Вершина мира (сборник) - Елена Федорова

– Передайте привет мадам Проскурин, – сказал Максим с деланной улыбкой. – Прощайте. Благодарю за полет…

Вернувшись в Москву, Максим дал волю своему негодованию. Отругал подчиненных, которые не имели никакого отношения к тому, что творилось в его душе. Рассорился с некоторыми партнерами. Сорвал несколько важных переговоров, не явился на важные встречи.

– Максим Михайлович, вы решили разрушить свою компанию? – спросил Стас, уставший от безумств шефа. – Что с вами?

– Кризис среднего возраста, – отшутился Максим.

– Если он продлится еще пару дней, мы все погибнем, – проговорил Стас, прижав обе ладони к горлу. – Спасите нас, Максим Михайлович, умоляю.

– Неужели, все так плохо? – спросил Максим с улыбкой. Он знал, как Стас любит преувеличивать. – Неужели за неделю я умудрился разрушить все до основания?

– Максим Михайлович, – застонал Стас. – Прошло уже четыре недели, че-ты-ре, – для большей убедительности он поднял над головой четыре пальца и потряс ими.

– Ты утверждаешь, что я попал во временной разлом? Что потерял связь с реальность? – Максим нахмурился, посмотрел на календарь, на часы, покачал головой. – Да-с. Прошло четыре недели, а я этого не заметил. Не заметил, потому что все мои дни были, как братья близнецы. Я находился в душной маленькой комнате без окон. В этой комнате было много людей, которые мешали мне дышать. Я их вытолкал взашей. Но дышать легче не стало…

Максим сдавил виски, подумал о том, что боль, раздирающая его изнутри не уменьшается, а растет. С ней нужно что-то делать. Но что?

– Что будем делать? – спросил он у Стаса.

– Восстанавливать разрушенное, – ответил тот, засучив рукава.

– Сил и времени на это уйдет больше, чем на разрушение, но думаю, шанс на спасение есть.

– Шанс на спасение есть всегда, – улыбнулся Максим. – Как вода находит выход, как и мы его найдем.

Он прикрыл лицо ладонями, вспомнил Эмму, стоящую на обрывистом берегу. Ветер развевал ее белые одежды, играл волосами, подхватывал слова и нес их к Максиму, стоящему от нее на расстоянии вытянутой руки.

– Вы снова хотите столкнуть меня вниз? Сно-ва…

Максим убрал ладони от лица, стукнул ими по столу, воскликнул:

– Нет. Я не собираюсь вас сталкивать вниз. Я хочу вам помочь, – посмотрел на изумленного Стаса, улыбнулся. – Мои финальные слова к тебе не относятся. Занимайся делами.

– Понял, – сказал Стас, удаляясь из кабинета.

Максим взял чистый лист бумаги, вывел крупно: новый проект.

– Сан Винсент.

– Да. Нам нужно взвесить все плюсы и минусы, сделать свои расчеты, и только потом садиться за стол переговоров, – сказал Максим воображаемому собеседнику. – Думаю, время для дружеских рукопожатий не за горами. Винсент весьма прозорливый человек. Он предложил нам выгодное дело. Важно не упустить эту выгоду. За дело, Максим Михайлович…

Принятое решение примирило Максима с собой. Он совершенно успокоился. Сумел наконец-то спрятать мысли об Эмме за семью замками. Строго-настрого приказал себе не открывать их до лучших времен, которые обязательно наступят…

После того, как Алексеев ушел, Эмма еще долго стояла на краю обрыва и смотрела вдаль. Она видела, как взлетал самолет, увозящий Максима. Как солнце нырнуло в море. Как неслышно опустилась на остров ночь.

Эмма стояла, обхватив себя за плечи руками, и вспоминала о том, как впервые приехала на Святую Елену…

Ей было тогда семнадцать лет. По настоянию тетушки по отцовской линии Эмма надела длинное платье цвета пепельной розы, в тон ему шляпку с вуалью и ажурные перчатки. В руках Эмма держала кружевной зонтик из той же ткани. По уверению тетушки Камилы так одевались русские аристократы в начале двадцатого века.

– Зачем нам быть похожими на них? – поинтересовалась Эмма.

– Затем, чтобы понравиться русскому, живущему на острове Святой Елены, – пояснила Камила.

– Но, если этот человек – ровесник века, что общего может бить у нас с ним? – резонно заметила Эмма. Камила рассмеялась. Обняла девочку за плечи.

– У тебя с ним, моя дорогая, не может быть ничего общего. Очаровывать русского буду я. А ты будешь моим компаньоном, переводчиком, если хочешь. Не зря же твоя мама Люсьен заставляет тебя разговаривать по-русски. Проверим, забыл свой родной язык наш мосье или нет. Ну, по рукам?

– По рукам, Камила, – сказала Эмма, вздохнув с облегчением. – Если честно, я испугалась, что ты заодно с родителями. Отец мечтает выдать меня замуж за преуспевающего человека. Но мне всего семнадцать. Мне еще рано думать об этом.

– Ты права, моя кроша, – сказала Камила, поцеловав ее в лоб. – Выходить замуж нужно после тридцати, когда ты четко понимаешь, что тебе нужно. Я достигла этого удивительного возраста и прекрасно понимаю, что мне от жизни нужно. Именно поэтому мы и едем с тобой на Святую Елену. Я стану женой русского, живущего там.

– Он об этом знает? – поинтересовалась Эмма.

– Нет, – рассмеялась Камила. – Нет, моя милая, он о своем счастьи даже не догадывается. Наш приезд будет для него сюрпризом. Представь, каково будет его удивление, когда он узнает, что в доме Наполеона поселились две очаровательные незнакомки, – Камила щелкнула пальцами. – Он не сможет побороть свое любопытство. Он захочет с нами познакомиться и потеряет голову, – Камила уселась в кресло, приняла театральную позу, спросила?

– Скажи, разве можно остаться равнодушным, глядя на такую красавицу? Ну, что вы молчите, дитя мое? Восхищайтесь мною.

– Если честно, я не знаю, как это делают старички, – сказала Эмма, пожав плечами.

– Ах, святая простота! – воскликнула Камила, вскочив. – Как же я люблю тебя, Эмма. У нас с тобой все получится. Мы с тобой прекрасно друг друга дополняем.

– «Ангел черный, ангел белая – перелет и недолет»,[6] – подумала Эмма, но говорить о странном сравнении, пришедшем ей в голову, Камиле не стала…

Они прилетели на остров. Поселились в маленьком домике. Два дня бродили по берегу моря в одиночестве. Их предупреждали, что Святая Елена – странное место. Вначале может показаться, что остров необитаем. Гостей там не жалуют. Камила этому не поверила, но выходило, что предостережения не были беспочвенными.

– Неслыханная дерзость, – возмутилась Камила. – Неужели у этих островитян атрофировались все чувства? Неужели их не распирает любопытство? Мы приехали сюда на пару недель, а они думают, что мы решили тут навеки поселиться. Если завтра до полудня к нам никто не подойдет, я сама начну действовать. Я сама разыщу этого русского старичка, – сказала Камила и улеглась спать.

Спала она долго и очень крепко. А Эмме было жалко тратить время на сон. Ей хотелось побольше узнать об острове и островитянах. Ее толкало вперед юношеское любопытство. Гуляя по острову с Камилой, Эмма была лишена возможности быть собой. Она играла роль великосветской дамы, фрейлины Ее Величества тети Камилы. Эта роль ей порядком поднадоела. Ей хотелось сбросить старомодный наряд и помчаться по берегу наперегонки с ветром.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова 37:18.

2

Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова 39:31; 1–3.

3

Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова 32:9-10.

4

Евангелие от Марка 4:14–20.

5

Андрей Бочкарев.

6

Андрей Вознесенский.