Томек в стране фараонов - Альфред Шклярский

Приветствиям не было конца. Случился однако и небольшой инцидент. Патрика встретило собачье рычание. Динго весь ощетинился, напуганный кот отчаянно замяукал и… только его и было видно. Это разрядило обстановку. Патрик скоро примирился с утратой и тут же подружился с псом.

– Хороший песик, – объяснил ему Патрик. – Это я… я, Патрик. А ты Динго.

И вскоре он уже приносил собаке самые лучшие лакомства с ближайшего базара.

Когда Смуга представил свой план «приятного времяпрепровождения» в Египте, Томек лишь вздохнул, Новицкий же потер руки и многозначительно подмигнул Салли. Та, услышав о Долине царей, захлопала в ладоши, выпрыгнула из кресла и расцеловала Смугу в обе щеки.

– А что я говорил, – рассмеялся Вильмовский. – Салли не даст нам спуску.

– Не мог бы ты, Ян, рассказать все подробнее? – попросил Томаш.

– Попробую… – и Смуга в очередной раз начал свое повествование, добавляя неизвестные другим подробности:

– Как известно, Египет является одной из древнейших мировых цивилизаций. Вот уже сто лет интерес к нему непрерывно растет. Все большее число коллекционеров не всегда законными путями, зачастую у случайных продавцов, приобретают античные реликвии. Как я уже говорил, в Манаусе я познакомился с лордом, который много лет страстно увлекается собирательством всего относящегося к Египту и уже стал считаться в этой области знатоком. По этой причине он не удивился, когда однажды поздним вечером его навестил странный посетитель. Когда его спросили об имени, он ответил: «Я – владыка Долины царей». Вы можете себе представить, какая дрожь прошла по телу нашего египтянина. Он описал мне своего неожиданного гостя примерно так: «Из полумрака появился человек, одетый в темный костюм европейского покроя. Поначалу я не смог его как следует разглядеть, заметил только, что мы с ним одного роста. Потом уже при свете меня поразили острый проницательный взгляд его глаз и нечто от фараонов в чертах его темного лица».

О сходстве его лица с изображениями фараонов лорд повторил несколько раз, а потом продолжил: «Он походил бы на мумию, если бы не живая мимика его лица и эти странные, пронизывающие насквозь глаза… Признаюсь, он произвел на меня огромное впечатление. На какое-то мгновение мне даже показалось, что я не в своем английском доме, а где-то в Древнем Египте».

– Как видите, дорогие мои, – продолжал далее Смуга, – нежданный гость пробудил в коллекционере живой интерес.

Настолько большой, что, когда Смуга рассказывал, переживания вернулись с новой силой, он даже не мог говорить. И лишь через какое-то время продолжил свой рассказ:

– Гость не захотел сесть. Без обиняков объяснил цель посещения. Говорил он на прекрасном английском языке, с лондонским акцентом. «Может быть, вас это заинтересует, – тут он достал несколько мелких предметов, – прошу проверить их подлинность и приготовить…»

Гость назвал солидную сумму. «Вскоре я вас навещу» – сказал он на прощание, поклонился и ушел.

Смуга прервал рассказ, достал трубку. Он так долго набивал ее, что Салли не выдержала.

– И что же дальше?

– А дальше все пошло обычным путем. Предметы оказались ценными и весьма древними. Древними по мнению специалистов, поскольку лорд не до конца доверял своим знаниям и чутью. Состоялся обмен. Загадочный гость предоставил товар, лорд – деньги. Они особенно и не торговались.

– Так в чем же тогда дело? Лорд должен быть доволен!

В клубах дыма Смуга сам выглядел, как призрак. По крайней мере, в глазах Салли, сильнее всех переживавшей эту историю.

– Он и был доволен! – не спеша улыбнулся Смуга. – И совершенно очарован таинственным ночным посетителем. Пока не убедился, что большая часть приобретенных во время второго визита раритетов мастерски подделана.

Эти слова Смуги спустили всех на землю. Первым заговорил Новицкий:

– Ха-ха! – рассмеялся он. – Чтобы их кит проглотил! Вот это номер!

– Ты мне, Ян, этого не говорил… Значит, твоего лорда обманули, и ему вовсе не до шуток, – вставил Вильмовский.

– Разумеется, он потерял кучу денег… И если бы только дело было в деньгах! Он ведь не упустил случая похвастаться перед друзьями, а тут оказалось, что его, уважаемого, признанного знатока, обвели вокруг пальца. Никак он не мог оправиться после такого удара по самолюбию и думал о мести. А тут как раз подвернулась поездка в Южную Америку… Остальное вам известно. Поскольку вы находитесь в Египте, я согласился заняться этим делом. Салли так хотелось увидеть Долину царей… Вся эта история так внезапно на нас свалилась…

Смуга умолк, устроился поудобнее в кресле, закинул ногу на ногу. Одна лишь Салли еще не могла стряхнуть с себя ощущение нереальности происходящего: в ее воображении Смуга олицетворял собой древнеегипетского жреца, священослужителя религии преклонения.

Мужчины же еще какое-то время обменивались мнениями, выдвигали предположения, догадки, предазались воспоминаниям. Первым, разумеется, зевнул Новицкий, его потянуло в сон. Все поднялись, Томек сладко потянулся, Вильмовский, не спеша, расстегнул рубашку. Патрик давно уже сладко спал в кресле, обняв Динго за шею. Томек наклонился, чтобы перенести ребенка в постель, и в эту минуту Смуга удивил их в очередной раз:

– Пусть спит здесь, Томек, – сказал он. – Это еще не конец истории.

Страшно заинтригованные, все вернулись на свои места.

– Предлагаю вам прогулку в весьма отдаленное прошлое: углубиться на 3300 лет назад. Трон занимает один из самых интересных фараонов, известный в истории под именем Эхнатон[48]…

– Тот самый, что пробовал преобразовать религию, ввести монотеизм, веру в единого бога, – тут же ввернула Салли.

– Совершенно верно, – подтвердил Смуга. – Одни называют его революционером-реформатором, другие – еретиком, третьи – пацифистом и мечтателем. Кое-кто утверждает даже, что он хотел уничтожить всевластие жрецов Амона, а есть и те, кто видит во всем в первую очередь влияние его прекрасной супруги, Нефертити.

– Я всегда говорил, – вырвалось у Новицкого, – что жена для моряка, то есть, я хотел сказать, для фараона, это все равно, что…

– Что руль для корабля, – закончила Салли и погрозила пальцем упрямцу-капитану.

– Одним из преемников Эхнатона, – продолжал Смуга, – был Тутанхатон, вроде бы его зять, и он вернулся в веру отцов, приняв имя Тутанхамон[49].

Новицкий, с первого дня пребывания в Египте вынужденный слушать бесконечные лекции по истории страны, окончательно потерял терпение.

– Господи, я скоро в кита обращусь, – завопил он. – Ничего не понимаю. Неужели все преобразования этого фараона-еретика или революционера заключались в том, что в имени бога заменили одну букву?