Графоманка - Аля Пачиновна

и от него самого.

- Я… могу на кухне отработать… - озвучила девушка не самую свою умную мысль, продолжая целиться в Графа, такого невозмутимого, будто в руке у неё не пистолет, а погремушка.

- Прямо сейчас? - брови его дёрнулись вверх и это была первая эмоция за все время их дуэли. - Там, конечно, не так удобно, как здесь или в спальне, но раз ты настаиваешь…

Все-таки в декорациях к драматически мизансценам нет лишних реквизитов. Если на стене висят часы  с кукушкой, значит они обязательно пробьют, например, двенадцать раз.

- Тю-тю миллион, Лерчик? Или, точнее - ку-ку? - глумливо усмехнулось сиятельство.

Лера зажмурилась. Оглушительный хлопок она сначала приняла за собственный инсульт. Поскольку, как только Новодворская осознала, что ей хватило духу нажать на спусковой крючок, ее парализовало. Правую руку будто вырвало из плеча. В голове звенело, к горлу волной подкатила мутная горечь.

Она стояла памятником всем доведённым до крайней степени отчаяния жертвам репрессий и смотрела в свежую дырку на кителе Сталина.

- Поздравляю, своим отказом ты смертельно ранила культ личности в самое его сердце!

В дверь деликатно постучали, словно ничего, кроме шампанского в кабинете барина бабахнуть не могло.

Граф поднялся с дивана, подошёл к шокированной Лере слишком спокойно для  человека, чья жизнь висела на волоске минуту назад, и аккуратно перехватил ее запястье одной рукой. Больно сжал основание кисти, чтобы ослабить хват одеревеневших пальцев, осторожно забрал пистолет:

- Дай-ка мне эту штучку сюда. Как же так вышло? - размышлял Граф вслух, вытаскивая из рукояти заряженный  магазин.

- Дэ-два кофе, к-как з-а-аказывал, эс... сэ... сиятельство, - проговорил здоровый лось, входя в кабинет с подносом. Эти дореволюционные почести в адрес руководителя мафии звучали, как издёвка над идеей социального равенства! И Лера окончательно уверовала в переселение душ.  Данная демоническая ипостась была ещё и искусным троллем и Лера впервые почувствовала к Графу не только ненависть, но и некую… заинтересованность.

- Пушкин, у нас тут накладка небольшая вышла. Волына оказалась боевой, а не воздушкой. Займись этим вопросом, без шума, - обратился он к долговязому и абсолютно лысому лакею, перетянутому кобурой поверх чёрной водолазки.

Лось кивнул, забрал у Графа чуть не ставший смертельным для обоих огнестрел, и вышел, прикрыв плотно дверь.

- Выпей кофейку, - мужчина протянул ей маленькую чашку с крепким эспрессо. - Я подумал, что после покушения на меня,  тебе захочется взбодриться.

В носу приятно щекотало кофейным ароматом. Тошнота отступила. Лера буквально заставила себя перехватить чашку ходившей ходуном рукой, в которой ещё мгновение назад сжимала оружие. Кое-как поднесла ее к губам и отхлебнула напиток, сдерживая  стук зубов о фарфор.

- Мне теперь еще интересней, какая ты, когда кончаешь…

В условиях дикой природы Лера могла бы участвовать в соревнованиях кобр по плевкам в длину ядом. Жаль, что  самодовольную рожу Графа оросило всего лишь фонтаном кофейных брызг.

- Ты… - скрипнул Граф челюстью, обтекая, и сделал шаг вперёд, вынуждая Леру отступать, - опрокинула на меня поднос,  исполосовала, прокусила запястье, губу… Ты вольнула в меня, Новодворская, - он сделал ещё шаг, наступил ей на ногу, мазнув губами по  ее виску. -  И только что ты плюнула мне в лицо. Ты вообще, в курсе кто я? Как ты думаешь, что я теперь должен с тобой сделать?

Лерин зад упёрся в край столешницы в тот момент, когда она собиралась вылить остатки кофе на бритую макушку Графа.  Он навис над ней  плотной чёрной материей и поглощал все описанные в гороскопах стрельца сильные качества.

- Я не буду с тобой спать! - прошипела Лера.

- Уже спала…

- Я не знаю, как это сказать на орочьем языке! Я. Не. Буду. С тобой. Спать!

Край Лериной футболки натянулся, собираясь комком в графьем кулаке.

Сейчас порвёт…

Она уже слышала треск ткани, но Граф, вдруг, резко наклонился и вытер мокрое лицо ее футболкой.

- Я ещё никому не был так противен, - проговорил он, отступая назад.

Манёвр застал Леру врасплох. Она же уже приготовилась к самому страшному! И уже занесла чашку над головой Графа в последней отчаянной попытке его избежать.

- Спасибо, что избавил меня от объяснений. Теперь избавь меня от себя! - она поставила чашку на стол и сжала трясущиеся пальцы в кулаки, до боли впиваясь ногтями в кожу ладоней.

- Я бы отпустил, но ты сама выбрала остаться.

- Когда это?

- Когда взяла в руки пистолет, и стала думать, анализировать, решать: «тварь  ты дрожащая или право имеешь». - Он снова развалился на диване, плотоядно изучая Леру, словно она вырезка. Мерзко было от этого взгляда, противно до тошноты. Пришлось доставать единственный козырь.

- Сиятельство любит играть краплеными? Поверь, не стоит свеч… Тебе не понравится! Я - неформат. - Как ни старалась Новодворская звучать убедительно, голос-предатель выдавал волнение.

- Лесбиянка, что ли?

Боже… Лера закатила глаза. Конечно, это первое что думают все, кто бестактно интересуется у неё планами на обозримое будущее, в которых нет никаких мужчин.

- Девица… - тихо буркнула Лера и потупилась. Почему-то старые девы и проститутки вызывали одинаковую брезгливую жалость у общества. Может и этот побрезгует или сжалится… чем черт не шутит?

Блуждающий взгляд остановился на Лериной груди и медленно пополз вверх по шее, задержался на губах и вцепился ей в оба глаза сразу. Говорят, единицы обладают этой способностью. И скорее всего, они - не люди.

- В тридцатник? Девочка? - с недоверием произнес Граф.

- В Двадцать восемь…

- А что с тобой не так? - он снова просканировал ее в поисках видимого производственного брака.

- Наверное то, что вокруг одни мудаки!

- А ты, стало быть, идейная селедка, как твоя покойная тезка? Понятно! - он провёл ладонью по незамысловатой стрижке, почесал бороду, снова поднял взгляд на Леру...

- Девочка, значит? Это как раз самый формат для целевой аудитории, Лера. Даже не представляешь, как ты попала. Раздевайся!!

Глава 8

Глава 8

– Что ты делаешь со мной?

– Учу тебя летать.