Дыроколы - Сергей Гжатский

Но не тут-то было! Один из этой гоп-компании, востроглазенький такой с золотыми коронками во весь рот, откололся от остальных и давай шастать по лаборатории и всюду свой нос совать. Меня так и подмывало его исподтишка электрошокером шугануть, но поостерёгся. А он, видимо, и сам допёр, что перешёл все границы дозволенного, как-то сразу затих, стал невидён и не слышон. Ну, ладно, ушли они и всё у нас успокоилось.

Пошло два дня… И вдруг, прихожу я вчера утром в лаболаторию, а там уже околачивается этот золотозубый и с лаборантами лясы точит: то да сё. Видимо, пропуск у него универсальный, раз его к нам запросто без сопровожда ющего пустили.

Не успел я порог переступить, а он ко мне, улыбка во весь рот, зубы так и сверкают.

— Так над чем вы сейчас работаете, уважаемый Иннокентий Петрович? — начал допытываться. А сам с подходцей и голосок такой елейный-преелейный.

— Будто вы сами не знаете, — отвечаю, — Над вашим же заказом — автоматизи рованной системой наведения на цель.

— А ещё над чем? — огорашивает он меня.

— В каком смысле? — выкатываю я удивлённые глаза.

— В смысле ваших с профессором Пробойниковым самостоятельных разработок!

Представляешь, Рома, я даже похолодел. Ну думаю, началось! Никакой он ни чиновник из минобороны… Он из КГБ! Кто-то всё же пронюхал о нашем изобре тении и стуканул куда следует. Они и зашевелились. Слава Богу, что ты "дыро кол" из лаборатории вовремя унёс… Просёк я это дело и пошёл в несознанку.

Спрашиваю его:

— С чего вы взяли, дорогой товарищь, что наша лаборатория занимается разработкой тем, не санкционированных Учёным советом?

— Да так… — отвечает, — Есть некоторые признаки…

— Это какие же?

— Да вот, извольте: за последний месяц лабораторией израсходовано электроэнергии втрое против обычного! На протяжении многих лет были практически одни и те же показатели, а за последние пол-года вдруг бац — и возросли! Чем это обьяснить?

Представляешь, он, проходимец такой, показания всех наших электросчётчиков снял и проанализировал, а мы с тобой до этого и не додумались… Что делать? Я давай выкручиваться:

— Ах, это… — говорю, — просто в интересующий вас период времени из параллельной лаборатории приносили на испытание готовую продукцию. Своего стенда у них нет, вот они по договорённости к нам и зачастили… Отсюда и перерасход электричества…

— А как это можно проверить? — скис комитетчик.

— Да по журналам! — отвечаю, а сам рад-радёшенек, ведь всё так и было, помнишь? — В них всё зафиксировано, всё отражено.

Он ничего не сказал, молча повернулся и ушёл проверять мои слова. Вернулся через час мрачнее тучи.

— Я всё проверил, Иннокентий Петрович, — говорит, — Приношу вам моё глубочайшее извинение за легкомысленное и оскорбительное подозрение…

А сам так и сверлит меня глазами. Мне совсем плохо стало: где это видано, что бы комитетчики перед кем-нибудь когда-либо извинялись?

— Да ладно… — отмахнулся я, — мы люди понятливые — служба есть служба!

А сам нутром чувствую, не верит он мне ни на грош.

Ушёл он, а я сказался больным и на выход. Помчался на Главпочтамп, благо что до него пара остановок на трамвае. Ну, думаю, сейчас телеграфирую Ромке про все дела! Предупрежу отпуск ника, что бы был в курсе. Захожу, беру чистый бланк, обдумываю текст и вдруг чувствую — следят за мной! Осторожно так оглядываюсь вокруг — нет, всё спокой но. Люди вокруг мельтешат, все заняты только своими делами, на меня никто не косится…

Но чувство тревоги не проходит… Точно пасут! Нет, так дело не пойдёт! Если сейчас отправлю телеграмму с предупреждением, то выдам нас обоих с головой. Тогда за нас возьмутся всерьёз, и уже без сантиментов! Тут-то я и решил, что поеду к тебе лично, а в телеграмме отстучу ничего не значащую, нейтральную информацию… Так и сделал, сдал бланк приёмщице. Специально выбрал ту, что сидела ближе всех к витринному окну. Затем вышел на улицу и направился к станции метро. Но это понарошке… На самом же деле, пройдя метров сто затесался в толпу, спустился в подземный переход, перебежал на противоположенную сторону проспекта и быстрым шагом вернулся назад, к почтампу.

Поспел во время!

Укрывшись за газетным киоском, я через стекло витрины увидел, как к "моей" приёмщице подошли "два молодца, одинаковы с лица" и засветив малиновые книжицы, о чём-то стали распрашивать. Девушка порылась в стопке бланков ещё не отправленных телеграмм и протянула им одну из них. Явно мою!

Комитетчики быстро ознакомились с содержанием текста и вернув бланк, вышли наружу. Я — за ними. Свернули они в переу лок, я из-за угла наблюдаю. И не ошибся! Там стояла на обочине чёрная "Волга". Мои поднадзорные подошли к ней, склонились к преоткрывшемуся окошку и коротко переговорили с тем, кто сидел рядом с водителем.

Я его хорошо рассмотрел, это был…мой знакомый с золотыми зубами! Сечёшь, Рома? Я развернулся и ходу оттуда, прямиком на вокзал. Взял у пере купщиков билет, всю ночь без сна провалялся на полке, а в пять утра, когда при ехал, не стал даже автобуса дожидаться, пешком пошёл. Мне повезло, подобрала попутка, рыбаки из города подбросили почти что до самой твоей деревни.

Я к тебе заходить не стал, боялся что за мной всё ещё могут следить… Факт нашей встречи нельзя афишировать ни перед кем! Я по низам огородами подался сюда, помня по прошлому году, когда отдыхал тут с тобой, что это твоё самое любимое место для купания, и стал ждать… Вот ты и пришёл…

Пока Кеша рассказывал мне свою эпопею, я успел полностью одеться. Осталось только зашнуровать красовки. Я присел на траву и не оборачиваясь горячо поблагодарил чужого друга. А что мне ещё оставалось? Его информация про фиксатого комитетчика насторожила меня. Если учесть, что в охоте за "дыроколом" нападение на меня организовал тоже фиксатый, то почему бы не предположить, что это одно и то же лицо?

Сообщить Кеше про нападение на меня или не стоит? Лучше не надо! Рано или поздно я уберусь из этого мира, а друзья останутся. Они и так будут ломать головы, с кем же на самом деле разговаривал Кеша на реке. Ведь здешний Пробойников от этой встречи точно откажется. К чему усложнять им жизнь, она у них и так складывается не ахти! Поэтому я поднялся с травы и просто поинтере совался:

— Как я правильно понял, Кеша, ты сейчас назад, на станцию и мухой в Москву?

— Да!

— Ты, пока не ушёл, опиши мне твоего комитетчика на всякий случай.

— Ну, он высокий такой, подтянутый, спортивный. Волосы у не…

Кеша не договорил. Возле самого моего уха вдруг что-то прожужжало. За спиной раздался хлюпающий звук и Кеша замолчал на полуслове. Меня словно в розетку засунули, током так и передёрнуло. Я мгновенно обернулся и увидел как Кеша медленно заваливается назад. Лицо у него застыло словно маска фараона, глаза выкатились из орбит, а во лбу между ними расцвела красная звёздочка из которой пульсируя забил розово-алый фонтанчик. Труп с шумом упал спиной в высокую крапиву. Хруст валежника вывел меня из оцепенения, за секунду до этого мгновенно сковавшего мои конечности.

" Это стрелял снайпер! — молнией пронеслось в голове, — С того берега, и скорее всего вон из той полуразрушенной церквушки на взгорке…"

Не осознавая что делаю, я сорвался с места, в три прыжка достиг берега и с разбега бросился в реку. Нырнул "рыбкой". Только очутившись под водой, я окончательно пришёл в себя.

"Теперь попробуйте достать меня тут." — со злорадством подумал я и прижима ясь ко дну, заработал руками и ногами словно Ихтиандр. Я не хотел получить пулю в лоб как Кеша и потому поплыл к зарослям тростника. В воде, если вы не в маске, все предметы принимают расплывчатое очертание, поэтому он вставал передо мной смутной зелёной стеной. Лучшего укрытия на реке мне было пока не сыскать. Одежда на мне быстро намокла и прилипла к телу, сковы вая движения. Потянуло вынырнуть и вдохнуть немного свежего воздуха. Но я приказал себе этого не делать.

"Вынырнешь только тогда, когда надёжно укроешься в камышах! — приказал я себе и ещё отчаянее стал загребать руками, с каждой секундой неумолимо при ближаясь к густым подводным зарослям — А то подстрелят как утку. Хотя, если хорошенько подумать, то снайпер вполне мог положить меня рядом с Кешей. Но не сделал этого. Почему?"

Я разозлился на себя за глупые вопросы: какого чёрта? Плывёшь и плыви, бережёного Бог бережёт, как сказал недавно покойный друг моего двойника! И Серёга Большаков как на зло молчит, а ведь мог бы прояснить ситуацию…

Где-то на середине реки я доплыл до тростника и стал бочком протиски ваться в его сплошные заросли. Воздуха в лёгких почти не осталось, я чувствовал, что они вот вот разорвутся от напряжения, но всё равно пересилил себя и выныр нул так осторожно, что соседние кувшинки даже не колыхнулись.