Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оберону уже надоело спокойно стоять перед ними, и он, улучив момент, подул на волосы Тедди и легонько схватил его зубами за ухо. Тедди был настолько расстроен, что даже не заметил этого. На лице у него застыло серьезное выражение, и Флер показалось, что в эту минуту он даже был симпатичным.
— Не смейся надо мной, прошу тебя. Отец настаивает на своем. Он утверждает, что я белоручка и обожаю роскошь и что я должен отправиться в Вулвич сразу после Рождества. Теперь мне предстоит только и думать о своей карьере военного инженера. Превращусь в грязную мартышку. В зануду.
Флер бросила на него пристальный взгляд — она понимала, что его так волнует.
— Может, тебе понравится. Военный инженер все же джентльмен, и твои товарищи наверняка будут куда более интеллектуальными людьми, чем приятели Ричарда.
— Но какой из меня получится солдат! Мне тошно от одной только перспективы!
— Наша страна не воюет уже двадцать пять лет. В худшем случае тебя пошлют в Индию или Ирландию. Но что тут поделаешь? Даже лорду Веллингтону пришлось пройти через такие испытания.
— Флер! Прошу тебя! Ты знаешь, как мне все это ненавистно. Выходи за меня замуж, и мы будем с тобой счастливы.
— Нет, Тедди, ничего у нас не выйдет. Я не могу спасти тебя от военной службы.
— Да нет же, дело не в этом. Просто нам будет с тобой уютно.
— О каком уюте ты говоришь? Мне и сейчас хорошо. Мне потребуется очень многое, если я захочу покончить со своей прежней жизнью.
— Чего же тебе еще надо?
Флер печально посмотрела на него.
— Того, что ты не сумеешь мне дать.
— Это твое последнее слово? — Тедди резко повернулся, чтобы скрыть от нее выражение своего лица. — Очень хорошо, — глухо произнес он. — Гляди только, чтобы потом не пожалеть.
— Надеюсь, не пожалею. Ну, а теперь пошли, — Оберон застоялся, и ему, вероятно, холодно.
3
Обычно Кенгсингтон-роуд достаточно тихая улица. Движение по ней только изредка отличалось от обычного, когда проскакивал эскадрон кавалеристов или из кареты выглядывало усталое лицо герцога Веллингтона, направлявшегося к Эпсли-хауз.
Но в апреле 1851 года все изменилось. Со всей страны, со всего мира сюда доставляли экспонаты Всемирной выставки, промышленные изделия всех народов мира. Большие фургоны с ящиками медленно, как улитки, тащились по улице, влекомые усталыми лошадьми. Все они направлялись в Кенгсингтон. Все они громыхали по деревянным мостовым, словно гром небесный, прижимаясь к тротуарам, чтобы уступить дорогу другим экипажам — каретам, двуколкам, кабриолетам, телегам и омнибусам, пробиравшимся к центру.
День и ночь по тротуарам медленно текла плотная толпа прохожих и зевак. Шли остролицые визгливые лондонцы, которые продирались через толпу с уверенностью, свойственной местным жителям; сельские жители в грубых фланелевых рубашках и тяжелых сапогах, похожие на перепуганный домашний скот, беспомощно озирались вокруг, удивляясь такому скоплению народа. Семейства с индустриального севера, розовощекие женщины в простых шалях, сжимавшие ручки своих отпрысков, мужчины с впалой грудью, решительно настроенные на борьбу с эксплуатацией, готовые познакомиться с любым мошенником, который обратится к ним с добрым словом или дружеской улыбкой в этом чуждом им месте.
Здесь встречалось множество иностранцев, в странных нарядах, с бородами, в панталонах в обтяжку, в забавных шляпах, — они оживленно болтали на разнообразных языках, размахивая для убедительности руками, словно мельничными крыльями. Если вам приходила охота поверить тому, о чем пишут в газетах, то вы в них обязательно нашли бы сообщения о заговорах с целью смещения того или иного правительства, о навязывании свободолюбивым жителям коммунизма, социализма, чартизма, в общем, любого современного ужасного «изма», не говоря уже о папстве и анархии в придачу.
В этом необычном смешении мелькали мелкие торговцы сувенирами, золотыми и серебряными медалями, бумажными панорамами с изображением исторической достопримечательности, глянцевыми открытками; коробейники катили перед собой ручные тележки с корзинами мандаринов, кокосовых орехов, на которых горой возвышались высокие бутылки с имбирным пивом; жонглеры и уличные музыканты, шулера и кукольники;, мошенники разных сортов, предлагавшие фальшивые билеты на светские мероприятия, незаполненные путеводители по Всемирной выставке с несуществующими товарами; карманники, пьяницы, кулачные бойцы, уличные мальчишки и нищие. Вся улица походила на один большой бедлам — все кричали, свистели, визгливо мяукали, рассыпали направо и налево проклятия, лаяли собаки, щелкали кнуты, экипажи вздымали клубы пыли и грязи, повсюду валялся лошадиный и ослиный навоз, ореховая скорлупа, мандариновые корки, кости, а иногда ноги прохожих натыкались на потерянную кем-то перчатку или платок.
Внимание всех, безусловно, привлекал к себе парк, где красовался сам большой Хрустальный дворец. Господа Фокс и Гендерсон возвели его за небывало короткий срок. Величественная верхняя часть сияла на весеннем солнце, а за временной оградой выстроились экспонаты. Все тыкали пальцами в поперечный неф трансепта, пересказывая снова и снова чудесную историю о том, как строителям удалось сохранить нетронутыми старинные вязы, которые теперь зацветали, укрытые под надежной крышей.
С боков сооружения свисали лестницы, и по ним к стеклянной крыше поднимались крошечные фигурки, похожие на муравьев. Внутри более пятисот декораторов украшали стальные перекрытия, придавая им бледно-голубой, желтый или ярко-красный оттенок. Газета «Таймс» сурово раскритиковала эти цвета, назвав их вульгарными, но большая часть публики была убеждена в противоположном, все находили, что они приятны и радуют глаз. Когда на крыше установят флаги стран-участниц выставки, тогда дворец приобретет законченный вид.
С другой стороны здания, между ним и озером, находилась аллея для верховой езды, Роттен-роу, где представители высшего света красовались друг перед другом на своих прекрасных лошадях. Флер тоже любила покататься там на Обероне, ей нравилось прислушиваться к цоканью копыт лошадей и время от времени поглядывать на поразительное сооружение, которое всего несколько месяцев назад существовало лишь в воображении главного садовника герцога Девонширского.
Метод сооружения необыкновенного здания был настолько новым и вызывал такой огромный интерес, что с каждой неделей подавалось все большее число заявок на посещение этого чуда, и теперь у входа в парк процветала торговля фальшивыми пропусками. Подрядчики наконец смягчились и ежедневно пускали за ограду ограниченное число зрителей. За вход они брали пять шиллингов, и вся выручка поступала в кассу строителей, в фонд по технике безопасности. Сама королева уже посетила дворец восемь раз. Флер вспоминала, как мистер Фокс рассказывал дяде Фредерику о том, что при появлении Ее величества на рабочих от волнения словно находил столбняк и ему приходилось терять по двадцать фунтов за каждый такой визит.
- Династия - Синтия Харрод-Иглз - Исторические любовные романы
- Поездом к океану (СИ) - Светлая Марина - Исторические любовные романы
- Мадам Флёр - Жаклин Санд - Исторические любовные романы
- Песня реки - Синтия Томасон - Исторические любовные романы
- Продолжение бестселлера Маргарет Митчелл - Татьяна Иванова - Исторические любовные романы
- Шах королеве. Пастушка королевского двора - Евгений Маурин - Исторические любовные романы
- И вновь искушение - Сюзанна Энок - Исторические любовные романы
- от любви до ненависти... - Людмила Сурская - Исторические любовные романы
- Если пожелаешь - Кресли Коул - Исторические любовные романы
- Где же ты, любовь? - Картленд Барбара - Исторические любовные романы