Освободитель - Виктор Суворов

— Отчего же все это идет? — не удержался я.

Капитан смерил меня долгим взглядом и изрек:

— От системы.

Ответ был явно непонятен нам, и он добавил:

— Во-первых, выдвигаются начальники по политическому критерию, выбирают не тех, кто умеет играть или хочет этому научиться, а тех, кто идеологически подкован; во-вторых, наша система нуждается в отчетах, рапортах и достижениях. На том стоим. Рапорты об уничтожении тысяч германских танков и самолетов в первые дни войны были настолько фальшивыми и неубедительными, что политическое руководство страны перешло к показателям территориальным как наиболее убедительным. От этого родились штурмы городов и высот. Но вы попробуйте в шахматной игре стремиться не к уничтожению вражеской армии, а к захвату его территории, несмотря на потери. Что из этого выйдет? То же, что у нас на войне вышло. Победили мы только оттого, что миллионы своих пешек не жалели. Если наш Генеральный штаб и военные советники вздумают захватить территорию Израиля вместо того, чтобы сначала уничтожить его армию, то нам это очень дорого обойдется. Мат евреи нам, конечно, не поставят, но уничтожение Израиля будет стоить очень дорого при такой тактике. Но хуже всего, если, не дай Бог, столкнемся мы с Китаем, тут уже и пешки не помогут нам, у них все равно больше.

Капитан сплюнул и в сердцах пнул консервную банку кончиком лакированного сапога. Та загромыхала по темной аллее под ноги порядочно выпившему саперу, пристающему к молоденькой девушке. Молчаливая борьба в темноте, видимо, напомнила капитану о том, что мы еще в патруле, он зевнул и резко сменил тему разговора:

— Гвардии курсант Суворов, ваши выводы о нашей сегодняшней патрульной службе, только быстро!

Я немного опешил.

— Обстановку танковый командир должен оценивать мгновенно. Ну… Выводы!

— Э… Много мы наловили нарушителей… Э… Подняли дисциплину… Э… Благодаря вам… — попробовал я неуклюже вплести подхалимаж…

— А ни хрена-то ты, Витя, будущий лейтенант, не соображаешь, или не хочешь соображать… или хитришь. Слушай, только между нами: в плановом полностью хозяйстве и террор может быть только плановым, то есть совершенно идиотским и неэффективным, это во-первых. Во-вторых, работали мы сегодня методом второй пятилетки, то есть методом 37-го и 38-го годов, с той лишь разницей, что арестантов не сажали и не расстреливали. В-третьих, если сегодня дадут команду вторую пятилетку повторить, то не только ГБ, но и все люди, которые называются обыкновенными советскими, ринутся эту команду выполнять, так уж мы надрессированы и всегда к этому готовы. А в-четвертых… ничем мы с тобой, Витюха, от тех кровавых пятилеток не застрахованы… Абсолютно ничем… Дадут завтра команду, и все начнется сначала — Берии, Ежовы, НКВД и прочее… Просто у нас сейчас в генеральных секретарях слизнячок сидит… Пока… А что, как завтра его сменят? Ну ладно, не расстраивайся, пошли… наша служба на сегодня окончена.

— Товарищ капитан, может, отгоним сапера, изнасилует же…

— Завтра она пожалуется, что военный, да на нашем участке дежурства, — поддержал меня мой товарищ.

— А вот это нас уже совершенно не касается. — Он улыбнулся и показал нам светящийся циферблат часов. Мы тоже улыбнулись — часы показывали 00.04.

ОПЕРАЦИЯ «ДНЕПР»

Украина

На следующий день после выпускного вечера нас, двести молодых лейтенантов — выпускников Харьковского гвардейского высшего танкового командного училища, построили на плацу и зачитали приказ министра обороны о проведении переподготовки на новую боевую технику.

Обычно сразу после выпускного вечера молодые офицеры на один месяц разъезжаются в отпуск и затем едут в свои дивизии и полки, разбросанные по всему свету, от Гаваны до Южно-Сахалинска, кому куда приказал министр.

Сейчас эта многолетняя традиция была нарушена. Вызвано это было тем, что за несколько месяцев до нашего выпуска на вооружение Советской Армии был принят новый танк Т-64. Перед выпуском уже не оставалось времени на детальное изучение. Поэтому было принято решение переучить молодых офицеров только одного танкового училища, а не всех пяти, и распределить их не по всем нашим бескрайним просторам, а лишь по тем дивизиям или округам, перевооружение которых происходит в первую очередь.

К слову надо отметить, что самая новая боевая техника всегда поступает на вооружение войск второго эшелона, а не первого, то есть на вооружение Прибалтийского, Белорусского и Прикарпатского военных округов, но отнюдь не Группы советских войск в Германии и других войск за границей. Туда эта техника поступает только через 5–8, а то и больше лет, после ее принятия на вооружение приграничных округов. Наш Т-64 появился в Германии ровно через десять лет после того, как началось его серийное производство. К моменту первого упоминания на Западе о нем как о новом советском экспериментальном танке его серийное производство было уже давно прекращено.

Такая система преследует много целей. Во-первых, это резко увеличивает секретность и в случае войны ставит противника в весьма затруднительное положение; во-вторых, это облегчает продажу устаревшей техники союзникам, от польских до арабских: технику, состоящую на вооружении ГСВГ, в таком случае можно выдавать за самую современную.

* * *

На изучение техники, оборудования, электроники и вооружения нового танка отводилось четыре с половиной месяца: с 1 июня по 15 октября 1967 года. В конце сентября мы должны были принять участие в больших маневрах и на практике закрепить наши умения и навыки.

Вечером того же дня во время построения перед погрузкой в эшелон был зачитан приказ о том, что во время переподготовки всем молодым офицерам запрещается носить офицерскую форму — а только танковые комбинезоны. Танковые комбинезоны в нашей армии стандартные и без всяких знаков отличия, так что солдата от молодого офицера отличить нельзя. Сейчас этот приказ был совершенно естественным — маскировка. При любом перевооружении принимаются драконовские меры предосторожности. Ничего странного в том, что нас переодели в солдат. Странное началось немного позже. Оказалось, что с нами на переподготовку едет более сотни сверхсрочников, инструкторов-водителей. Для двухсот учеников сто инструкторов — это слишком много. Второй сюрприз ожидал нас в эшелоне. После погрузки по вагонам был объявлен приказ о сформировании 100-го гвардейского учебного танкового полка. Заместитель начальника училища, зачитавший приказ, представил молодого полковника — командира вновь сформированного полка. Было объявлено также, что полк будет иметь 94 боевых и 19 учебно-боевых танков.

* * *

Была глубокая ночь, и эшелон мерно выстукивал убаюкивающую дробь по рельсам, но никто не спал. И было от чего: зачем учебному полку столько боевых танков? 30–40 учебных вполне бы хватило на всех, а боевые совсем не нужны.

Потихоньку высказывались предположения о том, что бы все это могло означать. Кто-то высказал мнение, уж не к арабам ли нас отвезут. Последние дни обстановка там обострялась с молниеносной быстротой.

— А здорово было бы, братцы, побывать разок в жизни за границей. В Польше или в этом самом Ебипете.

— Курица — не птица, Польша — не заграница. А в ГДР или Египте, конечно, интересно. Только теперь с нашим 64-м танком не видать нам заграниц на долгие годы.

— А может, нас и вправду к арабам на помощь везут? Подготовят да и бросят отборный офицерский полк на небывалых, невиданных танках?

— Там и без нашей помощи обойдутся. Танков там и так очень много, да и по качеству они далеко допотопные израильские «Шерманы» превосходят.

— Да и советников там тысячи. И планы войны все в нашем Генеральном штабе отработаны.

— Ох побьют еврейцев арабцы!

— А я слышал, арабцы плохие вояки.

— Думаешь, евреи лучше? При первых выстрелах разбегутся.

— В Америке по Израилю не иначе как панихиду справляют.

— Не спешите победу праздновать. Если войска ООН между евреями и арабами не уберут, то еще никакой победы и не будет.

— Наша дипломатия что-нибудь на этот счет придумает.

— Скорее бы эти войска ООН убрали, вот где комедия начнется.

— Комедия комедией, только кто последним смеяться будет?

* * *

На следующую ночь мы разгружались под проливным дождем на маленьком полустанке в Черниговской области. Колонна крытых брезентом грузовиков ждала нас. Еще через три часа в серой предрассветной мгле, в теплом тумане нас выгрузили у наших палаток в лесу.

Мать честная! Столько палаток в одном месте мы никогда не видели. Зрелище напоминало орду Батыя на последней стоянке у ворот престольного града Киева. Насколько хватало глаз, вдоль лесных просек теснились серо-зеленые палатки. Мелькнет небольшой пролесок, и снова бесконечные ряды шатров под маскировочными сетями. Палатки, палатки, палатки. За горизонт и дальше. В любую сторону островерхое однообразие. Десятки, а может быть, сотни тысяч людей. Артиллеристы, ракетчики, зенитчики, саперы, пехота, десантники.