Не проси прощения (СИ) - Анна Шнайдер

неожиданно ощутила странное и абсурдное разочарование.

Что — просто «спасибо»? Она так старалась, собирая этот альбом, а Витя — просто «спасибо»?.. Раньше он не был таким немногословным!

Ирина, вспыхнув от раздражения, резким движением засунула телефон обратно в сумку и поспешила к выходу из зала.

17

Виктор

Промаявшись всю ночь воспоминаниями, утром Горбовский с трудом встал. Спал он часа два, не больше, и это было абсолютно безответственно, учитывая тот факт, что на сегодня у него было назначено несколько сложных имплантаций. Поэтому Виктор выпил на завтрак целый литр мерзкого кофе, чтобы не уснуть на рабочем месте, и поехал в клинику.

Вот уже двенадцать лет ему ассистировала не Даша, которую он с треском уволил, а Наташа — маленькая и кругленькая, но расторопная девушка со смешной фамилией Тапочкина. Сейчас ей было уже почти сорок, но она по-прежнему смотрелась совсем юной, только морщинки возле глубоких карих глаз выдавали возраст.

Виктору она была симпатична, как любая другая честная и верная женщина, хороший работник и не стерва. Наташа была замужем давно и прочно и уже тогда, когда Виктор брал её на работу, имела двоих детей. Она всегда забавно о них рассказывала, и Горбовский улыбался, но у самого сердце обливалось кровью — Наташины дети сейчас как раз находились в том возрасте, который Виктор пропустил у Марины и Максима…

— Что-то вы сегодня какой-то вялый, Виктор Андреевич, — шутливо сказала Наташа после первой же операции, но в её карих глазах отражалась тревога. За годы работы вместе с Горбовским она не только привыкла к начальнику, но буквально сроднилась с ним. И сочувствовала ему. — Признавайтесь, чем занимались вместо того, чтобы спать?

Можно было бы соврать, но Виктору не хотелось. Он вообще никогда не скрывал свою семейную ситуацию, и весь коллектив клиники был в курсе того, как он когда-то облажался. Удивительно, но этот способ оказался неплохой прививкой от сплетен — зачем сплетничать о человеке, который и так всё о себе рассказывает?

— Фотографии смотрел.

— Что? — Наташа удивлённо хлопнула ресницами. — Какие ещё фотографии?

— Внучка у меня родилась, — вздохнул Виктор. — А я и не в курсе был. Сама понимаешь почему. Если бы не бывшая жена… Она мне фотографии прислала. Ульяной девочку зовут.

О случайной встрече с Ирой в кафе Горбовский решил не упоминать — зачем? Наверняка эта первая за столько лет встреча станет и последней.

Несколько секунд Наташа просто смотрела на Виктора, и на её лице отражалась сильнейшая работа мозга — она хмурилась, жевала губы, и щёки то бледнели, то краснели. О чём она думает, Горбовский не представлял, но всё стало ясно, когда ассистентка поинтересовалась:

— Виктор Андреевич… а вы не хотите попытаться вернуть её?

— Кого? — Он поднял брови.

— Жену вашу бывшую.

— Наташа, — он иронично и немного ядовито усмехнулся, — тебе нужно читать меньше любовных романов.

— Я вообще не читаю любовные романы, — надулась ассистентка. — Я детективы люблю.

— Тогда откуда такие дикие идеи?

— От верблюда. — Наташа решительно сверкнула глазами и сложила руки на груди. — Послушайте, Виктор Андреевич… Даже за убийство не всегда дают пожизненное! Наказание должно быть соразмерно преступлению! А вы себя много лет уже казните. Неужели так и будете до самой смерти одиноким? Ну нельзя так! Вы на Павла посмотрите — он же вернул жену!

— Ты не сравнивай, — Горбовский покачал головой. Надо было, наверное, рассердиться, что Наташа лезет в его жизнь, но не получалось — знал ведь, что не со зла, а наоборот, беспокоится о нём. Считает его хорошим человеком. Абсурд! И чего в нём хорошего? Дерьмо он, а не человек. — Ты просто не знаешь, какая ситуация была у Павла*. (*Речь идёт о событиях книги «Ты меня предал».) А я вот в курсе, так уж получилось. Он, конечно, виноват… Но его вина с моей несоизмерима.

— Виктор Андреевич, — Наташины глаза стали круглыми, как две монеты, и умоляющими, — ну вы хотя бы попытайтесь. Может, ваша бывшая жена даже хочет этого, откуда вы знаете?

— Нет, точно не хочет.

— Вы не можете знать этого точно!

— Могу.

— Нет, не можете, — горячилась ассистентка. — Даже если она ведёт себя так, словно вы ей безразличны, это вполне может быть притворством. Вы обидели её, унизили — по-другому она и не должна себя вести, это просто невозможно! Но ведь она не вышла замуж во второй раз. И фотографии вам прислала. А что если она…

— Наташа, остановись, — вымученно улыбнулся Виктор, прерывая горячий монолог коллеги. — Иначе я сейчас начну верить в невозможное, а мне это вредно. Ложные надежды вообще вредны для здоровья.

— Жить совсем без надежды ещё хуже, — возразила Наташа. — А вы этим уже столько лет занимаетесь! Попробуйте, Виктор Андреевич. А вдруг получится?

— Не получится. Ну, представь себя на месте моей жены. У вас ведь с мужем двое детей. Вот и представь, что ты заходишь в магазин вместе с детьми — и видишь там своего мужа с любовницей. И что, ты бы простила? Вернулась бы к нему?

— Прошло двенадцать лет, Виктор Андреевич.

— Да какая разница, сколько лет прошло?!

— Большая! — едва не закричала ассистентка. — Огромная! — И вдруг начала цитировать что-то такое, из-за чего Виктор оцепенел: — Кто из вас, имея сто овец и потеряв одну из них, не оставит девяноста девяти в пустыне и не пойдёт за пропавшею, пока не найдёт её? А найдя, возьмёт её на плечи свои с радостью и, придя домой, созовёт друзей и соседей и скажет им: порадуйтесь со мною: я нашёл мою пропавшую овцу. Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии.*

(*Евангелие от Луки, глава 15).

Библия? Да, наверное. Горбовский всегда был атеистом — но сейчас отчего-то пробило и его…

— Виктор Андреевич… — Входная дверь приоткрылась, и в кабинет заглянула администратор. — Там к вам следующий пациент, запускать?

Виктор тряхнул головой, пытаясь прогнать из неё лишние мысли, но получалось это с трудом.

— Две минуты, Оля, — выдавил из себя в конце концов и пошёл к раковине. — Через две минуты позовёшь…

Наклонился над краном и, пустив плотную струю воды, окунул туда горящее лицо.

18

Ирина

Она проснулась от холода, пробравшегося под одеяло, словно вор, и начавшего щекотать кожу. Поёжилась, приподнялась на постели, взглянула на окно — да, так и есть, в очередной раз из-за сквозняка створка распахнулась и лютый уличный мороз проник в квартиру. Надо было, наверное, всё же взять побольше