вам честно, я страдаю… Я хотел бы видеть Вас, слышать полностью ваши голоса, подать Вам руку…Позаботьтесь, коллега, я хочу видеть…не могли бы они придумать мне какие-нибудь глаза…»

Шарик взлетел, преодолев обратный путь над головами завороженной публики, медленно опустился в высокую прозрачную коробку и перестал светиться. Полная темнота накрыла толпу. Воцарилось гипнотическое молчание. Затем раздались редкие аплодисменты, прерываемые возмущенными возгласами: "Это жестоко. Это не проявление чистого сознания! Он страдает!'

Одна сердобольная женщина в ручной шали, прижав руку к сердцу, со слезами просила: «Прошу Вас, отдайте его мне, я о нем позабочусь, в этой коробке ему плохо!» И, схватившись за чемодан, женщина присела на пол, в рыданиях.

–Успокойтесь! Он живёт не в материальном мире, ему не нужна эта ваша забота! Сперанский пытался расцепить её пальцы, но тут чемодан стали хватать и тянуть его в разные стороны. Чемодан! Ах, ну, да, конечно, я узнал этот чёрный загадочный чемодан, который Сперанский не выпускал из рук, и тогда, в туалете. Если бы я тогда знал, что, вернее, кто в этом чемодане! Я не мог поверить, не розыгрыш ли это. Я представил себе будущее-мир, полный людей и маленьких общающихся светящихся шариков. Толпа в ажитоже разрывалась на сотни рук, голов и кричала разноголосьем: -Отдайте! Не смейте! Ужас! -И одинокий возглас шепотом: Потрясающе!

Профессор Иаку, пребывший из Японии, с Земли, хотел немедленно зафиксировать технологии.

Мы вышли на чистый воздух Айкона. Яя была потрясена и молчала и.. шла в направлении Делав!!Она шла туда! Сегодня на Айконе было воскресенье. А значит золотой день. Кругом распылялись шёлковые туманы, будто из миллиона солнечных пылинок. Фасады зданий постепенно стирались, оставляя мансарды и балконы над светящимся облаками. Я очень любил воскресенье на Айконе, когда можно было кутаться в золотистой пелене.

Глава 10.

Любить нельзя помиловать.

«Вылечи нас, Господи,

мы все больны

Вылечи нас от чумы-

От глаз горящих и страданий

От поцелуев и отчаяний..»

Перед нами за столом сидела крупная женщина средних лет с очень высокой прической, опираясь на стол двумя руками так, что полностью помещались локти, а сильные пальцы сцепились в замок. Все свидетельствовало о ее авторитарности, непреклонности и решимости.

– Ну зачем это Вам нужно, сказала она без вопросительной интонации.

–Вы же прибежите опять, будете умолять ,что хотите жить полноценной жизнью,– громогласно продолжала операционистка.

– Как раз мы не сможем жить друг без друга полноценной жизнью,– робко возразил я.

Дама устало вздохнула и потянулась за стопкой измятых и истертых фотографий с душераздирающими подробностями личных трагедий.

– Уж поверьте мне, земной женщине! Воскликнула она,-сценарий всегда один: любовь, а после -я на работе, ещё задерживаюсь, а потом выясняется, что он или она …ну, вы понимаете…

– Понимаю,– я не выдержал. – На Земле я был женат… на Галке -, Почему то добавил я , как будто Галка было имя нарицательное.

– Ну вот! – Обрадовалась операционистка, кивая головой, словно она хорошо знала Галку, -затем в эту инфекционную цепочку втягивается третий…

Мало того, что эта зараза распространилась по всему Земному шару, так вы и здесь пропагандируете человекозависимость своим счастливым видом! И когда только примут закон о заключении этих эфорийных преступников!

Женщина настойчиво сунула Яе тщательно подобранные жуткие фотографии и вышла.

– Не смотри! Я выхватил фотографии из рук Яи, и швырнул обратно на стол операционистки. -Несчастная женщина! Она ненавидит счастливых влюбленных. Будь ее воля, она разделила бы их по клеткам и смотрела как они зачахнут друг без друга, наслаждаясь своей " правотой", таких тётушек и на Земле полно!

– Хочу посмотреть … сказала Яя и вновь потянулась за стопкой фотографий,

–Я должна знать…

– Не надо тебе знать, ни к чему, я никогда не брошу тебя!

Я смотрел на Яю, в ее глазах застыл ужас, она не сводила глаз с фотографии, случайно выпавшей из стопки: Молодая девушка лежала на кровати, одеяла и простыни были вспенены, разметавшиеся волосы, знакомый горящий взгляд, она протягивала руку к человеку в белом халате с инъекцией в руках, видимо, умоляя его не сохранять ей жизнь. Рядом с кроватью можно было разглядеть разорванные упаковки лекарств и плакат, на котором был изображен улыбающийся харизматичный мужчина с микрофоном в руках. Фотография была старая, меня кольнуло: в юной девушке можно было различить черты операционистки. Яя стала содрагаться и, прикрыв рот рукой, выбежала. Я побежал за ней, то ли ее рвало от моллюсков, то ли она рыдала. Конечно же, я догнал Яю. Она плакала:

–Почему ты не сказал мне, не показал …? впрочем, я сама виновата …мне надо было быть серьезнее, вообще никогда не думала, что это произойдет со мной, зачем я послушалась тебя и не сделала вакцину!

–Яя зачем же ты плачешь, ещё пол террабайта назад ты была счастлива тем, что мы любим друг друга, ничего же не изменилось…мы вместе… нам очень повезло, Яя, что мы нашли любовь или она нас , неважно. Мы с