Вспомнить свою любовь - Хана Шейк

тебе нужно время прийти в себя, ты его получишь.

Амаль сидела в оцепенении, вжавшись в удобное кресло. От его сочувствия и заботы на ее глаза навернулись слезы. Только этого ей не хватало.

Почему он так добр к ней?

А ведь еще день назад он заявил своей матери, что ничем не может им помочь.

«Тебе помочь», — сокрушаясь, уточнила она про себя.

Надо понять и принять окончательно — амнезия не лечится. Это приговор.

Наконец она смогла произнести вслух:

— Это еще нужно осмыслить и принять. Полагаю, у меня были завышенные ожидания.

— Ты жалеешь, что приехала? Не стоит. Врач действительно упомянула, что существуют подтвержденные исследования предложенной ею психотерапии. Это могло бы тебе помочь.

Амаль покачала головой, еще больше погружаясь в бездонный омут отчаяния.

— Что-то подсказывает мне, что специалистов по когнитивно-поведенческой терапии вряд ли сыщешь в Харгейсе.

— В таком случае прими совет врача и пройди лечение здесь, — спокойно заметил он.

— Тогда мне придется задержаться в Аддис-Абебе, — ответила она, не скрывая раздражения.

— Если ты беспокоишься о жилье, гостиничный номер останется за тобой на все время лечения, и еду в номер можно заказывать без проблем. И все очень вкусно, ты сама вчера убедилась, — увещевал ее он.

Амаль слушала его, любовалась им, по-прежнему недоумевая, зачем он все это для нее делает. Неужели только из уважения к матери? Да, мама Халима заботится о ней, как о дочери, но он-то ее родной сын. Вот она и использует свой авторитет.

— Спасибо, — сказала она, сменив тон на более мягкий. В конце концов, Мансур не виноват в ее амнезии. — Но я не планировала задерживаться в Аддис-Абебе.

— Я тоже, — откликнулся он. — Но ты все-таки подумай насчет того, чтобы остаться.

— А что с землей отца?

— Я же сказал, что мы можем отложить поездку, — ответил он.

Мансур сказал «мы», словно собирался взять ее с собой, если не сегодня, то в другой раз.

Амаль не хотела, чтобы он откладывал принятие такого важного решения. Она понимала, что ему не очень нравится идея познакомиться со второй женой своего отца. В Сомалиленде для мужчин было нормально иметь несколько жен — до четырех, — и, в отличие от проблем с психическим здоровьем, иметь единокровных братьев и сестер считалось в порядке вещей.

Мансур относился к этому необычайно сурово. У нее было ощущение, что за его колебаниями и разочарованием было нечто большее, когда речь заходила об отце и его второй семье. Проблема существовала на подсознательном уровне.

Однако речь сейчас была не о нем.

Мансур вернул их разговор в прежнее русло, когда спросил:

— Почему тебе важны воспоминания?

— Хочется знать, какой я была, — без колебаний ответила она.

Мансур постукивал пальцами по рулю, пока они стояли на светофоре. Было видно, что он нервничает. Амаль тоже испытывала беспокойство, но в то же время ей было приятно, что в лице Мансура у нее есть товарищ по несчастью.

— Хочу сказать, что я помню, какой была в детстве, но с годами все меняется. Я знаю, что в детстве грызла ногти, но позже у меня уже не возникало подобного желания.

— За это ты должна благодарить мою мать, — усмехнулся он. — Она отучила тебя от этой вредной привычки. Сначала надевала тебе перчатки, а потом покрасила тебе ногти горьким лаком и спрятала жидкость для его снятия. Я точно знаю, что лак был горький, потому что однажды ты настояла, чтобы я лизнул твой ноготь. — Мансур издал веселый смешок. — Это был последний раз, когда я принял от тебя вызов.

Амаль от души расхохоталась, представив себе эту картинку. У нее слезы покатились по щекам от смеха. Мансур тоже улыбался.

— Мне тогда было совсем не смешно, поверь. — Мансур наморщил нос. — С тех пор я в жизни ничего более горького не пробовал.

Амаль зашлась в новом приступе хохота, так что почувствовала боль в щеках и едва сумела выдохнуть:

— Хватит, ни слова больше.

— Что, сдаешься? — дразнящим тоном спросил Мансур. — Значит, мы квиты.

Амаль утвердительно кивнула и постепенно успокоилась.

— Знаешь, я ясно вспомнила этот случай, — заметила она, вытерев мокрые щеки.

Вот если бы Мансур смог вернуть ей и взрослые воспоминания…

Она невольно уставилась на него, но смутилась, когда он ответил таким же прямым взглядом.

— Что такое? — спросил он.

— Так, ерунда, — начала она, — но вдруг это сработает? — Она пожала плечами.

— Говори, — приказал он.

— А ты мог бы поделиться со мной и другими воспоминаниями? — попросила она.

Мансур заметно напрягся, хотя голос остался ровным.

— Ты имеешь в виду твою взрослую жизнь? Но здесь я не помощник. Меня не было рядом, если ты понимаешь, о чем я.

— Но ты упомянул, что мы общались по телефону и были даже видеозвонки, — напомнила она.

Мансур снова забарабанил пальцами по рулю и прибавил скорости.

— Ты думаешь, это поможет?

— Почему нет? Ты же слышал, что сказала доктор.

Да, он прекрасно помнит слова врача.

— Ты права, но я почти уверен, что доктор упоминала снижение стресса и поднятие настроения пациента в качестве ключевой части терапии.

— Да, и она также сказала, что упражнения по восстановлению памяти наиболее эффективны, когда пациенты могут общаться с людьми, которые разделяют похожие воспоминания. Это семья и друзья… или знакомые, которые когда-то были соседями и остаются в некотором роде друзьями семьи.

Ее речь вызвала у него улыбку.

— И мы относимся к последней категории? — спросил он.

Амаль улыбнулась, довольная, что он следует за ее мыслью.

— Да, именно так. Что ты скажешь? Ты поможешь мне?

Амаль, поборов смущение, снова посмотрела на Мансура. Она вдруг поняла, что он ключевая фигура в ее попытке восстановить память. И эту возможность нельзя упускать.

— Будь по-твоему, — согласился он. — Что ты хочешь узнать?

Амаль, подперев руками щеку, спросила:

— О чем еще мы разговаривали, кроме того, что ты рассказал мне о второй семье твоего отца?

Мэнни удалось избежать допроса Амаль, поскольку они достигли места назначения. В этот момент она временно отвлеклась на открывшийся захватывающий вид.

Едва выйдя из машины, она бросилась на разведку. Он поспешил за ней следом.

— Осторожно! — воскликнул он, поймав ее за руку, когда она потеряла равновесие.

— У нас неподходящая обувь для лазания по горам, — заметила она.

— Это всего лишь холм, — поправил он, но согласился. — Извини, мне следовало бы учесть географию местности.

Ему так не терпелось увезти Амаль из больницы после консультации, которая ее сильно расстроила, что он спонтанно предложил эту поездку.

На Амаль были балетки на тонкой подошве, которые уже покрылись пылью и грязью. Она