Печальный урожай - Дженнифер Роу

Анна пыталась поддерживать светскую беседу. Неужели он не может пропустить ни одной юбки? Она не без злорадства отметила, что Джилл как-то сразу стушевалась. Так-так, пускай прочувствует, каково это — связаться с Дамьеном. Несомненно, эту сцену с Сонси он разыгрывает для Джилл. Анна хорошо изучила своего бывшего мужа: он любит помучить людей — особенно женщин, которых стремится обольстить. Сперва атакует очередную жертву, пуская в ход всё своё обаяние — а оно, надо признать, у него немалое, — обволакивает бедняжку лестью, комплиментами, страстными признаниями. Но стоит ей попасться в сети, растаять перед его чарами, как он переключается на другой объект. А жертва остаётся в полной растерянности и ужасе: неужели она неправильно истолковала его намерения и как идиотка вешается ему на шею? А Дамьена это ещё больше раззадоривает. Чем красивей и самоуверенней женщина, тем большее удовольствие он получает, утверждая свою власть над ней. Анна сколько раз наблюдала его тактику, да и на собственной шкуре испробовала. Словами не передать весь этот кошмар! А потом, стоило ему только захотеть, он мог с лёгкостью вернуть себе любую из них, как бы оскорблена она ни была. И в то же время ей, Анне, он твердил, что любит только её одну, всё остальное забавы, мимолётные увлечения. И после всего, что ей пришлось вынести, она до сих пор в это верит.

О своих победах он рассказывал смеясь, издевался над физическими недостатками тех женщин: нос великоват, колени слишком костлявы, ноги волосатые — к чему-нибудь да прицепится. Что бы с ними стало, с этими неприступными красавицами, с этими светскими львицам, узнай они, как он о них отзывается! Что ж, поделом: пускай расплачиваются за свои взгляды, полные снисходительного сочувствия, уверенности, что им удалось без труда у неё Дамьена!

Какое-то время Анна даже ему подыгрывала. Да-да, подыгрывала. Но в конце концов не сдержалась и выложила всё матери. Тогда-то и произошёл разрыв. Бетси мгновенно растолковала ей, как она должна поступить. И была права. Не винить же в самом деле мать за то, что Анна влюбилась в такого негодяя! Нет, безусловно, надо было от него уйти.

Он уговаривал её вернуться, но из родительского дома она уже не могла, просто не могла вернуться к этой, как выразилась мать, «деградации». Надо бы ей тогда придержать язык, но она была так несчастна и так ненавидела Дамьена, что рассказала матери обо всём, даже о том, что он вытворяет с ней в постели! Бетси была потрясена, хотя и старалась не подать вида. Если бы Анна вернулась к мужу, что бы она подумала про свою дочь!.. Возможно, она даже поведала об этом отцу. Да, скорее всего, потому что Анна временами чувствовала на себе его встревоженный взгляд. Что было бы с ним, если б она вернулась к такому растленному типу!..

Она невольно следила за движениями длинных и тонких его пальцев, поглаживающих бокал; Дамьен сидел нога на ногу — между краем брюк и носком обнажилась бледная полоска; и шея под расстёгнутым воротником рубашки тоже бледная и гладкая. Он поднял глаза и встретил её взгляд. Эти серые глаза под тяжёлыми веками… они полны тайного смысла, теплоты, желания.

У Анны закружилась голова; ещё минута, и она бросится к нему, не ведая сомнений. Её внутренняя раздвоённость мгновенно исчезла: она теперь знала, чего хочет. Она хочет быть с ним, чего бы это ни стоило, и он хочет того же — она уверена. Дамьен приехал за ней! Джилл, какие-то фотографии не более чем предлог, чтобы усыпить бдительность матери. Анна откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Они поняли друг друга. Чуть позже, когда все уснут, Дамьен найдёт возможность переговорить с ней наедине. Она возьмёт только самое необходимое, и… они просто уедут отсюда.

Как в тумане, она увидела, что Крис подлил всем в бокалы, а Дамьен завёл фривольную беседу с Джилл. Так, всё отлично, никто не догадается об их негласном сговоре. Ведь это был только миг. Она скользнула взглядом по комнате. Алиса, сморщенная и жёлтая, как лимон, прищурясь, уставилась на Дамьена, как будто он был самым ядовитым из её садовых вредителей. Крис с притворно невозмутимым видом принялся листать старый номер «Ридерз дайджест». Уилф отрешённо глядел в пространство. Лицо Бетси также было непроницаемо, но Анне показалось, что она слегка успокоилась: флирт Дамьена с Джилл при всей его вульгарности, видимо, разуверил её в том, что Дамьен снова пытается влезть в их гнездо.

Сонси сникла, словно расстроилась из-за того, что этот донжуан в конце концов оставил её в покое. Открытая, как обычно, Кэт с присущей её прямотой в упор глядела на Джилл и временами косилась то на Ника, который был чернее тучи, то на Джереми, по обыкновению надутого и недовольного. Родни, засунув руки в карманы, маячил на заднем плане. Он тоже не сводил глаз с Джилл и выглядел при этом довольно комично: по-детски пухлое лицо вытянулось в гримасе какой-то ханжеской стыдливости. И наконец, эта Берди, Верити — или как её там — тихонько сидела рядом с Кэт и будто принюхивалась. Её янтарные глаза из-под очков немигающее следили за Анной, и Анна послал ей самую ослепительную из своих улыбок, которую можно было назвать улыбкой заблудившейся, но храброй девочки. В ответ Берди как-то неопределённо скривила губы, и Анна успокоилась. Нет, эта замухрышка не опасна. Ей на роду написано быть сторонним наблюдателем. Ну и пусть наблюдает — всё равно ничего не поймёт, а если и поймёт, ей не с кем здесь поделиться. Пустяки, всё идёт хорошо. Теперь остаётся только ждать, пока Дамьен подаст ей знак, а уж она отреагирует как надо.

Сонси сидела, неестественно выпрямившись и сложив руки на коленях. Случайно взглянув на свои руки, она с удивлением заметила, что суставы побелели от напряжения, а ногти до боли врезались в ладонь. И всё оттого, что она остро, почти физически ощущала руку Дамьена, небрежно закинутую на спинку дивана у неё над головой. Крис как будто углубился в чтение, но она время от времени ловила на себе его взгляд. Наверняка считает её дурой: так стушеваться перед Дамьеном! Ну ещё бы, куда ей до Джилл — весёлой, остроумной, умеющей достойно ответить на все шпильки Дамьена.

Сонси робко покосилась на Криса и вдруг столкнулась с ним взглядом. Он хмурился, морщинка между бровями углубилась, и от этого лицо казалось ещё мрачнее. Несколько секунд она заворожено смотрела на него, потом, вспыхнув, снова уставилась на свои руки. Мозг пронзила ужасная мысль: а что, если Крис решил, будто она сама поощряла заигрывания Дамьена, а теперь переживает из-за того, что его внимание переключилось на Джилл! Господи, неужели он мог так подумать? Сердце отчаянно билось, в горле стоял комок; Сонси изо всех сил старалась взять себя в руки и не могла.

— Сью, — внезапно раздался резкий голос Бетси, — ты что притихла? Что-нибудь стряслось, душечка?

Все замолчали и повернулись к Сонси. Её как будто током ударило.

— Да нет, ничего… просто задумалась…

— Тайные мысли? Слышишь, Кристофер? Я бы на твоём месте была начеку. А вы, Дамьен, похоже, произвели здесь впечатление. — Бетси хихикнула и, окинув взглядом комнату, остановила свои ясные карие глаза на старшем сыне, который всё ещё держал на коленях раскрытый журнал.

— Вовсе нет… — торопливо начала Сонси и осеклась.

У неё перехватило дыхание, и кровь опять бросилась в лицо. Она попала в западню и не знала, как выбраться. Где взять сил выносить дальше эту пытку?.. С глазами, полными слёз, Сонси вскочила и ринулась вот из комнаты.

— По-моему, Бетси, — нехотя проронил Трелор, — не стоит так уж её смущать. Бедняжка того не заслужила.

— Ах, как неприятно! — удивлённо округлив глаза, отозвалась Бетси. — Кто мог подумать, что я наступлю на больную мозоль. Мне очень жаль, Кристофер. Утром я непременно извинюсь перед ней.

«Лицемерка чёртова!» — стиснув зубы, про себя обругала её Кэт.

Крис ещё больше нахмурился и закрыл журнал.

— Не волнуйся, мама, — холодно бросил он. — Просто Сонси немного нервная. Но тебе не надо перед ней извиняться. Это ей следует извиниться перед тобой, да и перед всеми остальными.

Наступила напряжённая тишина, поэтому внезапный стук в парадную дверь прозвучал резко, как выстрел. Родни снова пошёл открывать. В гостиную донеслись голоса, и вскоре в сопровождении Родни появилась высокая и весьма вызывающе одетая женщина: на вид лет сорок, умное лицо с близоруко прищуренными серыми глазами, густые чёрные волосы с лёгкой проседью подвязаны сзади шарфом и доходят почти до пояса. По-своему очень хороша. В висящей у неё на груди яркой холщовой сумке крепко спит младенец. Крохотные кулачки вцепились в край материнского жакета, пушистые рыжеватые волосики торчат как птичий хохолок, из сумки выбилась и болтается одна ножка в голубом ползунке. Женщина, почувствовав на себе любопытные взгляды, инстинктивно оберегающим жестом прижала к себе малютку, потом разглядела у камина Алису и шагнула к ней.