Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но ты говорил…
— Я говорил о сегодняшнем дне. Достаточно располагать соответствующими средствами, чтобы сконструировать крупное поле управления погодой, и компьютеры такого качества, что рассчитают тебе взаимодействие различных факторов, и вот уже все готово к ведению войны: тихо, тайно, предательски. Можно уничтожать урожай в других государствах или вызывать такую жару, духоту и влажность, что люди, делающие пробор справа, начнут убивать людей, делающих пробор слева. Вот это война, Вильям!
— Я пo-прежнему не понимаю, на чьей ты стороне.
— Это неважно, пока я делаю то, что должен делать. Меня называют Парма из Фармы.
Огни впереди внезапно рассыпались по сторонам. Грузовик добрался до следующей поляны, окруженной кольцом строений различной величины. Парма остановился перед последним из домиков, два ряда которых образовывали миниатюрную улочку, выходящую к темному лесу.
— Твоя хата, — объяснил Парма. — Мы собрали ее только сегодня после обеда, и света еще нет, но ты можешь бросить свой багаж. Поедем в наш клуб, а парни тем временем закончат работу.
Карев все еще сомневался.
— Я хотел бы немного освежиться, — сказал он.
— Сделаешь это в клубе. Идем, водка ждет, а время идет. Карев вылез, открыл дверь домика и поставил свой саквояж внутрь, в пахнущую смолой темноту. Всего двадцать четыре часа назад он шел с Ритчи на чужую ему холостяцкую пирушку, и сейчас рассчитывал, что этот вечер не будет похож на тот. «Что делает теперь, именно в эту минуту, Афина?»— мысленно задал он себе вопрос. Снова чувствуя одиночество, он вернулся к грузовику, и тот повез его через поляну к относительно большому геокуполу, где размещался клуб. В округлом помещении, центр которого занимал бар, царила атмосфера, типичная для подобных заведений. На пружинистом сегментном полу расставили складные столики и стулья, а на таблице объявлений висели различные листы и листики, некоторые несомненно служебные, другие, намалеванные каким-нибудь художником-любителем, предвещали будущие развлечения. Хотя здесь было тепло, Карев содрогнулся. Вернувшись из туалета, он застал Парму за столом, на котором стояли две пол-литровые кружки пива.
— До восьми ничего другого не подают, — объяснил Парма. — Говорят, что из-за таких, как я, чтобы не упивались сразу, как свиньи, — он поднял кружку и одним глотком влил в себя ее содержимое. — Мало того, что это недемократично, но еще и наивно.
Карев попробовал пиво. Оно было холодное и имело приятный терпкий вкус, поэтому он не задумываясь последовал примеру Пармы, прищурив глаза, когда защипало в горле.
— Мне нравится, как ты пьешь свою кварту, — сказал Парма, употребив слово, обозначавшее когда-то меру емкости жидкостей, а теперь ставшее опознавательным паролем среди пьяниц. — Закажи еще пару.
Карев взял очередные две кружки у бармена, который обслуживал клиентов с такой кислой миной и так неловко, как будто хотел дать им понять, что днем у него есть другие, более важные дела. В клубе было пустовато, но когда Карев осмотрел зал, то с удивлением отметил, что среди присутствующих преобладают остывшие. Это напомнило ему, что Парма не иронизировал по поводу его внешнего вида и вел себя со сдержанной мужской сердечностью, что было как бальзам для задетой гордости Карева. На мгновение он подумал, что если бы он действительно закрепился, ему было бы легче перенести перемену отношения к себе коллег из конторы.
— Вот не думал, что в этом деле так много остывших, — сказал он, ставя кружку на стол. — Что они тут делают? Хотят быть лучше, чем есть?
— Понятия не имею, — равнодушно ответил Парма. — Я делаю только то, что должен делать.
Он опустошил кружку до половины, бодая пену испещренным жилками носом, и Карев почувствовал растущую симпатию к этому пожилому мужчине. Сев, он принялся за свое пиво, которого было как будто больше, чем в первый раз. Следующие кружки, выпитые в тот вечер, казались ему чем дальше, тем больше, но стоило поднести их к губам, как содержимое их чудесным образом исчезало. Пока Карев удивлялся этому вдруг открытому свойству, круглый зал постепенно заполнялся, а потом вдруг закачался вокруг него и задрожал. Лица людей превратились в двумерные ничего не выражающие маски, а потом вместе с Пармой он оказался за дверями, спотыкаясь в темноте. Он бы не нашел дороги к своему домику, но Парма довел его до самых дверей. Молча пожав Кареву руку, он ушел, еле волоча ноги.
Чувствуя, что должен немедленно лечь, Карев открыл дверь И щелкнул выключателем. Свет не загорелся, и тогда его затуманенная алкоголем память сказала ему, что в тот вечер техники все же должны были закончить монтажные работы. Заглядывая в домик в первый раз, прямо напротив двери он заметил пульт климатизации. Вытянув вперед руки, он двинулся в том направлений, пока не почувствовал под руками гладкий пластиковый главный рубильник. Он без труда повернув его, дом залил свет, и только тут Карев заметил, что на пульте нет предхранительной панели.
Некоторое время он с бьющимся сердцем тупо смотрел на ряд шин высокого напряжения, в которые мог воткнуть пальцы, если бы ему не повезло. Неспособный удивиться или разозлиться, он подошел к кровати и упал на нее.
Вскоре он заснул, но во сне его хрупкому стеклянному телу угрожали большие машины, слепая сила которых могла растереть его в сверкающую пыль.
Глава ВОСЬМАЯ
Утренние лучи солнца разбудили Карева. Он с большим трудом поднялся, чувствуя в висках болезненную пульсацию, и пошел в маленькую ванную. Когда он оттуда вышел, то в первый момент хотел снова лечь, но вспомнил, что Парма говорил, чтобы он с самого утра явился к координатору группы и официально подписал контракт. Поэтому он открыл саквояж, вынул капсулы с кислородом и витамином С, которые использовал с похмелья, и быстро проглотил одну. Из-за желатиновой оболочки капсула застряла в горле, и он хотел уже сходить за стаканом воды, когда взгляд его упал на пульт климатизации.
Обнаженные концы проводов зловеще поблескивали. Хмуря брови, Карев огляделся вокруг и увидел, что предохранительная панель пульта лежит на стуле. На лбу у него выступил пот. Он фыркнул, осознав собственную глупость — ведь без предохранительной панели нельзя было повернуть главный рубильник и пустить ток.
И все-таки свет в домике зажегся! Рубильник передвинулся без труда!
Сжимая виски, чтобы смягчить упорную пульсацию, он подошел к пульту и заглянул внутрь. Провода, блокирующие главный рубильник, пока он не соединится со стержнем на панели, были свернуты и явно не действовали. Мгновенно в голове его возникла мысль: кто-то хотел меня убить, и все это из-за Афины! Потом он немного отошел, и его охватил яростный гнев, который испытывает бессмертный, жизни которого угрожала опасность из-за чьей-то небрежности. Он пообещал себе, что виновный поплатится за это.
Когда он бросил грязную одежду в ликвидатор и надел свежую чистую тунику и брюки, головная боль стала постепенно проходить. Он вышел наружу. Утренний свет резал глаза, куда бы он ни взглянул, как будто на небе светило несколько солнц. Вместе с теплым воздухом в легкие попал тяжелый запах каких-то незнакомых ему цветов. Пройдя короткой улочкой, он добрался до площади, которая оказалась пустой, если не считать двоих в голубых униформах Объединенных Наций, которые прохлаждались под тентом. Перед геокуполом, в котором размещался клуб, по-прежнему стоял грузовик Пармы. Карев уже хотел спросить кого-нибудь из этих двоих, куда ему идти, когда заметил герб Объединенных Наций на другом геокуполе по ту сторону площади.
Внутри за длинной стойкой сидела служащая, а за ней стояли хорошо ему знакомые выходы компьютерного терминала. Перегородки из матового пластика образовывали вокруг купола отдельное служебное помещение.
— Чем могу служить? — сонно и без особого интереса спросила девушка.
— Я из группы Фармы, меня зовут Карев.
— Да?
— Я хотел бы поговорить с техником, который проводил вчера в мой домик электричество, — сказал он, открывая депилированный подбородок внимательному взгляду служащей.
— Вы хотите пожаловаться?
— Да. Он допустил преступную небрежность, и я чуть-чуть не был поражен током.
— Сочувствую, но именно этот техник улетел сегодня утром первым самолетом.
— Вы можете сообщить мне его фамилию? Я хотел бы кому-нибудь доложить об этом.
— Кому?
— Не знаю… кому-нибудь, кто может наказать его.
— В таком случае обратитесь к мистеру Кенди, координатору, — сказала служащая с таким укором, словно Карев нарушил какой-то неписанный закон. Она провела его в одно из помещений, где за столом сидел молодо выглядевший остывший блондин, подстриженный ежиком. Кенди был довольно мускулист для остывшего, а его румянец говорил о цветущем здоровье. Он крепко и сердечно пожал руку Карева, после чего внимательно выслушал его рассказ, делая записи.
- Проклятый ангел - Александр Абердин - Социально-психологическая
- Кукушата Мидвича - Джон Уиндем - Социально-психологическая
- Кукушата Мидвича - Джон Уиндем - Социально-психологическая
- Москит. Конфронтация - Павел Николаевич Корнев - Боевая фантастика / Социально-психологическая
- Ход Вивисектора - Константин Миг - Социально-психологическая
- Живые тени ваянг - Стеллa Странник - Социально-психологическая
- На другом берегу (сборник) - Надежда Никитина - Социально-психологическая
- Боги и Боты - Teronet - Социально-психологическая
- Ленин жЫв - Ярослав Питерский - Социально-психологическая
- Ш.У.М. - Кит Фаррет - Контркультура / Научная Фантастика / Социально-психологическая