Пикассо - Анри Жидель

17 марта специальным декретом был официально разрешен обмен занимаемыми постами между Рамоном Наварро Гарсиа и Хосе Руис Бласко, а в мае семья Пабло окончательно покидает Ла-Корунью. После мучений, испытанных во время путешествия морем в 1891 году, дон Хосе предпочитает переезд по железной дороге. Они останавливаются для пересадки в Мадриде. Дон Хосе считает абсолютно необходимым познакомить сына с шедеврами Прадо — работами Гойи, Риберы, Сурбарана, Веласкеса, обращая особое внимание на Менины. Вот к чему надо стремиться! Полный энтузиазма, Пабло тут же зарисовывает в альбом две головы с полотна Веласкеса (Музей Пикассо, Париж). Покинув Прадо, Пабло успевает написать с натуры Мадридский пейзаж. Он не теряет времени даром…

Из Мадрида семья направляется в родную Малагу, так как занятия в Барселоне начинаются только в сентябре. Чтобы избежать лишних расходов, они останавливаются у дяди Сальвадора на Кортина дел Мюель, 97. Гордясь талантом Пабло, они спешат продемонстрировать работы многочисленным гостям, собравшимся по случаю их приезда. Сальвадор и все собравшиеся восхищаются талантом мальчика. А сам Пабло, преисполненный желания совершенствовать свое мастерство, готов продолжить обучение в Школе изящных искусств…

Если родители рассчитывали произвести впечатление на состоятельного дона Сальвадора, чтобы он посодействовал карьере Пабло, то они преуспели в полной мере: дядя выделяет племяннику ежедневную ренту в пять песет. Более того, он обеспечивает юного художника моделью: это старый рыбак, нуждающийся в заработке, некий Сальмерон. Мальчик пишет портрет старого рыбака, наиболее известное полотно того периода. Сам Пикассо был очень доволен своей работой и хранил этот портрет долгие годы. Позже, окружая себя легендами, он говорил, что дядя якобы был «огорчен» тем, что он написал Старого рыбака слишком быстро, и ему пришлось подыскивать новые модели… На самом деле, как было установлено позже, Пабло использовал рыбака в качестве модели в течение всего пребывания в Андалусии. Он даже выполнил несколько портретных набросков в июне и середине августа. Но ему казалось, что более престижно убедить всех в том, что уже в тринадцать лет он выполнял работы с удивительной скоростью и необыкновенной легкостью. А ведь на самом деле это был тяжелый труд, но подобная реальность не так впечатлила бы публику.

Естественно, что во время пребывания в Малаге Пабло неустанно рисовал и писал многочисленных родственников. Прекрасная возможность для практики, не правда ли? Все эти модели, помимо того, что были бесплатными, еще и позировали с огромным удовольствием… В основном, так как было одно впечатляющее исключение — тетушка Пепа, старшая сестра Сальвадора, старая дева, очень своеобразная и набожная. Ее комната, в доме брата, была заполнена статуэтками святых, картинами на религиозные сюжеты и распятиями. Она бережно хранила память об ушедшем брате-канонике и усердно молилась о спасении его души. Все это не вызывало бы никакого раздражения окружающих, если бы бедная женщина не отличалась одной неисправимой причудой: отвечать «нет» на все просьбы, с которыми к ней обращались. Согласится ли она позировать юному художнику? Ворчливый вид старой девы мало вдохновлял. Сальвадор решил, что в подобной ситуации будет лучше, если об этом попросит ее сам ребенок. Увы, бедный мальчик выскочил мгновенно из ее комнаты, растирая щеку. Помимо традиционного «нет» он еще заработал пощечину — и какую!

Но отказ оказался не окончательным, так как на следующее лето, во время каникул, тетушка изменила свое мнение — не случилось ли это в силу небесного вмешательства умершего каноника?

Однажды утром, к всеобщему удивлению, она вдруг вышла из своей комнаты в самом лучшем наряде и, что особенно поразительно, несмотря на летнее время… в меховом манто, а на голову накинула кружевной шарф.

— Я готова, — заявила она решительно.

Тут же стали искать Пабло.

Но мальчик не забыл пощечину… И донья Мария с огромным трудом заставила его приняться за работу:

— По крайней мере, сделай это для дяди Сальвадора!

Мальчик мгновенно сообразил, что это действительно нужно сделать, и написал превосходный портрет тетушки Пепы — настоящий шедевр, поражающий жизненной силой и смелостью манеры исполнения, с жестокой правдивостью обнажающий отвратительный характер старой девы.

Дни становились короче… Заканчивались каникулы, принесшие столько радости — Пабло был счастлив вернуться в родные края… Но, в отличие от отца, он не рассматривает Барселону как вторую ссылку. Конечно, он знает, что столица Каталонии так же далека от Малаги, как и Ла-Корунья. Но он не испытывает никаких опасений. Напротив, перспектива путешествия его возбуждает. Большинство испанцев считают, что жизнь в Барселоне протекает даже более активно, чем в Мадриде, особенно интеллектуальная и культурная. Конечно, еще придется овладеть каталанским языком, но эта трудность нисколько его не пугает. Более того, всеобщее восхищение его работами вселяет уверенность, он чувствует, что скоро наступит его звездный час.

Но неужели этот мальчик, не достигший еще четырнадцати лет, уже задумывался о своей карьере? Да, он не лишен амбиций, но будущее пока весьма туманно. Определенно одно: страстное желание заниматься живописью было непреодолимым.

Малага, 13 сентября 1895 года. Причал в порту. Как и четыре года назад, семья Руис готова к отъезду. На этот раз на небольшом пароходе «Кабо Рока», который, наряду с грузом, взял на борт четырнадцать пассажиров. Он следует из Бильбао, на атлантическом побережье, огибает полуостров, проходя через пролив Гибралтар, затем поднимается до Барселоны, останавливаясь по пути в Аликанте и Валенсии. Но даже этот недорогой переезд дон Хосе был не в состоянии оплатить. Ему пришлось обратиться за помощью к другу, Франсиско Мигелю, проживающему в Барселоне: «Дорогой друг, я позволил себе обратиться к Вам в предыдущем письме с просьбой — прислать несколько сотен песет, необходимых мне для отъезда из Малаги. Я беру на себя смелость повторить свою просьбу помочь мне, если это возможно. Я собираюсь покинуть Малагу в следующую пятницу и буду Вам крайне признателен, если Вы сможете переслать необходимую сумму до моего отъезда»[31].

С наступлением ночи семья Пабло, стоя на корме, наблюдает за удаляющимися огнями Малаги, а затем направляется в тесную и некомфортабельную каюту. Каждый из них вспомнил в эту минуту о маленькой Кончите. Кто бы мог тогда вообразить, что она больше никогда не вернется в Малагу?

Эти воспоминания навеяли грусть на дона Хосе и донью Марию. А Пабло, хотя и с болью вспоминает утрату, весь устремлен в будущее, и ничто не может сдерживать его творческий пыл. Во время долгого путешествия и стоянок он не упускает возможности делать зарисовки: скалистое побережье у Картахены, уголок порта Аликанте, где под палящим солнцем мирно покачиваются шхуны, дамба в Валенсии, несколько парусных лодок и даже капитан корабля, сидящий на скамье.

Глава III БАРСЕЛОНА

21 сентября 1895 года на горизонте наконец появилась Барселона. Семейство Руис, стоя на носу корабля, с волнением наблюдало, как медленно, словно во сне, приближалась столица Каталонии, где тысячи домов раскинулись у подножия крепости Монтжуик. Величественно возвышаясь на вершине обрывистого холма, крепость, казалось, нависает над городом.

Пароход пришвартовался, спустили трап, и Руисы ступили на землю Барселоны, где Пабло пробудет до 1904 года, лишь изредка покидая этот город. Пребывание в Барселоне окажет значительное влияние на юного художника, что впоследствии найдет отражение в его творчестве.

В конце XIX века Барселона переживала экономический подъем. Шестьсот тысяч жителей, стесненные рамками древних крепостных стен, стали переселяться за пределы городских стен. Началось бурное строительство жилых кварталов с широкими, просторными проспектами. Огромная площадь Каталония, которая еще недавно была сельской местностью и местом для пикников, превратилась в строительную площадку.

Такое процветание объясняется тем, что Барселона стала одним из важнейших портов на Средиземном море, открывающим удобный путь во Францию и страны Северной Европы. Развивающаяся промышленность, текстильные фабрики и металлургические заводы привлекали сюда огромное количество рабочих из всех провинций Испании, в том числе и Андалусии, где тогда разразился тяжелый экономический кризис.

Наконец, каталонцы с ностальгией вспоминают об утраченной политической независимости в прошлом… Они ощущают себя иными, отличными от остальных обитателей полуострова. Разве не говорят они на другом языке? Но Мадрид, как они считают, подавляет их, ограничивает их свободы и подвергает цензуре местные газеты и журналы, чтобы исключить даже малейший намек на возможную автономию Каталонии.