Чужая - Владимир Нестеренко

ВТОРОЙ ВОДИТЕЛЬ: Вот это да… И выйдет же, сука, за кого-то замуж, будет из себя целку строить.

ПЕРВЫЙ ВОДИТЕЛЬ: Прикинь, фотки муж найдет.

Смеются.

* * *

Чужая и Шустрый.

ЧУЖАЯ: Не скучай, Женя. Хочешь, я тебе стихи почитаю?

ШУСТРЫЙ: Давай, если прикольные.

ЧУЖАЯ: Мне не обидно, я совсем не стерва, Но раз назвали – видимо, похожа. На репутацию не стоит тратить нервы, Для всех не станешь одинаково хорошей. И легче от козлов услышать «сука», Чем целовать они мне будут руки.

ШУСТРЫЙ: Прикол. Ты сама написала?

ЧУЖАЯ: Да, еще в интернате. Я бухала, потом винтом двигалась, потом съебалась с интерната. Я, кстати, отличницей была.

ШУСТРЫЙ: Давай еще стихи.

ЧУЖАЯ: А я залепить и по роже могу. И смогу отвечать за базар. Терпеть ненавижу, когда лезут в пизду, не глядя при этом в глаза.

Вчера кувыркалась, сегодня – хуйня, С трудом отрываю башку от постели. Обидно – бухаешь каких-то три дня, А после трезвеешь неделю.

Но я не жалуюсь, и на хуй ту печаль – Жалеть о времени, когда себя не жаль. Я стих напишу, как меня заебало Всю жизнь зарабатывать деньги и баллы, И бедный помрет, и отъедет богатый, Но помнят лишь тех, кто не склеился гадом.

Но если б жизней дали хоть бы две, Одной бы я рискнула за лавэ, – это я давно написала, не понимала тогда, что надо не о двух жизнях мечтать, а одной распорядиться.

ШУСТРЫЙ: Ни хуя се, Анжела, ты поэтесса, я таких стихов и не слышал никогда. Резких таких.

ЧУЖАЯ: Я их не пишу. Мне диктуют.

ШУСТРЫЙ: Кто?

ЧУЖАЯ: Да хуй его знает. Голос какой-то. Редко сейчас стихи диктует. (Неожиданно приподнимается, смотрит на Шустрого.): Он и без стихов приходит. Сейчас в основном без стихов. Подсказывает иногда.

ШУСТРЫЙ: Ну, и чего он тебе сейчас подсказал?

ЧУЖАЯ: Что зря ты все лавэ засветил. Приготовь волыну.

* * *

Кабина камиона.

ПЕРВЫЙ ВОДИТЕЛЬ: Слушай, Коля, а может, перевезем этих да в лесу и разгрузим за деньги?

ВТОРОЙ ВОДИТЕЛЬ: Сопляку дать по ебалу – он с перепугу обосрется.

ПЕРВЫЙ ВОДИТЕЛЬ: К ментам они не пойдут, рады будут, что мы их не сдали…

ВТОРОЙ ВОДИТЕЛЬ: Давай! Что ж это за хуйня такая – пашешь, из шкуры рвешься, под сроком ходишь, а какой-то сопляк с блядью в кармане квартиру носит…

ПЕРВЫЙ ВОДИТЕЛЬ: Давай сделаем, бабки сами в руки идут.

* * *

КПП на границе. Много полиции, у будки пропускного пункта на доске объявлений висят фотороботы Малыша, Шустрого, Гири и Чужой.

Полицаи и пограничники с автоматами, в касках и бронежилетах. Фура «Спутник» проходит контроль.

Зверь, который шептал молитву, когда пацаны выбросили в грязь венок по пути в Чехию, смотрит на фуру, потом передергивает плечами, как будто попал в порыв ледяного ветра.

Лес, водители выходят из кабины, у одного в руках монтировка, у другого нож.

Первый водитель открывает кузов, возится внутри. Голос второго водителя: «Вылезай, приехали, поезд дальше не идет».

Из кузова вылезают Чужая, Первый водитель и Шустрый. Шустрый разминает плечи. Приседает.

ЧУЖАЯ: Где это мы? Не похоже на город. У нас гор нет.

ПЕРВЫЙ ВОДИТЕЛЬ (Шустрому): Хорош зарядкой заниматься. Давай деньги.

ШУСТРЫЙ: На хуя они тебе, черту? Корову купишь?

ВТОРОЙ ВОДИТЕЛЬ (замахивается монтировкой): А ну не пизди ни хуя, сынок!

ЧУЖАЯ (стоя за спинами водителей): Эй вы, бляди! Первый водитель поворачивается, видит Чужую с «чизеттой» в руках.

ПЕРВЫЙ ВОДИТЕЛЬ: Не понял?!

Чужая стреляет, одновременно с ней стреляет Шустрый.

Кабина камиона, Шустрый за рулем.

ЧУЖАЯ: Этих тоже зря?

ШУСТРЫЙ: Нет, не зря. Ни хуя ж себе быки борзеют – братву штопорить.

ЧУЖАЯ: Блядь, вся жизнь так. Жизнь – борьба. Или ты, или тебя.

ШУСТРЫЙ: Сами нарвались, черти проклятые.

ЧУЖАЯ: Эту машину бросить надо. Поедем на поезде домой.

ШУСТРЫЙ: Вон что-то светится, город какой-то.

ЧУЖАЯ: Там и сойдем. А машину местные спиздят – тут народ толковый, не успеем оставить, как уйдет. Хорошо, что чертей там прикопали, а то б получил кто-то фуру с начинкой.

ШУСТРЫЙ: Блядь, ну ты и гонишь. «С начинкой»…

ЧУЖАЯ: Ну да. Типа фаршированная.

Смеются.

* * *

Совещание в полиции.

ГЕНЕРАЛ: Итак, доктор Новотный, какие новости по делу русских?

НОВОТНЫЙ: Словаки сообщили – двух русских нашли убитыми в мотеле возле Братиславы. Это наши – главарь и еще один бандит.

ГЕНЕРАЛ: Прекрасно, а остальные где? Там женщина еще была, не ошибаюсь?

НОВОТНЫЙ: Пока нигде не засветились.

ГЕНЕРАЛ: Думаю, что и не засветятся. Они уже у себя.

НОВОТНЫЙ: Вполне может быть. Прикажете изменить режим розыска?

ГЕНЕРАЛ: Да. Не стоит тратить на розыск слишком много сил. Чем хороши русские – они сами решают те проблемы, что должна решать полиция. Вы меня поняли, доктор Новотный?

НОВОТНЫЙ: Так точно.

ГЕНЕРАЛ: Хотя выводы будут сделаны, и на самом верху. Исчезновение опасного преступника, убийцы, с заложницей, с оружием…

НОВОТНЫЙ: Мы здесь выяснили кое-что – она не заложница, а скорее сообщница. Эта банда приехала сюда эвакуировать ее, а не похитить, как мы предполагали вначале. Мы сообщили украинцам и русским.

ГЕНЕРАЛ: Не важно. Заложница, сообщница, свидетельница – это все одного поля ягоды. А русские и украинцы вряд ли нам помогут – у них самих там чуть ли не гражданская война, полный развал. Словаки перешлют нам трупы для опознания?

НОВОТНЫЙ: Да, гильзы и пули тоже.

ГЕНЕРАЛ: Ну, надеюсь, они совпадут с нашими…

НОВОТНЫЙ: Уверен, что совпадут.

ГЕНЕРАЛ: В мою бытность старшим инспектором, мы спорили на пиво. Правда, не с генералами. Не задерживаю вас более.

Новотный кланяется и уходит.

* * *

Рашпиль едет в машине, это иномарка, «Мерседес 124», за рулем водитель, на переднем сиденье охранник. Охранник и водитель похожи, крупные молодые люди, коротко стриженные. Все в черных пальто. Между передними сиденьями расположен телефонный аппарат. Это большая «Нокия» или «Моторолла», полустационарная, с трубкой на витом шнуре.

Звонок. Охранник снимает трубку, слушает, что ему говорят, потом передает трубку назад, Рашпилю.

ОХРАННИК: Вася, это тебя.

РАШПИЛЬ: Ясно, что меня. Кто?

ОХРАННИК: Хуй знает, не сказал.

РАШПИЛЬ: Блядь, тупица… (Берет трубку.): Говори… Так, понял… Понял… А эта мандавошка где? Блядь, а кто знает? Ты что, из газет мне будешь пересказывать? Блядь, Карась, ты в натуре уже ни хуя не можешь… Сука, так узнай, узнай, что там… Ладно. Расход пока.

Рашпиль передает трубку охраннику, молчит несколько секунд. Потом вспоминает что-то и продолжает выговор. (Охраннику.): Ты, Васенька, меня хуй знает с кем не соединяй, я тебе не телефон доверия!!! Спрашивать надо, кто звонит, может, он на хуй не нужен, а ты, не разобравшись, трубу тычешь…

ОХРАННИК: Слышишь, Рашиль, я ж не секретарь. Звонит и звонит…

РАШПИЛЬ: Блядь, ты что, не понял?

ОХРАННИК: Да ладно, понял. Не кипи так.

РАШПИЛЬ: Ладно, блядь, один хуй из тебя секретарь не выйдет. В другой раз фильтруй. (Рашпиль расстроен, угрюмо смотрит в окно, неожиданно обращается к водителю.): Давай поворачивай. Поехали на дачу.

Водитель перестраивается, потом резко пересекает осевую и едет в противоположную сторону.

ОХРАННИК (смотрит в зеркало, расположенное на козырьке от солнца): Вон, мусора за нами рванули, только мигалку не включили.

РАШПИЛЬ: Какая машина?

ОХРАННИК: Белая «шестерка». Она с утра ездит, она и еще «девятка» черная.

РАШПИЛЬ: Выедем на трассу – оторвемся. Позвони Федору и Китайцу, пусть через два часа будут на даче.

Дача Рашпиля. На самом деле это не дача, а большой деревенский дом из силикатного кирпича, двухэтажный. Во дворе горит мангал, жарятся шашлыки, у мангала греются пацаны, у двоих в руках дробовики.

В доме за столом сидят Рашпиль, Федор и Китаец.

Федор похож на Малыша, крупный человек, с поломанными ушами, судя по комплекции – борец. Китаец – мелкий, подвижный, мастерит из бутылки воды бульбулятор, протыкает фольгу булавкой.

РАШПИЛЬ: Тут такое дело, пацаны. (Китайцу.): Да отложи ты трубу, сначала дело, блядь!

Китаец тут же перестает копошиться.

РАШПИЛЬ: Тут мне звонили. Оттуда. Короче, нет больше нашего Малыша.

Федор присвистывает, Китаец молчит, не меняя выражения лица.

РАШПИЛЬ: Да, вот так. Малыш на что матерый был – а, видите, на хуй сел. Имейте в виду, так с каждым может случиться.

ФЕДОР: А кто, что – не известно?

РАШПИЛЬ: Неизвестно. Его, и там одного его пацана, я его не помню. То ли Груша, то ли как-то так.

КИТАЕЦ: Гиря.

РАШПИЛЬ: Точно, Гиря. Да хуй с ним. Раз ебанули – значит, так и надо. Фраерюги… Ездили они за одной тварью. Чужая, слышали?