Человек звезды - Александр Проханов

В прежних лабораториях разместились офисы торговых фирм. В огромном цеху, где раньше на стапелях красовался громадный, похожий на белую бабочку звездолет, теперь, драгоценный, как кристалл, расположился супермаркет и склады, наполненные иностранными телевизорами, диванами и костюмами.

И город П. постепенно забыл, что от него дороги уводили не только за Урал, в соседнюю Сибирь, но и ввысь, к звездам.

Антон Тимофеевич Садовников был из тех, кто, уйдя из научного центра, не уехал в Америку, не стал мелким торговцем, не повесился и не спился. Переселился из служебной квартиры в центре города на тихую окраину, в деревянный одноэтажный дом, где незаметно и скромно, без жены и детей, жил, добывая на хлеб тем, что преподавал рисование в сиротском приюте.

Он был высок, сухощав, с продолговатым лицом и упрямым прямым носом, на котором чуть выделялась волевая горбинка. Такое лицо с сухой загорелой кожей и тонкими складками у кончиков губ и в уголках глаз бывает у спортсмена, неутомимого в тренировках, чьи тонкие гибкие мышцы играют, готовые к прыжку и неутомимому бегу. Его глаза синего цвета смотрели сосредоточенно и пытливо, словно хотели увидеть в обыденных явлениях неявную скрытую суть. Но вдруг светлели до детской прозрачной голубизны, восторженно замирали, будто узрели что-то чудесное и небывалое, но это была всего лишь утренняя росинка на кончике придорожной травы, и он, наклоняя голову, любовался ее волшебными переливами.

Его сознание обладало способностью сосредотачиваться на явлении, осмысливать его до предела, где кончались возможности разума и явление превращалось в точку, не подлежащую дальнейшему уменьшению. Но из этой точки явление, как взрыв, расширялось до объема Вселенной, и разум, ликуя, купался в мироздании среди светил и галактик.

Он умел управлять своим разумом настолько, что запечатал в нем не подлежащую разглашению тайну. Владея ею, умел не думать о ней. Обладая этим сверкающим, как бриллиант, сокровищем, не позволял драгоценным лучам и спектрам покидать потаенный отсек мозга, чтобы какой-нибудь прорицатель и ясновидец не сумел прочитать его мысли, угадать его тайну, выхватить и унести драгоценный бриллиант.

Именно с этим ощущением птицы, хранящей в себе созревшее яйцо, не позволяя яйцу покинуть темное теплое лоно, шагал Садовников по лесной тропинке, мягко ставя стопы на розовую, с прозрачными тенями дорожку. Лес был полон зеленого света, душистого ветра и шума, который перелетал из вершины в вершину, словно над Садовниковым летело незримое существо, заглядывая на него сквозь волнистые кроны дубов, остроконечные, с фиолетовыми шишками, ели, изумрудное серебро орешника.

Он вышел на поляну, залитую солнцем, в котором мерцали сиреневые цветки лесной герани, стояли сочные, с пышными белыми купами дудники, первозданно пламенели желто-синие иван-да-марьи, в которых черной водой блестела старинная колея.

Садовников остановился на краю поляны, где трепетала тень от высоких берез, а сами березы, ослепительно-белые, раскачивали зеленые полотенца, на которых была вышита птица с лучистыми крыльями, пушистое облако с голубоватыми тенями и мгновенно вспыхивающее маленькое солнце. Он стянул с плеч рубаху, сбросил брюки, ощутил великолепную свободу обнаженного тела. Лег грудью на прохладную землю, из которой выступал коричневый березовый корень.

Примятая трава впрыскивала в него кроткие бестелесные силы. Березовый корень, как сосуд, был полон подземной влаги, и он слышал гулы древесного сока. Теплая земля источала ровное живое дыхание, которое окутывало обнаженное тело. Его телесная жизнь питалась животворящей энергией почвы, где бесчисленные корни тянули влагу, в тесной норке прятался крот, шевелилась бронзовая жужелица, и упавший желудь растворил глянцевитую кожуру, выпуская крохотный клювик.

Сквозь теплый, нагретый солнцем слой он чувствовал глубинное излучение земли, таинственную музыку недр, звучание минералов и руд. Эта музыка проникала в его кровь, отзывалась в каждой клетке, в каждой кровяной частице, и он, погруженный в эти колебания и волны, чувствовал себя частью земли, был создан из ее вещества и плоти.

Его мозг, его сердце ловили жар глубинного пламени, летучие вспышки, летящие из земного ядра. Эта огненная стихия рождала в нем незримое свечение. Он переставал сознавать границы своей личности и начинал чувствовать вращение земли, ее полет в мироздании.

Садовников поднялся с земли, небрежно оделся и продолжал свое шествие через лес. Нес в глубине сознания запечатанную тайну, вокруг которой создавал множество защитных полей, не позволявших лучистому бриллианту себя обнаружить.

Вышел к лесному озеру с глубокой черной водой, на которой сверкало тусклое солнце и слабо дрожали зеленые отражения. Кинул одежду под куст черемухи, ягоды казались солнечными черными каплями. Медленно ступил в прохладную воду, проминая ил. Пузырьки щекотали ноги. В глубине виднелась коряга, похожая на оленьи рога. Он мягко, без плеска, лег грудью на воду, перевернулся на спину и слабым усилием воли уменьшил свой вес настолько, что тело могло держаться на воде, из которой выступали пальцы ног, блестящая мокрая грудь и лицо с открытыми в небо глазами. Он дождался, когда круглые волны достигнут дальнего берега, померцают и погаснут, освободил от напряжения все свои мышцы, успокоил мысли и стал слушать. Он слушал воду, ее безмолвный рассказ.

Вода рассказала ему, что ночью к озеру вышел лось, окунул горбоносую голову и пил, выдувая булькающие пузыри. А потом поплыл, неся над водой ветвистые рога, смотрел на туманные звезды, и в его выпуклых фиолетовых глазах переливались созвездья.

Он узнал от воды, что минувшей ночью в озере отражалась большая оранжевая луна, и в черном стекле мерцали бесчисленные золотые вспышки, крохотные искры от бегущих водомерок, и внезапно, расплескав отражение, упала в воду длинная гибкая выдра, и поплыла, оставляя золотой бурлящий след.

А утром озеро было розовое от зари и от черных вершин, черные, с маленькими головками и длинными шеями, прянули утки, ударили о поверхность тугими крыльями, подняли стеклянные буруны и поплыли, и вокруг них волновалась розовая слюда.

Садовников услышал рассказ воды о первобытной огромной льдине, которая приползла сюда с отрогов гор и остановилась, удерживая в своей сердцевине гранитный валун. Целый век льдина таяла, отекала ручьями, отламывала зеленоватые кристаллы, наполняя влагой глубокую впадину, пока не разомкнулись ледяные крепи и гранитный валун не провалился в озерную глубину. Теперь он лежал на дне, там, где качалось тело Садовникова, и спина чувствовала глубинный камень.

Донный ключ соединял озеро с подземными озерами, с хрустальной, не ведавшей света водой, в которой скопилась таинственная животворная сила, остановилась прилетевшая из космоса волна, отразившая в воде все мироздание. Ключ своей прохладной струей касался Садовникова, делая его тело серебристым и легким.

Лежа на поверхности лесного озера, на отражении белого облака, под которым кружила семья ястребов, Садовников был соединен со всей мировой водой, с дождями, снегами и реками, морями и океанами. На этой безмятежной зеркальной глади он чувствовал бушующие в океанах штормы, наводнения тропических рек, африканские ливни и арктические льды. Он слышал музыку рыбьих стай, нежное курлыканье играющих дельфинов, слабый хруст бутона, из которого появлялись белые лепестки лотоса. Он был в согласии с миром, был его крохотной частью, которая содержала в себе мир во всей полноте.

Он встал из воды и, не одеваясь, стоял на берегу, подняв лицо к небу, раскрыв объятья, словно удерживал в них голубой сияющий шар. Лучи солнца чудесно грели его грудь. Сквозь закрытые веки он видел малиновое свечение своей крови, где каждая частица была пропитана космическим светом, и он, приоткрывая глаза, играл с солнцем, превращая его в радужный крест, пучки разноцветных лучей, ворохи шевелящихся спектров. Из космоса неслась к нему лучистая прекрасная сила, и тайна, которую он скрывал в своем разуме, откликалась, ликовала, просилась наружу, желала слиться с божественной красотой мироздания.

Теперь, когда он совершил священный обряд, сочетавший его с землей, водой и светом, когда жизненные силы его были восполнены могучими стихиями мира, он мог возвращаться домой.

Шел через лес, сквозь любимую зеленую чащу, задевая плечом свисавший лесной орех, улыбался вслед улетавшему стрекочущему рябчику, обходил паутину, сотканную из тончайших радуг.

Мимо его лица пролетела божья коровка. Моментально дрогнувшими зрачками он разглядел ее слюдяной пропеллер, красные, в пятнышках створки, прижатые к брюшку лапки. Проследил ее полет за соседнюю елку, и пошел посмотреть, как она ползет вверх по хрупкой травинке.