Уравнение Бернулли - Александр Чуманов

Ибо еще одна особенность любых родителей состоит в том, что, хоть кол им на голове теши, они все равно думать будут, будто всегда и все на их чадо дурно влияют, в то время как оно — никогда и ни на кого. Но если все же — то только положительно.

И вдруг — долгожданный звонок.

— Женька, ты?!

— Ага. Помнишь еще?

— Как забудешь?! Чего звонишь-то?

— Просто. Соскучился.

— А — «двоечница»?

— Да ну ее!

— Тогда — зайдешь, может быть?

— Легко.

О чем они говорили? Да Рите и не запомнилось ни слова. Так — о пустяках. А потом, даже пива для смелости по баночке не выпив, раз — и в постель. Будто сто раз это делали. Правда, Женьку трепала такая дикая дрожь, что Рита, слышавшая не раз про этот «синдром Ромео», все равно не на шутку испугалась. О тропической лихорадке, известной по приключенческим книжкам, и даже об эпилепсии вспомнилось…

Но стоило им, так сказать, войти в курс дела — «синдром» мгновенно прекратился. И все получилось прекрасно. Причем несколько раз кряду. Обоим, наверное, очень давно и очень сильно хотелось.

И главное, ни Рите, ни Жеке не нужно было ни о каких последствиях беспокоиться, если не считать, конечно, преждевременного возвращения с работы Ритиных родителей. Хотя вполне вероятно, что в самые захватывающие моменты они не страшились и родителей. Потому что в самые захватывающие моменты и мысли приходили под стать.

«А-а-а, плевать, прощу Ритке ее дурь, с кем не бывает в наше время, тем более что — где и когда еще попадется такая классная девчонка!..»

«Простит, никуда не денется, ведь первая любовь — это первая любовь, а если вдруг мама сейчас войдет — пусть себя в этом возрасте вспомнит!..»

Однако пресыщение — чего они оба пока не знали — приходит всегда. Рано или поздно. И оно пришло. И разговор, обусловленный, наверное, им, вышел не очень-то в русле накативших мыслей.

— Ну, как, Жека?

— Вааще классно!

И потом они таким же образом еще несколько раз встречались. Изредка. Но так ни разу и не пошел у них разговор дальше известных уже реплик «Ну, как?» и «Классно!». Вот не пошел, и все…

Да, может, и Ромео с Джульеттой в свое время приблизительно так же содержательно по-английски разговаривали, а взрослый дядя Виля Шекспир, чтоб покрасивше вышло, от себя присочинил…

В общем, аж до самого конца лета ребята занимались своим обоюдно приятным делом, занимались вовсю даже тогда, когда пузо у Риты довольно большое стало, и Ромка в нем начал все больнее пинаться, и Женька ему изредка грозил: «Ну ты, Фридрись мелкий, хорош лягаться, удавлю!» И предки их ни разу не застукали. На свое же счастье.

Но, несмотря ни на что, Рита свой десятый класс очень даже прилично закончила, чего не скажешь про Женьку, который диплом техника-строителя автодорог хотя и получил, но в институт «с ходу проскочить» не вышло, и загремел он в саперные войска профессиональный навык приобретать.

Впрочем, Рита нисколько не расстраивалась, ей так и так уже надо было с постельными забавами до иных времен кончать, целиком сосредоточиваться на будущем материнстве.

И ни единой строчки не написал Рите этот воин со своих позиций, не позвонил ни разу, видать, без нее было кому писать да названивать. Видать, парень так и планировал окончательный расчет с первой любовью, давшей ему необходимый и, в общем-то, достаточный опыт для дальнейшей взрослой, ответственной жизни.

15.

Сын убежал, Рита снова на диванчике прикорнула, хотела так же сладко, как давеча, уснуть и тем самым приступ стыда своего жгучего превозмочь. Но, конечно, не тут-то было. «Стыд — не дым, глаза не выест» — это сказано, может, и верно, если буквально понимать. А если иносказательно, как оно в народной мудрости обычно и задумано, то пословица более чем сомнительна, стыд глаза не выест, а душу?..

Впрочем, сомнительных мудростей как в фольклоре, так и у самых признанных мыслителей — навалом…

Словом, ворочалась Рита, ворочалась и — никак. Сна нет, стыд не отпускает. Хоть следом за Ромкой беги, но если даже догонишь, что сказать?..

Села, подложила под голову подушку, стул придвинув, ноги вытянула, телевизор включила. Телевизор-то у них допотопный, черно-белый еще, нелегко было к нему привыкнуть после многих лет общения с цветным, но теперь уже — ничего, даже кое-что иногда с интересом смотрится, вот только парочку программ бы еще, ну, одну хотя бы «Культуру», и было б совсем хорошо…

Да что там, наконец?

И, будто отзываясь на нетерпение хозяйки, древний ящик породил-таки сперва звук, а черед секунд десять и собственно зрелище. И звук достаточно громкий, достаточно внятный, и не тени размытые снуют в сером молоке, а люди с различимыми лицами — да ладно, чего там, нормально все, советские люди не один десяток лет радовались такому «телевизеру», наверняка у многих соседок-старушек в квартире не лучше прибор, а чем ты, инвалидка второй группы, лучше — абсолютно ничем…

— Вон из моего дома, сеньор Валенсио, чтоб ноги вашей больше здесь не было! — кричит в телевизоре некая сидящая в инвалидной коляске большая старуха с отчетливыми следами былой красоты и врожденного благородства на лице, натурально орет нагло улыбающемуся здоровенному мужику во фрачной паре.

— Так его, баушка, так! — смеется Рита, поудобней устраиваясь перед телевизором.

Сериал — так сериал, лишь бы удержать хорошее настроение.

Когда много лет назад пресловутое «мыло» только-только явилось на российский экран, сразу нашлось бесчисленное множество охотников над ним прикалываться. Этих охотников, в том числе и профессиональных, до сих пор как нерезаных собак, хотя осточертели они уже не меньше, чем само «мыло».

А Рита в ту пору заочно обучалась экзотической, для женщины, во всяком случае, профессии «водоснабжение и канализация» и как раз «гидравлику» блестяще сдала. И она, видя, как искренне сострадает мама не то мексиканской, не то бразильской матери-одиночке, тогда как для своей родной матери-одиночки, обретшей данный статус в том числе и маме благодаря, сострадания достается все меньше и меньше, вдруг решила тоже внести свою лепту в большое юмористическое дело. Или оно случайно получилось.

— Это кино, — сказала задумчиво и ни к кому не обращаясь, Рита, — хотя и разбито на серии, но ужасно напоминает непрерывную, бесконечную, монотонную струю свободно текущей жидкости. Интересно, авторы сами к этому пришли или они знают «уравнение Бернулли» из учебников и только открыли новый, неизвестный ранее способ его применения на практике?

Мама, как всегда, юмора не поняла, зато папка, только неполную среднюю школу преодолевший, но имевший недюжинный природный ум, хохотал до слез.

Но сегодня Рита вдруг с ходу прониклась сочувствием не к героям незамысловатого сюжета, а к исполнителям ролей и авторам сценария. Которых суровая нужда и неумолимый рейтинг заставляют из года в год, изо дня в день, на лютой тропической жаре или в духоте светских салонов и светских одежд сочинять да изображать эту тягомотину. А что, ведь и тут — звериный оскал капитализма. Нашему человеку так работать и так жить — верная и скорая смерть.

То есть данным зрелищем Рита увлеклась довольно своеобразно, но это не важно, поскольку неприятную думу удалось-таки отогнать на задворки сознания.

Но еще вспомнилось, как она однажды случайно минут пять слушала возле подъезда жаркое обсуждение соседками какого-то такого же «кина». Тогда она лишь посмеялась в душе над убожеством их духовных запросов, но теперь подумала, что надо бы хоть в самом общем виде представлять данный предмет и при случае попробовать принять участие в диспуте. Глядишь, смотреть люди будут на нее по-другому. Да еще подумалось вдруг, что жизнь куда богаче на «мыльные» сюжеты, чем некоторые думают. И творцы сериалов могли бы существенно разнообразить свои изделия, если бы не друг у дружки так тупо заимствовали, а присматривались получше к окружающей действительности да советовались с общественностью. Ну, хотя бы с Ритой.

А тут — вновь звонок в дверь. Второй неожиданный звонок за день.

«Ой, неужто тетя Катя — за своим драным мешком?»

Рита — сперва на кухню за новым пластиковым пакетом, только потом — к двери. А там — никакая не тетя Катя.

— Здравствуйте! — на пороге, спрятав руки за спину, мнется маленький упитанный очкарик лет сорока пяти, загадочно улыбается.

— Вам — кого?

— Вас.

— ???

— Я, видите ли, — торопливо заговорил мужчинка, видимо почувствовав, что еще немного, и он услышит совсем не то, на что рассчитывает, — ваш, некоторым образом, сосед. В смысле, арендую магазин, который — под вами. В связи с чем — вот…

И появляется из-за спины такой же точно пластиковый пакет, какой Рита в руке держит, однако не пустой.

— Это скромный презент от возглавляемой мною торговой фирмы «Абсолют» в честь, так сказать, шикарного нынешнего листопада. В знак искреннего расположения в качестве небольшой компенсации за причиняемые моей клиентурой неудобства. И даже смею надеяться на дружбу! — внятно и с выражением произносит нежданный визитер, усердно демонстрирую не вполне пока разученную американскую улыбку.