Газета День Литературы # 182 (2011 10) - Газета День Литературы

Передовая, "линия фронта" проходит сегодня не только через Москву, она проходит, как никогда прежде, по касательной – по сердцу и совести каждого, кто, оробев, стоит, взирая на импортные лимузины или сияющие прилавки, кто соотносит себя с благами мира сего и принужден судить о ближнем по величине его "лопатника". Небезызвестный Леонид Кравчук, тот самый, "беловежский подписант", заявил на днях, что, дескать, ничего страшного в развале величайшего в мире государства нет, а вот, мол, взгляните, зато у молодёжи сегодня есть мобильные телефоны. "И молодой человек может в любое время девушку на свиданье пригласить". Куда уж мы без мобильных телефонов! И что без них за жизнь – прозябание! А "интеграция в мировое сообщество" – вот это, на его, Кравчука, взгляд – громадная заслуга. И Ельцина, и Кравчука, и Шушкевича. Мобильные телефоны – вот "достойное" оправдание развала СССР. Великолепная черта, характеризующая "охват мышления" нынешних государственных деятелей.

"Передовая" сегодня – в университетах, гуманитарных вузах и старших классах. Она отчётлива для всех зрячих и желающих прозреть. В своё время мне удалось прочесть в журнале "Москва" статью Лобанова, которая называлась "Слепота". Год, если не ошибаюсь, 93-й. Межнациональные отношения. Вот когда слепые стали уже поводырями слепых. Лобанов совершенно чужд рисовки и позы. Будь моя воля, я бы записывал на диктофон и видео его семинары, как записывают сегодня проповеди иных проницательных батюшек в церквах.

...Другая русская беда наша состоит в том, что в "верха", в министры культуры попадают не предметно мыслящие люди, а "синтезаторы" идей и культур. "Синтетика" эта – с восьмидесятых, едва ли не раньше. И она во всём, во многом: в лицах, в одежде, даже в "пище духовной". Синтез идей, синтез народов… Вот пример – переименование милиции в полицию. Казалось бы, поменялись только названия. Но присяги-то разные. Была милиция, которая присягала народу, теперь же – полиция, присягающая правительству. Милиция и полиция – опять синтез. А что в деревнях? Выживание натуральным хозяйством. Приехал брат из Волгоградской области, рассказывает: заставляют резать животину – всю! – под предлогом, что она будто бы больна свиным гриппом. Если сам не порешишь скотинушку до майских праздников, тогда придут чужие казённые резчики со штрафами. Назревает недовольство самовластью "бензиновых королей", которые задрали цены на бензин к посевной. Денег, повторяю, в деревнях нет совершенно, только пенсии древним старикам – хватает лишь на хлеб. Захотел хлебушка – жди, когда дадут пенсию. В этих условиях "синтез" разноприсягавших может быть применён непосредственно. Рядовые полицейские уже не смогут не подчиниться приказу бить возмущённый народ. Стране нужны не "синтезаторы", нужны люди ответственно и предметно мыслящие, но кто их допустит? Старая гвардия до сих пор сдерживает за нас натиск иноземщины.

"Демократичность" же Лобанова – особая: она идёт от той свободы, которая дана не "буллами" и законами, но – самим Творцом. Вот где подлинная демократия, аристократия Духа. Он не навязывает "свобод" и не пытается утеснить ученика во всех его проявлениях. Он даёт, и даёт столько, сколько каждый сможет унести. Пишущий, создающий – уже сопричастен Творцу. Вы удивитесь, быть может, но тот же Пелевин был найден Лобановым, выделен им из серого потока гор рукописей, поступавших на творческий конкурс в Литинститут. Пелевин учился в его мастерской на заочном отделении. Это к слову о "свободах" творческих. Ограничил ли мастер творческое своеобразие даже такого, кажется, противонаправленного писателя, рисующего в своих книгах мир весьма далекий от действительности. Вот такая "бытийность" поразительна и для меня. Высшее звание человека для него – человек творящий, мыслящий, способный создавать нечто из ничего. Творчество, быть может, единственное, что "роднит" людей между собой – и приближает к Богу. Мера таланта не столь важна. Важно само наличие таланта. Он, Лобанов, собирает их заботливо по всей России. Идёт на "риск" долгого, кропотливого и бескорыстного труда, часто неблагодарного, взращивает человека, учит того, кто или забудет, или взбрыкнёт. Или согласится на компромиссы.

Мне повезло. Мой учитель казался мне всегда ближе и понятнее, чем другим моим сокурсникам, именно тем, что я сам рязанский. Я рос в селе Рожково Сасовского района. Это далеко от Спас-Клепиков, но быт тот же. Я прислушивался и присматривался к жителям моей деревни еще мальчишкой. Они были все интересны: что не двор – то характер незабываемый. Особенно я присматривался к тем, которые необычно говорили, высказывали мысли, не похожие ни на чьи другие. Самобытные. Были природные мудрецы – платоны каратаевы, были – блаженные, просто дурачки, были истово верующие, но вот атеистов я что-то не помню. Всякие были. Многому изумлялся я. В иных – разочаровывался. Но тема деревни, "почва", вернее, душа народная так и осталась мне близка навсегда. Переехав в Киров, затем в Москву, я всё меньше и меньше находил той правды, которую видел в глубинке. Правды обнажённой. Здесь люди скрытные. Прямого слова никто не скажет, мало бескорыстных. И тут я встретил Михаила Петровича. Я не знаю, что бы было со мной, как сложилась бы моя жизнь, если бы не он и его книги…

И.Г.: Василий Васильевич, есть ли уже сейчас рядом с вами (несмотря на то, что вы ещё не умудрённый старец) начинающие авторы, нуждающиеся в вашей поддержке? Ищущие вашего совета?

В.К.: Уходят один за другим значительные писатели. Кто приходит на смену? Приходящие ищут участия, в том числе и у меня. Недавно мне прислал хорошую подборку стихотворений в журнале "Москва" Олег Будин, студент-дипломник Литинститута, подмосковный поэт, кажется, очень даровитый. Тем не менее, я знаю не понаслышке, что один из современных поэтов, ведущий семинар в Литинституте, имеющий звание "поэт-преподаватель" основательно и методично пробивает идею о том, чтобы всем нам жить и писать на… латинице. Идея эта созревала у него давно, и вот, видно, "вызрела". Я не знаю, что это и как назвать… верно, надоумил кто-то. Откуда такая ревность не по разуму, подобострастие перед западом? Не реализованные, что ли, амбиции? А, может быть, не русские корни? Не знаю. Но вот есть же преподаватели, перед которыми хочется снять шляпу: В.Д. Ирзабеков, Ю.М. Папян и другие. Все – замечательные русские люди. Обучают студентов любить и знать свой язык. Преподают теорию стилистики, филологию, старославянский, много всего… Дело не в фамилии и не в национальности, а в некоем "гене смердяковщины", что ли. А может это вирус? Одни заражены им, у других – иммунитет. Но эти, заражённые, допущены к преподаванию. Чему они научат? Картофель – и тот отбирают "в лёжку", отбирают зерно. Этот годится, этот нет, загниёт и других загноит. А тут – воспитание, да и кого – поэтов! Давайте перепишем Пушкина, Толстого на латиницу, господа… И у него учатся. Если бы был отбор с прицелом на долгую жизнь России, был бы толк. А так – треть русских, треть русскоязычных, треть – никаких, ни холодных, ни горячих. Теплохладность, вот и нет плода.

Сегодня битва, повторяю, война. И на переднем крае – именно преподаватели: Г.И. Седых, ректор Литинститута Б.Н. Тарасов, В.П. Смирнов… Вот у кого надо "учиться учить". Ректор Литинститута, автор "Паскаля", "Чаадаева" в ЖЗЛ., "Куда движется история?" и других замечательных книг, он так вырастил сыновей, что только позавидуешь. Сыновья его немногим старше меня. Один – виднейший социолог, философ, другой – чудесного дара певец. Прекрасные православные люди.

И.Г.: В своих заметках "С миру по нитке" вы определяете для себя два первостепенных жизненных ориентира – "творчество" и "церковь". Органичным ли видится такое совмещение? Спрашиваю потому, что сегодня многие возвращаются к спору "поэта" и "монаха", как в одноимённом стихотворении Ю.П. Кузнецова, и принимают сторону поэта.

В.К.: Абсолютно органично. Более того, для меня это единственная дорога. Дело вот в чём: Пушкин изучал народный язык у просвирен. Истоки нашего языка – из церкви. Это уже потом была бироновщина, неметчина, галломания от восхищения Наполеоном, поразившая русское дворянство (но не народный язык и тем более – не церковный). Язык протопопа Аввакума восхитителен. Именно монастыри наши обучали Россию – не битьём, мытьём и катаньем, а через веру, через сердце. Русь была закрыта от "рацио" монастырскими стенами. Вот наше главное отличие, которого необходимо придерживаться. Русский смотрит очами веры. Литература, музыка (Свиридов, Чайковский, Рахманинов, Глинка и др.) – почему они так ценимы, даже и на том же западе? Да потому что всё наше искусство – и слово, и музыка – из молитвы вышло.

А о проблеме поэта и монаха я думаю так: у Игнатия Брянчанинова, монаха, молитвенника и писателя, есть записи-картинки: "Зимний сад", "Море", другие… Что это? Перечитываю, какое чудо! И вот – не то что глаз, а и сердца не оторвать. Конечно, пример не характерный, особый, но ведь писатель – и какой!