Череп епископа - Александр Прозоров

Наверное, выражение лица незнакомца внизу сказало девушке все о произведенном на него впечатлении, поскольку она слегка улыбнулась, потом приподняла край верхней юбки и стала неторопливо спускаться. С каждым шагом из-под нижней юбки выглядывал острый кончик белоснежной туфельки. Казалось еще чуть-чуть, и поверх обуви промелькнет краешек ступни — но незнакомка мастерски удерживалась в рамках приличия, балансируя на самой грани.

Француз понял, что напрасно отнесся к здешним дамам с таким высокомерием, что есть женщины, ради которых можно если не пожертвовать, то по крайней мере рискнуть… И спохватился. В конце концов, он приехал сюда не ради женщин, а с совершенно другой целью. Женщины могут немного подождать.

— Простите, мсье, — излишне громко окликнул он своих новых знакомых, — но если мы собираемся завтра проводить опыт трансмутации, то подготовку к нему необходимо начинать уже сейчас. Мне необходимо произвести астрономические наблюдения, дабы в точности рассчитать день и час, наиболее желательный для эксперимента, согреть и просушить химические препараты, подготовить инструменты, К тому же, нужен хороший уголь, качество которого требуется проверить заранее. Я прошу учесть, что для наблюдения за небом во время трансмутации крайне важно проводить опыты в комнате, окна которой выходят на северную сторону.

— Да-да, разумеется, — партнеры наконец договорились, и хозяин дома устремился к неожиданному гостю. — Мы с удовольствием поможем вам во всем, что только потребуется, господин барон. Правда, окна, выходящие на северную сторону, в доме есть только под самой кровлей, но зато там много свободного места, чтобы разместить ваши инструменты. Я немедленно прикажу слугам вычистить и освободить от мусора весь чердак. Но жить там, разумеется, нельзя, господин барон. Мы поселим вас в комнате на втором этаже, если не возражаете…

Купец запнулся, увидев на нижних ступенях лестницы девушку, озадаченно кашлянул и, спохватившись указал на нее рукой:

— Моя жена Регина, господин барон.

— У вас очень красивая жена, мсье Курст, — на этот раз француз снял шаперон и отвесил женщине настоящий поклон.

— Дорогая, предупреди, пожалуйста Эльзу, чтобы накрывала на стол. Вы ведь не откажетесь подкрепиться после долгого пути, барон?

Супруга купца, не сводя с гостя пристального взгляда, спустилась с последних ступенек, после чего кивнула своему мужу и неторопливо удалилась по полутемному коридору.

* * *

К тому времени, когда в доме купца обед уже заканчивался, на ведущей к воротам Гапсаля дороге показалось пятеро вооруженных всадников. Хотя, вооруженный человек — понятие весьма относительное. На узкой лесной дорожке вооруженным мог считаться встретивший купца тать с кистенем за пазухой, а на рыцарском турнире безоружным оказывался закованный с ног до головы в латы рыцарь, лишившийся своего копья. На улице любой принадлежащей Ордену деревеньки без разговоров вешали за ношение оружия серва, купившего слишком длинный нож, а на холодном берегу Норвегии признавали проигравшим, как безоружного, воина, пришедшего на поединок с мечом, секирой, копьем, но с двумя щитами вместо трех.

Четверо всадников, неспешно трусящих по утоптанной грунтовке были одеты в толстые кожаные куртки, способные выдержать скользящий удар стрелы. или меча, имели на луке седла небольшие щиты в форме прямоугольника со скругленным нижнем краем, на головах их поблескивали овальные железные шапки, на ремнях болтались короткие, в руку длиной, мечи.

Один из воинов, едущий первым, придерживал поднятое вверх копье, под острым наконечником которого развевался флажок с гербом Дерптского епископства. Следом за ним покачивался в седле гладко выбритый мужчина лет сорока, голову которого украшал алый баррет — четырехугольная шапочка, сразу выдающая в своем владельце высокопоставленного священнослужителя. Чин подтверждал также и тяжелый золотой крест, висящий поверх красного гауна на теплой меховой подкладке, с откидными от локтя рукавами, и бобровым, без застежки, воротником. Мягкое сукно верхней долгополой одежды не могло ввести в заблуждение человека, хорошо знающего нравы местного духовенства. Даже под невзрачным балахоном рядового монаха всегда могла обнаружиться непробиваемая из мушкета кольчуга тройного плетения, а то и стальная кираса — и отсутствие меча на поясе епископа еще ни о чем не говорило.

Увидев раскинувшийся под стенами воинский лагерь, священнослужитель сразу успокоился — он знал, что немецких наемников горожане в крепость не пустят, как никогда не пускают внутрь орденских рыцарей, пусть даже поодиночке. Знал он и то, что ушедшие из дома за военной добычей латники, бросившие сына Магистра из-за невыплаченных денег, обязательно воспользуются шансом вернуться к кавалеру Ивану, получи они обещание скорого грабежа и некоторую компенсацию за вынужденное безделье. Мешочка золотых монет, лежащего в чересседельной сумке хватило бы еще месяца на три их ленивой службы. Однако епископ рассчитывал пообещать им начало похода на Московию в течение месяца, неограниченное разграбление ненужных Ордену русских городов, взятие обезлюдевшего после мора богатого Новгорода — и таким образом сбить цену немецких кнехтов как минимум вдвое.

— Эрнст, — оглянулся повелитель западных берегов Чудского озера на свой маленький отряд. — Скачи к отцу Лицию, предупреди, что через пару часов я буду у него в костеле.

Настоятеля собора святой Анны о своем желании посетить город и погостить в нем пару дней дерптский епископ предупредил заранее. Он знал, что священник опять начнет жаловаться об отпадении прихожан в лютеранскую ересь, о скупости тех, кто продолжает хранить верность католической вере, о засилье православных церквей — но другого способа быть в курсе всех местных слухов и новостей, кроме как длительного, дружелюбного общения с местным занудой у епископа не имелось. А кавалер Иван все равно никуда не денется. Он надавал слишком много обещаний и набрал слишком много денег, чтобы теперь отказаться от своего похода.

* * *

Купцы пару раз пытались завести разговор о том, чтобы проводить алхимический опыт тайно, без посторонних глаз, но Анри дю Тозон стоял на своем, требуя присутствия на трансмутации всех достойных горожан и священника — причем, как добропорядочный француз, священника именно католического. К середине второго дня партнеры смирились, послали слугу к отцу Лицию с письмом от барона, и стали приглашать гостей на вечер. Единственная льгота, которую предоставил им ученый дворянин — это право самим решать, кто из обитателей Гапсаля является достойным и богатым человеком, а кто недостоин ни малейшего внимания.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});