Любовь с французским акцентом (СИ) - "Luce_Wol"

Малфой подошел к ней со спины и, положив обе руки на талию, притянул к себе, заглядывая через плечо.

— Если хочешь, то можем отправить Поттеру открытку со словами: «Мы рады, что в этом году ты смог выжить. В очередной раз.» или Уизли: «Надеемся, что Рождество ты проводишь в приятной компании, а не с волками в овечьих шкурах». — Драко рассмеялся собственной шутке, но, увидев серьезное выражение лица своей спутницы, провел сомкнутыми пальцами вдоль рта, делая вид, что закрывает его на замок. — Как, кстати, там поживает Уизли?

— Все там же, в Шотландии. Изучает способность овец противостоять зоолегилименции.

— И какие выводы?

— Пока что неутешительные. Их уровень умственных способностей настолько низок, что у них начисто отсутствуют какие-либо воспоминания и мысли. Это скорее когнитивное дно, чем чудо магической природы.

— Ну ладно, — Драко взмахнул в воздухе палочкой и сделал копию фото, — мы обязаны кому-нибудь это отправить. Не зря же делали первую нормальную колдографию для семейного альбома.

— Первую? А как же та, где я бью тебя в нос на третьем курсе?

Малфой посмотрел на нее с легкой обидой и пробурчал, насытив слова ледяным сарказмом:

— Я так и не узнал, кто ее сделал, но огромное ему спасибо — копии распространились по школе быстрее, чем обсыпной лишай.

***

UP’рель — Вальс на прощание

Отель был совершенно обычным, но зато находился вблизи площади, что значительно упростило их перемещение после такого количества винного напитка. Захватив с ярмарки бутылку домашнего глинтвейна у старушки, продающей свои подвальные запасы, и пару рождественских кружек, которые Гермиона клятвенно пообещала начать коллекционировать, они зашли в отель и, получив ключи от номеров, направились по коридору. После дикого холода, в котором они провели большую часть дня, внезапная жара, нахлынувшая на них в помещении, вынудила их снимать верхнюю одежду прямо на ходу.

— Как же хорошо! И почему не могло быть так хорошо все два года?

— Знаешь, порой мне кажется, что только я помню причину, а в твоей памяти как будто и не было тех месяцев на стороне Пожирателей.

— Меня оправдали. Сколько раз мне нужно повторить, чтобы ты поверила?

Она стремительно развернулась и уставилась на него, словно в эту секунду он открыл ящик Пандоры.

— Ты обожаешь это говорить. Но ты убивал. И пытал. И смотрел на пытки. Неважно хотел ты этого или нет, ты был на их стороне. Не преуменьшай, пожалуйста, данный факт, хотя бы передо мной.

— Гермиона, у меня не было выбора.

— Чушь! — она сделала шаг вперед, наседая на него, — У всех есть выбор. Сколько можно перекладывать ответственность за собственные поступки на остальных. У тебя было море шансов выйти из игры.

— Что ты хочешь услышать? Что я струсил? Да, так и есть! О чем ты думала, Гермиона? Что я слепо поверю словам Дамблдора?

— Я думала, что ты сделаешь правильный выбор ради меня.

— Я его и сделал!

— Конечно, спустя два месяца после начала войны.

— Это чисто по-женски, да, смотреть не на действия, а на их сроки?

— Это чисто по-мужски, думать о том, что ничего никогда не поздно.

— Туше. — Он приподнял руки, пытаясь остановить накатывающий снежный ком раздора.

— Нет уж, мы не оставим этот разговор! Эти два месяца ты убивал невинных людей, чьих безутешных матерей, потом успокаивала я на площади Гриммо. Ты хоть представляешь, насколько это тяжело? Видимо, нет, раз так легко вырезаешь черное пятно из своей биографии.

— Мы все убивали.

— Я — нет!

Драко, очевидно, надоело быть единственным злодеем в данной истории, и он, не задумываясь, выпалил:

— Хочешь рассказывать эти сказки детям? Пожалуйста. Но не рассказывай мне о том, что ты святая. То, что ты не бросалась смертельными направо и налево, не означает, что ты не придумывала планы атак, которые толкали магов за Арку.

— На что я вообще надеялась. Ты так и остался приличной сволочью.

— А ты все так же любишь «правду», не касающуюся тебя самой.

— Иди к черту, Драко! — почти перейдя на крик, она толкнула его обеими руками в грудь, не в силах справиться с эмоциями.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Прекрасно. Просто прекрасно, — подняв брови в абсолютном неверии того, что все это действительно происходит, он неподвижно стоял на месте.

— Уходи.

— Гермиона…

— Уходи!

Судорожно отыскав ключ, который она на автомате положила в свою сумку, забежала внутрь номера и, прислонившись к двери с обратной стороны, тяжело вздохнула, пытаясь унять клокочущую злость. Шапка выскользнула из рук, сумка упала на пол, подступающие слезы обиды от того, как все вышло, пеленой застилали глаза.

Настала тишина, стучавшая по вискам хуже самых пронзительных криков. Прошла минута, две, а потом скрип дверной ручки, шаги, пересекающие коридор, и … ничего.

Она открыла дверь прежде, чем он успел постучать. Хотя, возможно, он вообще не собирался этого делать.

— Прости… — она начала с извинений, но Малфой налетел на нее, как торнадо,

толкая ее к стене и сминая губы поцелуем.

Ziggy Sullivin — Back to Sorrow

Гермиона хотела обнять его за шею, но он перехватил руку прямо в воздухе, прижав к стене над ее головой, и медленно провел по ней, повторяя изгиб. Положив вторую руку ей на поясницу, надавил, заставляя ее прогнуться, она отклонила голову назад, уперевшись затылком в твердую поверхность и открывая тем самым обзор на его любимые родинки на ее шее. Поцелуй за поцелуем он шел по яремной вене, одновременно пробираясь холодными пальцами под мешковатый свитер.

Все эти месяцы, что Драко запрещал себе думать о ее теле, боясь сорваться и разрушить хрупкое доверие с ее стороны, сейчас вылились в почти неконтролируемую жажду. Касаться. Целовать. Завладеть каждой клеточкой на ее теле. План летел ко всем чертям. Но ему было плевать. Возможно завтра, после их ссоры, она больше никогда не позволит к себе прикоснуться…

Короткими, но столь горячими поцелуями, Драко провел линию по подбородку, заставляя ее кожу буквально плавиться, Гермиона попыталась перехватить инициативу и следом за упавшим на ковролин пальто перешла к его рубашке, но пуговицы никак не хотели поддаваться дрожащим пальцам. Малфой порывисто рванул ткань в сторону, и пара оставшихся пуговиц беззвучно потонула в высоком ворсе.

— Я потом починю.

— Мерлин, замолчи.

Она торопливо опустилась на колени, потянувшись к пряжке его ремня, как он вдруг дернул ее вверх:

— Не сегодня.

— Почему?

— Сегодня я хочу смотреть на тебя.

Они путались друг в друге. И в слетающей на пол одежде. И, кажется, разбили какую-то лампу, стоявшую на краю стола, пытаясь пробраться к кровати.

Драко резко поднял Гермиону, заполняя пространство между ее ног своим телом так, чтобы она могла обхватить его торс.

— Ты все такая же легкая.

— А ты все так же любишь разговаривать во время секса, — схватив его за подбородок двумя пальцами, затянула в глубокий поцелуй.

Они рухнули на кровать. Как корабль, разбивающийся о гигантские волны, тонули и снова возвращались, жадно глотая воздух.

Щелкнула застежка бюстгальтера, и он медленно опустил обе лямки с плеч, не отрывая взгляд от проявляющихся мурашек на ее груди. Невесомо, подушечками пальцев обвел полушарие и прижался губами к ареоле горячим прикосновением, а после легонько прикусил чуть припухший сосок и мгновенно зализал его, накаливая ощущение нарастающего возбуждения до предела. Драко словно безжалостно издевался, растягивая момент до невозможности.

Гермиона дотронулась до его ощутимо выпирающего члена и перешла к нежным поглаживаниям через брюки, пытаясь распалить его еще больше, но этим наоборот вынудила его отстраниться и отбить ее ладонь звучным шлепком.

— Женщина, ты хочешь, чтобы я кончил, не успев раздеться?

— Я просто хочу тебя.

Она была полностью эмоционально обнажена. Барьеры пали. Нетерпеливое желание порождало дрожь, заставляющую трепетать все тело, напрочь выкинув слово «выдержка» из ее лексикона.