Нежнее чем шелк - Эмеральд Бакли

Генри замер на пороге кухни и сжал кулаки. За все эти годы – когда он доводил себя до крайностей, когда, вместо того чтобы окончить Оксфорд и пойти по стопам отца, отправился колесить по свету без пенни в кармане, когда не раз смотрел смерти в лицо, служа в морской разведке, – он изучил себя досконально. Он не ожидал от себя никаких сюрпризов. Знал, что хочет от жизни, знал, что его может вывести из себя, знал границы своего терпения и выдержки. Короче говоря, Генри знал свою нервную систему вдоль и поперек.

Так он считал до того момента, как вошел в броско обставленную квартиру ловкой, опытной в амурных делах пустышки, которая, не успел он и глазом моргнуть, пожевала его и выплюнула.

Пропади все пропадом! Он все еще хочет Джулию! В самом примитивном смысле этого слова. Это позорило его и то, во что он верил. Генри хотел обладать ею, подчинить себе, управлять ею так, как она управляла им. Это было бы повторением того ужасного момента, когда он ощутил свои низменные инстинкты, фактически принудив себя к сексу с ней. Все это произошло после того, как Джулия раздразнила его, чмокнув в губы, как маленькая девочка, которая еще не умеет целоваться. На какое-то мгновение Генри поддался извечному желанию мужчины доминировать. Его остановил лишь страх, который он увидел в ее глазах. Это, вероятно, была ее единственная настоящая эмоция за весь вечер.

Подойдя к холодильнику; Генри распахнул дверцу и заглянул внутрь. Ему необходимо было выпить что-нибудь холодное, чтобы остудить голову, тело и желания. Но такого напитка, очевидно, не существовало в природе. Генри пришлось довольствоваться остатками апельсинового сока.

С твердым намерением больше не думать о Джулии Генри, чтобы снять напряжение и обрести душевное равновесие, решил сделать гимнастику. Проделав комплекс различных упражнений и почувствовав приятную дрожь в мышцах, он отправился в душ. Стоя под теплыми, успокаивающими струями, Генри внушал себе, что вода вымывает эту женщину из его мыслей.

Все! Хватит барахтаться в своих ошибках, пора исправлять их. Ничего, он бывал и не в таких переплетах. Он просто потерял бдительность. Привык, что знает свои возможности; знает, что может вывести его из себя и что надо делать, чтобы избежать этого. А к Джулии, как к чему-то новому, он еще не приспособился. Скоро все образуется. Его задача – найти украденную миниатюру, а не заниматься укрощением любительницы сексуальных наслаждений.

В свой следующий визит он будет уже во всеоружии. Никаких эмоций – ни жалости, ни сочувствия и уж конечно никаких нежностей. Он будет помнить о том, что она хитрая бестия, которая обрабатывает опытных мужчин в одну секунду.

Ему надо как можно быстрее найти портрет, и тогда он сумеет навсегда забыть об этой неприятной истории. Джулия может иметь над ним столько власти, сколько он ей позволит.

А начиная с этой минуты Генри вообще не собирался что-либо позволять ей.

Джулия зарылась головой в подушку, смутно соображая, что уже утро и что она находится на побережье, в доме Дика. Ей страшно не хотелось просыпаться. В постели жизнь была восхитительно теплой и простой. Хочешь спишь, хочешь – нет. Все меняется, когда надо принимать решения, следить за своей внешностью, брать на себя какие-то обязательства или отказываться от них, развивать отношения или прекращать их. Правда, здесь ей это не грозит, эту жизнь она оставила в Лондоне.

Вчера ночью, или вернее под утро, Джулия вылезла из пикапа Дика в кромешную темноту и вдохнула полной грудью легкий свежий воздух. В этот момент взлом квартиры, головорезы на вокзале и вероломный лорд Лестер показались Джулии кошмарными сценами из давнишнего сна. И за это она должна благодарить Дика.

Он взял ее судьбу в свои руки и предпринял необходимые меры, чтобы они быстро и незаметно исчезли из Лондона. Он сделал это без особых усилий, словно всю жизнь только и отрывался от слежки. Вряд ли, конечно, поскольку, по его же словам, преподавал в колледже.

Выяснив, что на прибывшем поезде его друг не приехал, Дик смело вывел Джулию на улицу через главный вход. Они влетели в метро, стали пересаживаться с одной линии на другую, затем ехали на такси, потом шли пешком. Наконец уверившись, что за ними нет хвоста, они забрали с платной стоянки пикап Дика, заехали за его вещами и отправились в путь.

Джулия чувствовала себя перед Диком в большом долгу. Вполне возможно, что он спас ей жизнь.

Как отблагодарить человека, которому обязан жизнью? Джулия не знала, у нее не было опыта. Но зато она знала кое-что о том, как осчастливить мужчину. Дик не пожалеет, что выручил ее в трудную минуту.

Джулия услышала металлический скрип и лязг закрываемой дверцы. Когда они приехали, Дик затопил печь. Сейчас он, очевидно, решил подбросить дров, чтобы в коттедже было тепло.

Она потянулась, зевнула и неохотно села в постели. На сосновых стенах комнаты играли солнечные лучи, проникавшие в спальню через листву деревьев. За окном запела птичка, с берега доносился тихий шум прибоя. Джулия улыбнулась и потрясла головой. Нет никаких фургонов по ремонту квартир, нет прослушивающихся телефонных линий. Как ей сказал Дик, здесь нет даже электричества. Жизнь без удобств в потрясающем комфорте.

Выскользнув из-под одеяла, Джулия надела одно из платьев, которые привезла с собой, свитер и босоножки на каблуках. Она радовалась, что понравилась Дику, – Джулия поняла это, когда он купил ей воду на вокзале. Она натянула парик, аккуратно спрятала под него волосы и подкрасила губы.

Подойдя к двери спальни, Джулия остановилась. Две недели, двадцать четыре часа в сутки в глухом уголке с привлекательным, непростым мужчиной. И она должна сделать так, чтобы он радовался тому, что защитил ее. Это будет самое продолжительное свидание в ее жизни.

Залитая солнцем гостиная поразила ее своим убогим видом. Интересно, что ночью комната показалась Джулии очень уютной и красивой. Возможно, ночью она чувствовала себя гусеницей, которая, чудом увернувшись от прожорливых птиц, попала в мягкие объятия спасительного кокона?

На полу из сосновых досок лежала зеленовато-серая циновка, изъеденная – очевидно, мышами – в нескольких местах. Подоконники украшали затянутые паутиной морские раковины, а стены – запыленные детские рисунки, видимо сделанные рукой маленького Дика. Пол был чистым. Дик, наверное, регулярно подметал его, но в коттедже отсутствовало что-то очень существенное. В нем не было жизни, не было воспоминаний, которыми такой очаровательный домик, как этот, должен быть полон.

Дик высунул голову из кухни и улыбнулся Джулии.

– Доброе утро. Завтрак почти готов.

Джулия улыбнулась ему в ответ.