Свастика на орбите - Ганс-Ульрих фон Кранц

В общем, злой и невыспавшийся, я отправился в район Мазурских озер за рулем взятого напрокат «пассата». Честно говоря, я не знал, какие дороги меня ждут, и с большим удовольствием воспользовался бы русским армейским джипом вроде того, что стоит у меня дома в гараже рядом с «мерседесом». Но русских армейских джипов в прокатных лавочках не было. В общем–то, там не было никаких джипов, хорошо еще, что попался «пассат» с полным приводом, что само по себе большая редкость.

Дороги, надо сказать, оправдали мои самые худшие опасения. Чем дальше от Варшавы и ближе к Мазурским озерам я забирался, тем более разбитым становился асфальт. На определенных участках я предпочел бы, чтобы его не было вообще. Но чудо немецкой техники неплохо справлялось с дорожными проблемами, и к вечеру я достиг небольшого городка, где смог расположиться на ночлег, чтобы утром со свежими силами приступить к поиску остатков ракетного центра.

На особый успех я, откровенно говоря, не рассчитывал. Глупо полагать, что за 60 лет никто, кроме меня, не обнаружил никаких следов базы. Скорее всего, от ракетного центра уже давно ничего не осталось — отступая перед русскими, нацисты вполне могли взорвать все, что можно и что нельзя, И тем не менее надежду терять не следовало.

Перед тем как лечь спать, я вытащил купленную в польской столице подробную карту местности и отметил на ней те районы, где могла находиться база — вдали от населенных пунктов, но поближе к дорогам, особенно железным, — таких мест оказалось в районе всего четыре. Одно из них — именно там, где находилось «Волчье логово». Оставалось, следовательно, еще три.

Два из них я сумел вдоль и поперек обшарить на следующий день. Ничего — ни следов дороги, ни фундаментов зданий, ни деревяшки, ни болтика. Более того — было очевидно, что по этим болотам никто никогда не лазал, кроме собирателей местных ягод. День был потрачен совершенно впустую — согревала только мысль о том, какие лица были бы у моих деловых партнеров, если бы они увидели меня в этот момент — солидного бизнесмена, прочесывающего болото с лопатой на плече и по уши в грязи. Но что ни говори, такая жизнь мне по нраву! И почему я не стал археологом?

На следующий день я направился в «район номер три», как я назвал его про себя. Здесь меня ждал первый сюрприз: вглубь болот вела узкая бетонная дорога, никак не обозначенная на карте. Она находилась не в лучшем состояние но было видно, что ею пользуются. Без малейших колебаний я свернул на дорогу и двинулся вперед. Километров через пять моим взорам предстали металлические ворота и высокий бетонный забор, тянувшийся налево и направо на довольно значительное расстояние, Над забором через определенные промежутки возвышались сторожевые башенки. Одним словом, типичная воинская часть,

Часовой у ворот оказался неразговорчив. Единственное, что он говорил: «Закрытая зона». Поняв, что проникнуть за забор не удастся, я не без усилий развернул «пассат» и, проехав несколько сотен метров, заглушил двигатель. Моей целью было обойти базу вокруг и попытаться найти какие–нибудь следы немецких ракетчиков. Намотав в общей сложности несколько километров по окрестным болотистым холмам, я наконец нашел то, что искал: в одной низине моя нога наткнулась на старое, полусгнившее бревно удивительно правильной формы. Через несколько метров я обнаружил еще одно такое же, лежавшее строго параллельно первому. Было совершенно очевидно: передо мной — шпалы с узкоколейки, которая некогда здесь пролегала. Теперь я чувствовал, что нахожусь на верном пути.

Вечером я погулял среди разрушенных бункеров «Волчьего логова», любуясь бетонными громадами на фоне заходящего солнца, и в очередной раз убедился в том, что число этих бетонных сооружений настолько невелико, что тратить на них кучу стройматериалов было совершенно незачем. А на следующий день приступил к опросу местных жителей.

Не сразу и не вдруг, но мне все–таки рассказали довольно интересные вещи. Оказалось, что военная часть здесь существует очень давно. До распада коммунистического лагеря здесь стояли русские, а еще до них — немцы. За давностью лет воспоминаний о том, что здесь делали немцы, не сохранилось, тем более что весь район тщательно охранялся. Впрочем, это меня не удивило, Ведь не ожидаю же я, в самом деле, что у каждого местного жителя дома лежит «Фау–2», которую он мне с гордостью будет демонстрировать!

Вернувшись домой, я еще раз пролистал все имеющиеся у меня справочники и выяснил очевидное: ни одна крупная воинская часть нацистов в том районе не дислоцировалась. Следовательно, речь идет именно о секретном ракетном центре. Слишком много косвенных данных указывают на его присутствие в данном районе, для того чтобы их можно было просто взять и проигнорировать.

Именно здесь, в Мазурских болотах, было создано оружие, которое должно было привести в ужас всю Америку, — первая в мире межконтинентальная баллистическая ракета А–9/10.

Предшественница «Сатаны»

Да–да, дорогие читатели, зрение вас не обманывает. Я действительно пишу о межконтинентальной баллистической ракете. Все мы привыкли думать, что ракетная угроза Америке возникла в 60–е годы, когда такие ракеты построили русские. Многие вспомнят знаменитую «Сатану», перед которой до сих пор дрожит Пентагон. Но немногие знают, что немцы создали нечто подобное гораздо раньше.

В одном из справочников мне удалось обнаружить следующее описание этой разработки:

Гитлеровское руководство сочло, что неплохо было бы нанести аналогичный удар по США, но для этого возможностей «Фау–2» (дальность полета порядка 350 км) было явно недостаточно.

Однако еще с 1941 года (т. е, до официального объявления войны с США) германские инженеры вели разработку двухступенчатой межконтинентальной баллистической ракеты А–9/10. В качестве второй ступени предполагалось использовать все ту же удачную ракету «Фау–2» (вес — порядка 13 т, диаметр -1651 мм, масса боевой части — 1000 кг), а разогнать ее до необходимой для межконтинентального полета скорости должна была отделяемая первая ступень массой 87 т, из которых 62 т приходились на топливо. Двигатель этой ступени был рассчитан на тягу в 1962 кН, которую он мог развивать в течение 50 с. После вывода второй ступени на орбиту массивная первая ступень, должна была отделиться и спуститься на землю с помощью парашютов, что позволило бы осуществлять ее повторное использование.

Дальность полета всего комплекса должна была составить порядка 4500 км — вполне достаточно для обстрела США.

На самом деле научная проработка проекта межконтинентальной баллистической ракеты началась еще в 1939 году. Сперва ракету собирались делать одноступенчатой и долго мучились, проектируя неповоротливого гиганта. Потом в гениальном мозгу фон Брауна появилась идея о том, что смертельное оружие вполне можно сделать составным. Концепция многоступенчатой ракеты имела массу преимуществ: теперь гигантские топливные баки, необходимые для разгона ракеты на самом сложном стартовом участке, можно было не тащить с собой всю дорогу, а избавиться от них сразу же после опустошения. Впоследствии по такой схеме будут строиться все тяжелые баллистические ракеты мира, А пока немецкие инженеры двигались вперед методом проб и ошибок.

В 1941 году был завершен первый этап сложнейшей разработки. Изготовление опытного образца и испытательные пуски было решено отложить до тех времен, когда ракетный центр перебазируется в Мазурские болота. О дальнейшем развитии проекта сведений крайне мало.

Известно, что одной из главных проблем, с которой пришлось столкнуться команде фон Брауна, была проблема точного наведения. Работы над А–4, которой предстояло стать по совместительству второй ступенью нового межконтинентального монстра, продвигались вперед с трудом. Как потом показал боевой опыт, даже при стрельбе по относительно близкому Лондону с дистанции 70–100 км цель поражало менее половины выпущенных ракет* Если так, то что будет при стрельбе через океан? Такой вопрос задавали себе инженеры. При этом было очевидно, что А–9/10 будет стоить гораздо дороже, чем А–4, и терять массу ракет на элементарных промахах никто не хотел, В отсутствие достойной электронной системы наведения у немцев было два выхода: либо наводить ракету на цель по радио, либо сделать ее пилотируемой. Поэтому вторая (боевая) часть ракеты и разрабатывалась в двух вариантах: с радионаведением и с кабиной для пилота–смертника.

Стараясь пощадить жизнь хотя бы одного своего соотечественника, фон Браун избрал первый путь. Поскольку боевая ракета могла быть готова не раньше конца 1944 года, было очевидно, что осуществить много пусков не удастся. Поэтому приходилось рассчитывать не столько на непосредственно военный, сколько на пропагандистский эффект. Ввиду вышеизложенного межконтинентальная ракета должна была упасть не абы где в пределах Нью–Йорка, а поразить какую–нибудь примечательную цель, уничтожение которой могло бы произвести шоковое впечатление. Известно, что в качестве такого объекта рассматривался Эмпайр–стэйт–билдинг — самый крупный небоскреб того времени; весь вопрос состоял в том, как в него попасть.