Дойдем до неба - Игорь Абакумов

Изнутри здания на пост вела двойная железная дверь с прорубленными небольшими окошками-глазками. Ключ от одной двери находился у дежурного санитара, от второй – у часового внутри. В одиночку никто из них открыть двери не мог. Заведен сей порядок на случай, если кому-то из постояльцев удалось бы завладеть ключом, принадлежащим часовому. Выйти у него все равно не получится. Второй выход, с поста на улицу, был оборудован точно таким же образом, и ключ от внешней двери находился у разводящего. Эти двери открывались для смены часового.

Здоровенный санитар лениво подошел к Славе и его напарнику, открыл дверь, предварительно заглянув в глазок, и, крикнув: "ужин!", посторонился.

20.35. Понедельник 9 мая 1988 г., г. Ленинград, ул. Вавиловых, 12. Родильный дом N 15.

Ира уже могла ходить, именно этим теперь и занималась. Она мерила шагами палату и с беспокойством выглядывала в коридор.

Сережку на очередное кормление не принесли. Она заглядывала в каждую ввозимую в палату люльку на колесиках и нервничала все больше. У санитарок, имеющих вид рассерженных на все и вся, она спросить боялась. В последние пять минут больше никого не подвезли…

Ирино терпение, и так невеликое после всех событий последних двух дней, уже подходило к концу, когда в палату влетела давешняя врачиха.

– Ирочка, не волнуйтесь, – хотя вид говорившей подталкивал именно волноваться. – Пойдемте, я нашла для вас отдельную палату. Будете там вдвоем с ребеночком.

– Что случилось? – голос предательски задрожал.

– Пойдемте, пойдемте, – врач буквально тянула Ирину за рукав халата и уже в коридоре продолжила: – Температура, к сожалению, не снижается. У мальчика появился поносик, но это, возможно, от антибиотиков. Ничего страшного, температуру собьем, а пока полежите вместе. И вам спокойнее будет.

– Да что с ним? – глаза Иры снова заволокло слезами, она уже не видела, куда идет, и только направляющая рука врачихи позволяла ей не натыкаться на стены и расположенные в коридоре предметы.

– Может быть, простыл, – Ира почувствовала пожатие плечами. – Сыпи нет, покраснений не видно. Может, конечно, и сепсис, но пока ничего определенного сказать нельзя и пугаться рано. Вот вырастет посев крови, это через неделю, тогда и будет ясно. А пока не волнуйтесь. Антибиотики в любом случае помочь должны.

20.40. Понедельник 9 мая 1988 г, г. Киев, ул. Госпитальная. Окружной военный госпиталь. Психиатрическое отделение. Пост N 4 гарнизонного караула.

– Ох, ты ж! – Славин коллега почти в точности повторил действия своего бывшего напарника и теперь несся по коридору, с завидной скоростью удаляясь от железных дверей.

– Чего это с ним? – санитар слегка удивился. – Он из инфекции, что ли?

– Да нет. Наверно, съел чего-нибудь не то.

Слава взялся за термос и корзину с посудой.

– Да ладно, я и один справлюсь.

Внутренняя дверь уже открылась, и в проеме стоял плечистый и румяный курсант-второкурсник с красными погонами. Значит, сегодня КВОКУ, пехота, в просторечии – квокеры. Что ж, разницы, собственно, никакой. Санитар пропустил Кроткова внутрь и закрыл за ним свою створку двери. И почему-то мгновенно забыл напрочь о существовании этой самой двери.

Славе не было нужды рассматривать помещение, в которое он попал. В гарнизонный караул в Киеве традиционно назначались курсанты (начиная со второго курса) всех киевских военных училищ по очереди, и два года назад (два года – Слава отметил про себя, что уже мыслит категориями восемьдесят восьмого) он неоднократно побывал здесь в роли разводящего. Корпус психиатрического отделения врос в высокую крепостную стену, окружавшую весь госпиталь, а спецотделение расположилось в неком подобии флигеля, выход из которого находился уже за стеной. Наверно, это была единственная дверь, через которую можно покинуть госпиталь, минуя ворота в стене. Само помещение поста смахивало на однокомнатную квартиру, большая комната которой разделялась двумя рядами решеток, образующих небольшой коридор посредине. В получившихся по бокам клетках за решетками, собственно, и находились заключенные, а по коридору курсировал часовой. Из оружия у часового имелся только штык-нож, автоматом во избежание неприятностей часового не снаряжали. Полностью вооруженным здесь бывал только разводящий, у него же находились и ключи от клеток. Поэтому заключенные покидали свои места (например, чтобы сходить в туалет или умыться) только во время смены часового, по одному, под прицелом автомата и угрозой двух штык-ножей. С одной стороны коридорчик упирался в дверь, через которую Слава сюда попал, а с другой имел продолжение уже с нормальными кирпичными стенами. Там, в этом продолжении, имелись ответвления в туалет и пару подсобок, а заканчивалось оно вторым выходом. Собственно, этот выход вел не прямо на улицу (пост находился на втором этаже здания), и за железной створкой имелась глухая лестница вниз и еще одна дверь. Ключ, опять же, у разводящего.

Пациентов здесь не лечили. Несмотря на то, что все заведение имело статус лечебного, местных постояльцев врачи наблюдали только с одной целью – выдать заключение о симуляции и вернуть подследственного в нежные руки военного трибунала. Потому как, невменяемого осудить закон не позволял. Как правило, врачам это удавалось довольно легко. Но бывали и исключения.

Одно такое исключение Слава и увидел сразу, как вошел. Этот парень с приметной наколкой на плече в виде эполета, которую он с удовольствием всем демонстрировал, присутствовал здесь и два года назад, а судя по рассказам старшекурсников, и раньше. Этакая достопримечательность. Все знали, что он косит. В том числе и врачи. Но поймать на симуляции не могли, в отсутствие белых халатов он вел себя вполне нормально, а при них – дебил дебилом. И его упорство можно было понять – парню светила высшая мера за убийство.

– Ха! Никак Крот, – на память этот "больной" явно не жаловался.

– Привет, Поручик, – Слава уже заметил в одной из клеток лежащего на кушетке лицом к стене Димона. – Ты еще здесь?

– А нравится мне тут, – широчайшая улыбка. – На воле меня давно никто не ждет, а тут общество.

– Не разговаривать, – буркнул краснощекий крепыш.

Поручик мгновенно бросился грудью на прутья решетки.

– Ты че, козел? Закрой хавальник, пока я тебе весь пост не обосрал, затухнешь вылизывать перед сдачей, – угроза была вполне реальна, и сторож обиженно засопел.

– Ну… Ты это… Давай, накладывай, – обратился часовой к Славе, сердито поглядывая в сторону Поручика. – А то смена скоро…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});