Аромат колдовской свечи - Наталья Калинина

– Отчего померла-то? – спросил старик. – Помню я Настасью, здорова ж была.

– Да в том-то и дело! – обрадовался Сенька, будто и ждал этого вопроса, чтобы поделиться сплетнями. – Здорова! Вот голову-то все и ломают, что с девкой приключилось. Нашли ее в заброшенной кузнице и… – Тут Сенька заговорщицки понизил голос, и мальчик, чтобы не пропустить ни одного слова, вытянул шею и даже приоткрыл рот. – Срам-то какой… Была она абсолютно голой. – Сенька, произнося последнюю фразу трагическим шепотом, многозначительно приподнял кустистые брови и сделал театральную паузу.

– Обесчестили? – предположил старик, и мальчик нетерпеливо заерзал в своем углу, сгорая от жадного любопытства.

– Похоже на то, – с готовностью подтвердил Сенька. – Гадают только, по своей ли воле она пошла в кузницу или ее туда заманили? Сторожа Михайлу арестовали, потому что нашли его валяющимся пьяным неподалеку от того места. Да только, говорят, зря его обвиняют: Михайлу уже давно не девки интересуют, а выпивка. Скорей всего он от старухи Козловой, самогонщицы, мимо кузницы шел, упал и уснул. Да разве докажешь! Михайла-то и как его звать не помнит, а уж про то, что случилось ночью… Настасья-то померла, как и другие девки…

О том, что раньше при похожих обстоятельствах в окрестных деревнях умерли несколько молодых девушек, мальчик слышал и от того же Сеньки, и от других жителей. Красавиц находили в безлюдных местах раздетыми, окоченевшими и без следов насильственной смерти.

– Не иначе как сам дьявол тут поорудовал, – заметил испуганно Сенька и торопливо перекрестился.

Старик недоверчиво хмыкнул:

– Ну-ну, прямо-таки дьявол…

– А то! Накануне гибели и Настасьи, и других девиц в деревнях замечали появление незнакомца. То черноволосого и чернобрового, то русого и голубоглазого, то ярко-рыжего, как июльское солнце. Разные обличья, но люди говорят, что это все один и тот же незнакомец. Дьявол, который соблазняет невинных девиц и потом их умерщвляет. А иначе как объяснить то, что девки будто старились перед смертью? Вот и Настасью обнаружили седой, как твоя борода.

Мальчик почувствовал, как по спине прошла волна мурашек: ему было и жутко слушать рассказ Сеньки, и безумно интересно. Эти ощущения напоминали ему прикосновения листа мать-и-мачехи к коже: с одной стороны холодит, с другой – ласкает теплом. Смесь ледяного ужаса и обжигающего любопытства. Он ждал, что скажет старик на народные домыслы. И ему казалось, что ответ старика и окажется той разгадкой, которую ищут возмущенные и напуганные жители деревень. Слова своего наставника мальчик принимал так свято, как слова заговоров из книг в потертых переплетах.

Но старик, замешкав с ответом, вдруг быстро глянул в угол, в котором сидел мальчик, и, заметив, что тот вовсе не читает, а ловит каждое слово из разговора, рявкнул:

– Чего уши развесил?! Делай то, что тебе велено!

Мальчик поспешно уткнулся в книгу и забубнил вслух.

– А ты, Сенька, отправляйся подобру-поздорову, нечего мне мальца своими разговорами от дела отвлекать.

– Так ведь девка-то… Жалко, – растерянно пробормотал мужик, прижимая к груди пузырек с драгоценной настойкой.

– Жаль, конечно. Но вот что я тебе скажу: все эти людские домыслы не стоят и яйца выеденного. Ишь чего придумали – дьявол! Ищите среди своих, кто девок морит. Вот и весь сказ.

– Да дык… – попробовал возразить мужик, но старик так на него глянул, что тот поспешил распрощаться и, вжав голову в плечи, отчего стал совсем похож на собачонку, выскользнул из избы.

Мальчик еле слышно вздохнул, не в силах справиться с разочарованием: версия местных про дьявола казалась ему куда интересней, чем банальное предположение старика о том, что в смерти девушек повинен кто-то из жителей…»

Этот отрывок показался Нике наиболее интересным. Но он, как и другие, не давал ответа ни на один из вопросов: ни почему Эдуард уничтожил свою рукопись, ни кто был отправителем пакета, который она вчера получила с курьером, ни о чем предупреждала ее анонимная записка, ни зачем эти отрывки ей вообще прислали. И есть ли какая-то связь между остатками рукописи и предупреждением (или угрозой?) об опасности? Чем больше Ника перечитывала эти эпизоды, тем больше у нее возникало вопросов. Были ли они вырваны из текста случайно или подобраны специально, потому что в них крылась какая-то разгадка? Но единственной фразой, которая зацепила Нику, была та, которая говорила, что умершая девушка перед смертью поседела. Как и Стас Шатров.

Ох, Эдичка, Эдичка, любитель шарад и кроссвордов… Знала бы она, что все так повернется, нашла бы время для приятеля в их последнюю встречу, опоздала бы на интервью – и черт с ним! Ну почему она так легкомысленно отмахнулась от Эдички в тот вечер, даже несмотря на то, что он явно был чем-то встревожен и напуган? Помнится, Эдуард, отдавая ей конверт, сказал, что остальное передаст позже и заодно все объяснит. Значит ли это, что еще кое-какие отрывки из его рукописи сохранились? Или те листы, которые ей вчера прислали, и были теми фрагментами, о которых упомянул приятель? На всякий случай надо бы позвонить родителям Эдуарда и попросить у них разрешения поискать еще какие-нибудь следы уничтоженной рукописи. Ника бросила взгляд на часы, убедилась в том, что время для звонка уже позднее, и пообещала себе завтра же связаться с родителями Эдички, после чего со вздохом придвинула к себе последний лист и зябко поежилась. В комнате стало вдруг прохладно, будто внезапно распахнулась форточка. По скуле и по затылку ледяной ладошкой прошелся ветер. Холодно стало даже изнутри, и Ника подумала, не встать ли ей за пледом. Да только при всем своем желании не смогла пошевелиться, скованная и этим мертвым холодом, и вдруг возникшим ощущением, что в комнате она не одна. Ника остро почувствовала чужое присутствие, и душа равномерно и неумолимо стала наполняться страхом, словно тонущая в пруду емкость – водой. Наверное, так холодно и страшно ей не было еще никогда. Возможно, тому виной был выпитый алкоголь, но темнота, чуть разбавленная слабым светом от подрагивающего язычка пламени, вдруг показалась более густой, плотной, трансформирующейся в почти осязаемое, но невидимое нечто. Таращась в темноту и ничего, кроме нее, не видя, Ника чувствовала, как нечто медленно и неукротимо надвигается на нее. И в тот момент, когда девушка собралась усилием воли вскочить с места, это нечто, словно угадав ее намерения, разорвало тишину неожиданным и громким воплем. И одновременно с этим по глазам ударила яркая вспышка.

V

Ника резко открыла глаза и, моргая от яркого света, огляделась. Она по-прежнему находилась за столом, только теперь комнату освещала настольная лампа, которую она, видимо, забыла выключить. Свеча опрокинулась вместе с чашкой, и на столешнице образовалась лужица темного воска. А нечеловеческие вопли, разрывающие тишину, оказались не чем иным, как полифонией «Крик диких зверей», которую она установила в мобильном на неопределившиеся вызовы. Получается, она просто «вырубилась» на некоторое время (судя по еще не застывшей лужице воска, ненадолго), увидела кошмар и пришла в себя от телефонного звонка и вспыхнувшего электрического света?

Спохватившись, Ника схватила орущую трубку, машинально отметив про себя, что мелодию звонка не мешало бы сменить.

– Алло?

– Ника? – Голос в трубке оказался мужским.

– Да. Го… Говорите! – пробормотала девушка и зевнула. Она чувствовала себя странно: голова слегка кружилась, неприятная слабость наполняла тело, немного подташнивало. Не заболевает ли она?

– Ника, это – Андрей. Андрей Никитин.

– П… Привет.

Он мог бы и не называть своей фамилии, ведь для нее существовал лишь один Андрей. Недомогание как рукой сняло. Ника вскочила на ноги и, прижимая мобильник к запылавшему уху, удивленно спросила:

– Откуда у тебя мой номер?

– Ольга дала, – признался Андрей и спросил: – Я тебя разбудил? Время уже довольно позднее.

– Нет-нет, я не спала! – поспешно заверила его Ника, в радостном возбуждении заходив по комнате. – Я еще работала.

– На это я и понадеялся, – повинился Андрей. – Ольга мне сказала, что ты часто пишешь свои статьи по ночам.

– Да, это так. Что-то случилось? – спохватилась она, подумав, что для такого позднего звонка должен быть веский повод.

– Нет, нет, – уловил в ее голосе тревогу Андрей. – Я тебе звоню с просьбой. Мог бы подождать с ней и до утра, но тут такая ситуация… Ник, тебе котенок не нужен?

– Котенок?