Змея на груди - Ирина Дягилева

– А синяк под глазом – результат вашего культурного отдыха? – с иронией спросил Штыкин.

– Именно. Для остроты восприятия. Это вы предположили, что она его получила в драке, защищая от мужа своего любовника. Когда вы во всем разберетесь, вам потом станет стыдно за такие дурацкие предположения. А сейчас думайте, что хотите, – Пульхерия обреченно махнула рукой.

– Так, хватит без толку разговаривать! Мамонов, проводи Марину Владимировну в комнату, и пусть она о вашем путешествии в Суздаль напишет во всех подробностях. Где была, что делала, с кем встречалась? И по возможности, укажет точное время происшедших событий. А вы, Пульхерия Афанасьевна, здесь при мне изложите свою версию происходящего.

– Нет у меня никакой версии, а только чистая правда, – пробурчала Пульхерия себе под нос.

Пока подруги старательно излагали на бумаге свои воспоминания, Штыкин смотрел в окно и размышлял. Стройность его версии значительно пошатнулась, когда он побывал утром у патологоанатомов. Было установлено, что смерть неизвестного наступила не в тот момент, когда Олег Денисов извлек нож из его груди, а накануне вечером на временном отрезке от двадцати одного до двадцати двух часов. Было так же установлено, что его пытались сначала задушить и только потом ударили ножом в грудь. Следов борьбы на теле не было, словно неизвестный и не пытался защищаться. Отпечатки пальцев по большей части принадлежат Олегу Денисову и его жене, а также неизвестному, но очень много отпечатков нечетких, смазанных, словно кто-то прошелся с тряпкой по ручкам и выключателям, стирая улики. Если предположить, что Олег Денисов, убив неизвестного накануне вечером, а потом, придя в себя, вернулся на дачу, чтобы замести следы, то не лучше было бы попытаться побыстрее избавиться от тела, а не от отпечатков пальцев? Зачем было ждать, пока станет светло и в любой момент могут проснуться наемные рабочие Тарасюк и Бульбенко? Нет, похоже, для Олега Денисова действительно было полной неожиданностью обнаружение трупа у себя на даче. И это его сильно напугало. Он вел себя не как человек, который хочет замести следы. Впрочем, здесь возможен еще такой вариант: убийство совершила его жена. Это она убила любовника своего мужа. Можно проявить широту взглядов и сделать неординарное предположение: допустим, она узнала, что ее муж гомосексуалист. Заманила на дачу его друга, завязалась драка, о чем свидетельствует синяк у нее под глазом. Не исключено, что ей пришлось обороняться и убить соперника кухонным ножом. Впрочем, ножом она его потом ударила, сначала она его задушила. Убитый был человеком сильным, спортивным. Ему ничего не стоило справиться с такой хрупкой женщиной, как Марина Денисова. Как же он тогда позволил ей взять себя за горло? Нет, опять концы с концами не сходятся.

Вошел Мамонов, следом за ним Марина. Она положила на стол листок бумаги. У нее был мелкий почерк, и буквы складывались в строчки словно бисеринки, нанизанные на нитку.

– Пульхерия Афанасьевна, вы готовы? – поинтересовался Штыкин.

– Сейчас, еще минуточку, – ответила та, торопливо скользя ручкой по бумаге.

Наконец она тяжело вздохнула и протянула ему три листка бумаги, полностью исписанные крупным ровным почерком.

– Вы меня уморить хотите, Пульхерия Афанасьевна? – строго взглянул на нее Штыкин. – Это художественный роман, а не показания свидетеля. Мысли надо излагать коротко и ясно, как в армии.

– Обижаете, Игорь Петрович. Я в армии не служила, откуда мне знать, как там мысли излагают. В рамки устава я вряд ли влезу, как и в их форму. Что поделаешь, я – личность неординарная, творческая, так что довольствуйтесь тем, что есть, – она обиженно поджала пухлые губы.

– Ну хорошо. Ваши показания я тщательно изучу и проверю, а пока вы обе отпущены под подписку о невыезде и находитесь под домашним арестом.

– С домашним арестом вы, господин следователь, несколько переборщили, – пробурчала Пульхерия.

– Да, – согласилась с ней Марина и робко спросила с надеждой, – может, ограничимся одной подпиской?

Но Штыкин был непреклонен.

– Нет, обе сидите дома, – категорично потребовал он и неожиданно для себя добавил, – мне так спокойнее.

– Прямо тиран-деспот какой-то, – всплеснула пухлыми руками Пульхерия. – Меня-то за что под арест? Или я тоже подозреваюсь в убийстве? А у меня какой мотив? Мне-то зачем его убивать? Или вы нас в групповом сексе подозреваете? Только за это под домашний арест не сажают. Это мое личное дело, с кем и когда спать. Это никого не касается!

– Вы мне интересную мысль подкинули, Пульхерия Афанасьевна. У вас и Марины Владимировны была сексуальная связь с неизвестным, он вас стал шантажировать, и вы его за это убили. Как вам такая версия?

– Отличная версия! Пульхерия дура, Штыкин молодец! – хихикнула Марина. – Один ноль в пользу следователя.

– Согласна, Мариша, чистая победа мужской логики над здравым смыслом, – саркастически ухмыльнулась Пуля, – только в ней есть одна заметная брешь.

– Интересно какая?

– Я женщина свободная, и мне абсолютно наплевать на любой шантаж, а также совершенно по барабану, что там обо мне кто-то подумает. Во всяком случае, убивать его я за это не стану. Разве только заболтаю до смерти, а за это статьи в уголовном кодексе нет. Со своей стороны, господин следователь, я могу подкинуть кучу других версий, не менее оригинальных, чем ваша. Например, мы с моей подругой являемся любовницами, неизвестный следил за нами, сфотографировал, а потом стал шантажировать; мы с ней его убили, а труп обнаружил ее муж. Правда, нет доказательств: фотографий и всего такого, но это уже незначительные детали. Или, например, другая версия: этого совершенно незнакомого нам мужчину убили в другом месте, а труп подкинули в дом Марины. Или еще такая версия…

– Все, Пульхерия Афанасьевна, достаточно, – взмолился Штыкин, – я от вас устал. Это вы меня заболтали до смерти. Кстати, что касается «неизвестного мужчины», интуиция мне подсказывает, что этот мужчина не так уж вам и неизвестен.

– Интуицию, Игорь Петрович, к делу не пришьешь. Докажите. А пока, может быть, обойдемся одной подпиской о невыезде?

– Делайте что хотите, – махнул рукой Штыкин и, лукаво усмехнувшись в пушистые усы, добавил, – только сидите дома.

Не успели они закрыть за милиционерами дверь, как зазвонил телефон. Это был Кузьмин.

– Пульхерия Афанасьевна, я кое-что для вас разузнал. Во-первых, следователь Штыкин – мужик в общем-то неплохой, работяга, толковый и принципиальный. Сотрудники его уважают. Раньше он работал в Москве, в ведомстве далеком от прокуратуры, но чем-то не угодил кому-то и его, как у нас водится, убрали от греха подальше в Московскую область. Я с ним лично не знаком, но у меня есть приятель, который с ним в хороших отношениях, если ситуация станет критической, мы сможем этим воспользоваться. Во-вторых, машина, номер которой вы мне дали, зарегистрирована на Оксану Николаевну Шпак, родившуюся в городе Донецке. В настоящее время она прописана по адресу…

Кузьмин продиктовал Пульхерии улицу и номер дома. Оказалось, что Оксана живет от нее совсем недалеко. Она знала этот дом, новый, с дорогими квартирами, подземной парковкой, охраняемой территорией, с огромным холлом на первом этаже и зеркальными лифтами фирмы «Отис». Просто так войти и подняться на нужный этаж там нельзя. Сначала необходимо подойти к стойке консьержа, который разрешит вызвать лифт только после предварительного звонка хозяевам квартиры.

– …Но эта квартира не принадлежит Оксане. Ее собственником является Павел Эдуардович Мякишев, проживающий по адресу…

Пульхерия старательно записала адрес. Этот дом она тоже знала. Он был известен всей Москве своими заоблачными ценами за квадратный метр и огромным количеством людей, погибших во время его строительства. Там столько раз обрывались строительные люльки с рабочими и падали башенные краны, что смело можно было говорить: дом построен на костях. Располагался он в живописнейшем месте на берегу канала и носил несуразное, мало подходящее ему название «Бегущая по волнам». Бедняга Александр Грин сто раз перевернулся бы в гробу, если бы знал, что столь поэтическое название его лучшего романа будет опошлено через много лет московскими градостроителями.

– …Мне не известно, чем он занимается, но есть человек, который мне это скажет. Только увижу я его завтра.

– А нам с Мариной что теперь делать?

– Ничего. Сидеть дома, смотреть телевизор и постараться больше ни во что не влипать.

– Я не могу сидеть сложа руки. По моей вине может пострадать невинный человек…

– Пульхерия Афанасьевна, ситуация, в которой вы оказались, не скрою, сложная, но пока не смертельная…

– Для нас с Мариной, – мрачно уточнила она.

– Хотите совет?

– Хочу.

– Я вам его дам, но, боюсь, вы вряд ли ему последуете. Доверьтесь Штыкину. Расскажите ему все, что вы знаете. Помогите ему, а он поможет вам. Не усложняйте и без того запутанную ситуацию.