Кукла старого Адама - Марина Владимировна Болдова

того, чтобы удобнее было лежать на нарах. Представив его в камере среди уголовников (а как иначе?), Варя чуть не рассмеялась – в ее понимании нелепость ситуации зашкаливала. Понимая, что смех ее имеет природу нервную и сродни истерике, она со всей силы ударила раскрытой ладонью по стене.

– Ну, хватит вопить, Стася! Забирай Андрея и ждите меня в комнате. Произошла ошибка, отец скоро вернется домой. Точка. – Варя жестом указала детям на дверь их спальни. – Я закрою за вами дверь, господин Строков. Когда я смогу увидеться с мужем?

– Жду вас на беседу в следственном комитете к десяти тридцати, Варвара Тихоновна. Комната триста двенадцать. Пропуск будет у дежурного.

* * *

Вчера, отметив, как растерян отец Даши, Родион настоял, чтобы она не терзала его допросом. Договорившись, что тот сам позвонит утром, он решительно захлопнул крышку ноутбука и увел жену в спальню. Но поспала ли Дашка хоть часок, не знал. Сам он просыпался несколько раз, Даша лежала все в той же позе, отвернувшись от него. Он наклонялся над ней, прислушиваясь – дышала она ровно, глаза были закрыты. Спала, наверное.

Они поднялись одновременно: оказалось, Даша тоже, как и он, завела будильник на семь тридцать утра, на полчаса раньше, чем обычно…

– Теперь только ждать, Дашуль. На оформление документов уйдет время. По маминому завещанию, как я догадываюсь, место захоронения – склеп Тураниных в Ровенках? Я съезжу туда, обо всем договорюсь, но тело нужно перевезти через границу. Трудно представить, как долго твой отец будет получать разрешение. А если смерть Катерины Петровны криминальная? – Родион ходил по кухне, жуя бутерброд с ветчиной. Кружка кофе кочевала по столешнице, оставляя коричневые кружочки на светлой поверхности. В другое время Дашка его бы за это убила, пусть взглядом. Но сейчас на нее было больно смотреть – вся поникшая, сгорбившись, она сидела на стуле перед включенным ноутбуком.

– Да ты что! У мамы давно диабет, просто дозу инсулина не рассчитала, – с надеждой, что все так и есть, ответила она.

– Вот именно, давно… Не первый раз делает инъекцию, с чего бы с дозировкой путаться? Думаю, не все так просто, – задумчиво произнес он. – И вот что странно – как это они с сестрой в один день мир умудрились покинуть? Да еще и находясь за тысячи километров друг от друга? – добавил он, ставя пустую кружку в раковину.

В совпадения Родион верил. Это когда судьба сталкивает в дверях кафе, а ты понимаешь – вот она, твоя женщина, единственная. И тут же после прозрения срываешься за ней, только бы не упустить. Потом вздыхаешь с облегчением: главное – догнал, теперь остается удержать любой ценой. Потому что вот так совпало, секунда в секунду – он и она в дверях кафе. Кто свел? Только небеса, не иначе… Или тендер вдруг выигрываешь на землю, а кредит в банке на покупку не дают. Злишься, ищешь обходные пути вместо того, чтобы остановиться и подумать – ну, раз так упорно все против, может, не твое, а? И только со временем доходит: Бог уберег – земля с обременением, влетел бы, остался без земли, но с кредитом… Так что верил Родион в такое, судьбоносное.

Но только не в этот раз. Слишком уж подозрительно быстро сестры ушли друг за другом.

– Отец обещал все объяснить. Уже восемь, что же он не выходит на связь?! – в отчаянии воскликнула Даша.

– Так в Берлине шесть утра, – машинально констатировал Родион, думая о своем. В том, что Александр Генрихович Нил эмигрировал в Германию, ничего странного не было: бизнес отжали, и навряд ли Гафуровы позволили бы ему замутить новый. А семью кормить нужно. Катерина Петровна никогда не работала, Дашка студентка, Варя вообще школьница. Но почему так поспешно бежал? Насколько Родиону было известно, оставив семью практически без средств к существованию. Какое-то слабое объяснение – то, что Гафуровы обвинили Нила в случившейся аварии. Ну, обвинили – а где доказательства? Если бы были улики против него, разве бы Гафуров не посадил за решетку преступника? Не было, выходит, никаких улик. То есть Нил не виноват. И эмигрировал он один. Почему оставил дочерей (а Варя ему была как дочь) и любимую жену? Именно любимую: Дарья утверждала, что родители жить друг без друга не могли. Мало того, что бросил семейство, так еще и женился сразу на немке. Непонятная история…

– Даш, а отец вам помогал после того, как уехал?

– Не знаю. Первое время нам было очень трудно. А потом у мамы появился этот спонсор, как мы с Варькой его называли, денег стало больше, но она все чаще оставляла нас одних. В общем, жила своей жизнью. Не думаю, что отец присылал хоть что-то, от матери я не слышала о его щедрости. А вот упреков, что нас кормит чужой человек, наслушалась. А что?

– Я думаю, не лишним будет расспросить твоего отца о том, как он жил в эмиграции. Уверен, услышим много интересного.

Раздался позывной скайпа, Родион подошел и встал за спиной жены.

– Приветствую, дети. Не рано я? – голос смертельно уставшего человека.

– Здравствуй, папа. Мы давно ждем, когда позвонишь.

– Тоже не спали… Я готов ответить на твои вопросы, дочка, понимаю, что у тебя их много. Но позволь, начну с главного признания, и ты сразу многое поймешь. Так вот. За рулем той фуры был я. В тот вечер этот подонок Фарид пил с дружками в баре мотеля у северного выезда из города. Это, как я выяснил, было постоянным местом сборища их компании. Я следил за ним уже давно, но обычно он уезжал из бара с какой-нибудь девицей. А в тот день вывалился из дверей пьянющий в хлам. Я уже собрался уходить, подумав, что Фарид вызовет такси. Но он сел за руль своего автомобиля! Дальше все пошло, словно заранее было спланировано. На открытой стоянке перед мотелем стояла фура, я чуть раньше заметил, как водитель вынес из бара ящик пива и скрылся с ним за дверями мотеля. Сразу подумал, что до утра машины он не хватится, так и вышло. Догнать на фуре спорткар Гафурова было нетрудно – тот ехал медленно, буквально тащился. Видимо, остатками затуманенного алкоголем разума понимал, что дорога опасная. Я знал, куда Фарид направляется – на дачу Гафуровых. Когда он свернул с трассы к поселку, я прибавил скорости… да, в тот момент я хотел его убить. Не получилось. Но не жалею о содеянном – твой обидчик получил что заслужил.