Советский Союз: мифы и реальность - Игорь Станиславович Прокопенко

ученые, которые сегодня открывают для нас неизвестные хроники СССР, тоже были воспитаны на этой книге.

Учебный 2010 год начался на историческом факультете МГУ с беспрецедентного скандала. Двоих преподавателей, Александра Барсенкова и Александра Вдовина, заподозрили в экстремизме и разжигании национальной розни. Причиной тому послужил текст учебного пособия «История России 1917–2009», авторами которого они являются.

Книга предназначена для студентов гуманитарных специальностей МГУ. Это не основной учебник, а материалы для расширения кругозора. Согласно ГОСТу «пособие может включать не только общепризнанные знания, но и разные мнения».

Александр Вдовин – специалист по национальной политике СССР. Александр Барсенков – эксперт по истории постперестроечной России. Оба доктора наук, десятки лет читают лекции студентам. Наибольшее обсуждение вызвал следующий отрывок из их учебного пособия:

«По данным НКВД Советского Союза, начиная со второй половины 1941 года по июль 1944 года по Союзу ССР было выявлено 1210,2 тысячи дезертиров и 456,7 тысячи уклонявшихся от службы в армии… В некоторых случаях уклонение приобретало значительные размеры. К примеру, 63 % чеченских мужчин, призванных в армию в начале войны, нарушили присягу и стали дезертирами…»

Эту и другие цитаты обсудила комиссия по межнациональным отношениям Общественной палаты, усмотрев в них признаки разжигания розни. Вскоре после этого учебное пособие было прочитано в Чечне – главой республики и уполномоченным по правам человека, которые отрицали верность приведенных цифр.

В учебном пособии не объясняется, как получена информация о количестве чеченских дезертиров, и не приводятся сравнительные данные по другим национальным группам.

На самом деле профессор Вдовин взял цифры из доклада Богдана Кобулова, заместителя Лаврентия Берия «О положении в Чечено-Ингушской АССР» от 9 ноября 1943 года. Этот документ известен в научной литературе. На него неоднократно ссылались ведущие историки. Однако ряд исследователей полагает, что бумаги НКВД изначально необъективны или вовсе являются позднейшей подделкой. Здесь есть еще один сложный момент: историки не имеют доступа ко всем архивам. Эти данные закрыты, их очень трудно достать.

Чеченский адвокат Мурад Мусаев посетил исторический факультет МГУ и побеседовал с деканом Сергеем Карповым. На встречу пригласили и авторов учебного пособия. Им обрисовали перспективу разбирательства в суде за текст, оскорбивший чувства чеченского народа. Конечно, они не предполагали такого развития событий, когда на истфак МГУ приезжает чеченский адвокат, который угрожает, что их отвезут в Чечню и там над ними будут вершить «самый гуманный суд в мире».

В итоге этой беседы профессора МГУ написали официальное письмо, где признали, что использовали непроверенные сведения, и официально извинились перед чеченцами.

Реакция чеченской стороны была такова: «Отдельные общественно-политические деятели России начали говорить о том, что письмо было написано путем шантажа. О каком шантаже приходится говорить, если адвокат Мурад Мусаев находился в Москве в стенах МГУ и беседовал с авторами данного учебного пособия в присутствии и декана исторического факультета, и других преподавателей МГУ. Смешно об этом даже читать и слышать».

Затем чеченский омбудсмен получил и второе письмо – за подписью декана истфака Сергея Карпова, где сказано, что факультет не разделяет позиции авторов, изымает пособие из учебного процесса и надеется на внесудебное решение проблемы. В Грозном посчитали конфликт исчерпанным, а в Москве нет. «Дело русских профессоров», как обозначила конфликт пресса, раскололо научную и политическую среду на два лагеря. В конце концов, можно говорить о 40–50 %, эта цифра доказана.

Дело профессоров приобрело такой резонанс потому, что была затронута острая тема – пересмотр или фальсификация исторических фактов о Второй мировой войне. На этой основе, как полагают аналитики, строится западная пропаганда – как во времена «холодной войны», так и сегодня, в соседних с Россией республиках. Советский Союз внес самый значительный вклад среди союзников, которые воевали, и это сегодня фальсифицируется.

В учебном пособии Барсенкова – Вдовина дезертирство кавказцев упоминается в связи с решением Сталина о депортации народов, как и практически во всех российских учебниках истории. Существует мнение, что не стоит считать это наказанием за предательство целого народа, с оговоркой, что ситуация была военная.

Кавказ был главной целью Гитлера в летнюю кампанию 1942 года. Захват этих территорий давал контроль над месторождениями нефти и стратегически важным Черноморским побережьем. Известно, что к началу Великой Отечественной войны Сталину не удалось до конца установить там порядок. Сегодня доказано – надежды гитлеровцев на межнациональную рознь и недовольство режимом частично оправдались. Немцы вели активную пропаганду на территории Северного Кавказа, там распространялась газета «Газават», главный лозунг которой звучал: «Аллах над нами, Гитлер с нами».

Для чеченцев это неприятный момент, потому они стараются о нем не говорить, не вспоминать, новый чеченский миф не предполагает возможности дезертирства из вооруженных сил, которые охраняют суверенитет государства.

Вождь не простил некоторым малым народам стремления воевать на стороне фашистской Германии, и у него был свой план относительно той части Кавказа, которая чуть было не досталась Гитлеру. В 1943–1944 годах НКВД докладывал о нарастании там антисоветского сопротивления, разжигаемого германской разведкой. Решением проблемы была избрана депортация – репрессии против отдельных национальных групп. На Северный Кавказ устремились составы с бойцами НКВД.

Но даже если там было немало дезертиров, то за что репрессировать жен, детей, стариков-инвалидов, вернувшихся с фронта с орденами?

23 февраля, в праздник Рабоче-крестьянской Красной армии, началась операция по депортации чеченцев и ингушей под кодовым названием «Чечевица». В ней участвовало свыше 150 000 сотрудников, а также солдат и офицеров войск НКВД.

Первыми по решению ГКО в декабре 1943 года депортации подверглись карачаевцы. А в феврале 1944 года – балкарцы, ингуши, чеченцы.

Всех местных жителей, включая женщин, стариков и детей, с небольшим скарбом под конвоем, на грузовиках и пешком, гнали на станции, грузили в эшелоны и отправляли в Казахстан и Киргизию в ссылку.

Спецпереселенцы вспоминают: «Всю дорогу мы оставляли трупы по обочине железной дороги, так мы ехали. На станциях нам дали по 2–3 буханки хлеба. Люди голодали, болели и умирали в пути». В общей сложности в изгнании оказалось около полумиллиона чеченцев и ингушей. Вернуться на родную землю они смогли только через 20 лет.

Первый информационный удар «холодной войны» был нанесен в начале 1948 года. Госдепартамент США совместно с Министерствами иностранных дел Великобритании и Франции выпустил сборник документов гитлеровской Германии. Книга называлась «Нацистско-советские отношения 1939–1941 годов». Из него следовало, что Германия и СССР накануне Великой Отечественной войны были почти союзниками. Но версий этих и других бумаг почему-то несколько; иногда за видимой подлинностью документов – прямая фальсификация. Поэтому документы нужно внимательно проверять.

Ответ Москвы последовал меньше чем через месяц. Совинформбюро выпустило справочную