Обман - А. Брэди

– Ф-фух. Извини за все это. – Он плюхается на диван рядом со мной. – Адски длинный день, и я еще тащу эту китайскую еду, не могу найти ключи… что-то я вышел из себя. Привет. – Он поворачивается и по-настоящему целует меня в губы. – Как прошел твой день?

От кокаина у меня немедленно немеет нижняя губа. Я отстранюсь и вытираю рот.

– Мой день был прекрасен. А как твой кокс?

– О-о-о, Сэм. Давай не будем начинать. – Лукас закатывает глаза и машет руками. – Я же говорю, у меня выдался очень длинный и трудный день, и мне надо было как-то прийти в форму и приободриться. У Брайана из офиса с собой было, и он дал мне пакетик, когда мы собирались уходить. Мы работали над очень сложной сделкой, крупное слияние, и мы ее вроде отпраздновали. Извини, что не сказал тебе, но я так и знал, что ты раздуешь из мухи слона.

Он тянется к моему бокалу и делает глоток. Наклоняется над кофейным столиком и ковыряет этикетку бутылки. На меня Лукас не смотрит. Я тоже ничего не отвечаю, молча встаю и иду на кухню, чтобы принести еще один бокал. Пусть пьет из своего. Прилив адреналина меня протрезвил, и мне кажется, будто я вообще не пила.

Лукас все еще сдирает этикетку, когда я возвращаюсь с бокалом, сажусь и наливаю ему вина. Себе я тоже наливаю, все так же молча, и откидываюсь назад. Я знаю, что под коксом он не сможет долго молчать, поэтому просто жду. На, возьми веревку и сам накидывай себе петлю на шею.

– Я ведь не пытаюсь тебе солгать, – начинает убеждать Лукас. – Да, мы сто раз обсуждали эту тему с коксом, и я говорил, что брошу, но, честное слово, в моем бизнесе без этого практически никак.

– Не знаю, в курсе ты или нет, но сейчас не восьмидесятые.

– Может быть, в том мире, где ты живешь, и нет, но в финансовом – это священное десятилетие. Все надеются, что те времена вернутся, и иногда мы ведем себя так, как будто мы там. И в этом нет ничего особенного, и никакого отношения к тебе лично это тоже не имеет.

– Зато имеет отношение то, что ты мне врешь.

Мы оба курим, и сигаретный дым висит в воздухе, как серое северное сияние.

– Ты права, я не должен тебе врать. – Лукас снова поворачивается ко мне, ловит взгляд и левой рукой сжимает мое колено, держа между пальцами окурок. В другой руке он держит бокал с вином и все время делает маленькие, хлюпающие глоточки. Между ними он поглядывает на меня совершенно сумасшедшими глазами. Затем его ладонь перемещается на мое бедро и поглаживает его.

– Почему ты сегодня приехал так поздно? – спрашиваю я.

– Потому что мы с Брайаном нюхали кокаин, Сэм. Сколько раз тебе еще объяснить? Не надо подвергать меня показательной порке, я ведь уже все признал. Играй сколько хочешь в «детектива Сэм», ничего нового ты не узнаешь. – Он отдергивает руку, и на моих штанах остается пепел от его сигареты.

Примерно тридцать секунд я вела в счете и находилась в выигрышном положении – пока он извинялся. Теперь я вижу, что Лукас ускользает, а я словно падаю вниз и закатываюсь под диван. Он делает много чего, что мне не нравится, и много врет, но почему-то из всего этого я решила зациклиться именно на кокаине. Из мантры Спокойствия я усвоила, что на свете есть вещи, которые мне изменить не дано, но по какой-то причине мне кажется, что пристрастие Лукаса к кокаину к ним не относится. Если двигаться маленькими-маленькими шажками… однажды я наберусь сил и сумею его остановить. Удержать от этого и всего прочего вреда, который он причиняет и себе, и мне.

Чувствуется, что Лукас понемногу начинает накручивать себя, злясь, что я его застукала. Я уже мысленно разрабатываю стратегию отступления, но он вдруг вскакивает и протягивает мне руку, чтобы помочь встать с дивана.

– Почему бы нам чего-нибудь не съесть? На кухне стоит вся эта китайская еда. Давай перекусим и забудем про это дерьмо. Как будто ничего не было. О’кей?

Он как клешнями вцепляется в мое запястье и тащит меня на кухню. Затем вынимает две тарелки из шкафчика над раковиной и шлепает их на стол. Лезет в пакет из закусочной и выгружает две белые картонные коробки. Отпускает наконец мою руку и с силой отбрасывает ее, так что она ударяет меня в бок. Вываливает на тарелки лапшу ло мейн и цыпленка с кунжутом. Каждый раз, когда Лукас вытряхивает что-то из контейнера, он бесится все больше и больше; я прекрасно это вижу и начинаю потихоньку пятиться из кухни в комнату.

– Какого хрена? Куда ты пошла? Ты попросила меня приехать и привезти еды, и вот он я, готовлю ужин для нас двоих. Не надо выскальзывать отсюда как змея и делать вид, что ты ни при чем и не испортила наш вечер своими идиотскими обвинениями и поганым шпионством. На. – Он сует мне тарелку с холодной едой. – И теперь ешь. Ты ведь этого хотела, так?

Свою тарелку он оставляет на столе и медленно наступает на меня, склонив голову. Его брови яростно нахмурены. Я держу тарелку перед собой, как будто это преграда между нами, и продолжаю пятиться.

– Спасибо за то, что принес поесть, но я не портила вечер. Это ты заявился с опозданием на несколько часов, к тому же под коксом. – Еще шаг назад.

– Значит, это я испортил вечер? – рычит он.

– Послушай, ничего еще не испорчено… – как можно убедительнее начинаю я, но, как только Лукас нагоняет меня, он вышибает тарелку из моих рук, и лапша, цыпленок и осколки фарфора разлетаются по полу. Он ногой отбрасывает все это безобразие в сторону и нависает надо мной. Я упираюсь ладонями ему в грудь и пытаюсь оттолкнуть, но он огромный и слишком злой. Он возвышается надо мной, как гора.

– Ударь меня, – спокойно произносит он и криво улыбается. – Ну, ударь. За то, что я все изгадил. Я испортил ужин, ведь так? – Он уже орет, не стесняясь, и пихает меня грудью, так что я врезаюсь спиной в стену. – Давай, бей меня! – Лукас показывает на свою челюсть и ребра и снова толкает. Теперь я зажата между ним и стеной, и мне никак не выбраться. Левой рукой я нащупываю дверь туалета и пробую открыть ее, но его здоровенная ладонь находит мою и не дает повернуть ручку. – Ударь меня! – Другой рукой он хватает меня за горло и сдавливает. – Ударь меня!

16 ноября, 21:14

Я в «Никс-баре», разговариваю с приятелем. Хотя мне и говорили раньше, что он очень сексуальный и вообще само очарование, отчего-то до этой самой минуты я его не замечала. Он стоит напротив, и мы вовсю флиртуем. Все остальные наши знакомые тут же, у меня за спиной, стиснуты со всех сторон возле будки диджея. Он смотрит на меня абсолютно обворожительными глазами – боже, как же я не видела их! – и мне кажется, что вселенная словно сдвинулась с места, а в животе у меня порхают бабочки. Он просто пожирает меня взглядом, и мне не хочется, чтобы Он останавливался.

Он игрок, то есть, попросту говоря, бабник – всем нам это известно. И я тоже всегда это знала. Только вчера я сама наблюдала, как Он склеил здесь же девицу, едва вышедшую из подросткового возраста. Да и вообще Он всю жизнь хватает все, что плохо лежит. На него западают все женщины; я смеюсь над ними и надеюсь, что они не забывают про презерватив. Я хихикаю над девчонками, которые готовы разорвать Его на куски за то, что Он трахнул их и сбежал – Его обычная тактика. Однако мне казалось, что у Него хорошая душа – а сейчас я этого не чувствую. Все, что я вижу перед собой, – это Мужчина. Мужчина, который может перевернуть мой мир с ног на голову, всего лишь уделив мне малюсенькую капельку внимания.

Кто-то держит в руках телефон и снимает все на камеру, и, конечно, это большая проблема, потому что все в баре знают Лукаса, а я встречаюсь с Лукасом и должна думать о Лукасе, но в данный момент я даже не помню его имени. Я рассеянно играю с шарфом, что повязала на шею, чтобы скрыть синяки от позавчерашнего вечера. Очень тесно; мы все толкаемся локтями, постоянно щелкают камеры мобильников, и кто-то обязательно выложит фотки в «Инстаграм», и тогда моя неверность выплывет наружу, я окажусь плохой девочкой, которая во всем виновата, и Лукас бросит меня, и я останусь одна… а я этого не выдержу.

Поэтому я изо всех сил делаю вид, что не испытываю никаких чувств – ни жара, ни страсти, ни бешеного желания, что пульсирует сейчас в моих венах, в груди, внизу живота… нет, ничего этого не происходит, убеждаю я себя. Разумеется, Он приближается ко мне вплотную, чтобы нас сняли вместе, и вдобавок целует в щеку для фото.

Между нами и общими знакомыми не более чем четверть фута, но из-за того, что все посетители бара сжаты, словно сардины в банке, никто этого не замечает. Как и того, что Он просовывает руку и сжимает мою грудь. Я просто умираю, и Он это знает, и мне так нравится, как Он это делает… все, чего я хочу, – это стоять вот так, и пусть кто-то фотографирует, а Он шарит ладонями по моему телу, везде, везде, и потом увезет отсюда и сделает меня другим человеком, который будет гораздо лучше и никогда-никогда в жизни не оставит.

Потом все почему-то прекращается, и вот, не заметив как, я уже на улице и иду домой. Когда мы прощались, Он поцеловал меня в губы. Но мы все вечно целуемся в губы при встрече или когда говорим «до свидания», так что для того, кто заметил, это ничего не значит. Но раньше мы с Ним никогда так не целовались, и теперь мои губы горят огнем, и я ощущаю всепоглощающий вкус Мужчины и тащусь домой к Лукасу, но хочу развернуться и броситься к Нему в объятия, но тогда Лукас оставит меня, а я так не могу. И все-таки мне необходимо увидеться с этим парнем еще раз. Когда мы сможем это сделать? Для меня это уже миссия, я должна ее выполнить, и не важно, чего это будет стоить. Кстати, зовут Его Эй Джей. Даже не знаю, что это означает.