Брэк. Знак демона - Джон Джейкс

Брат Джером выглядел усталым.

— Септенгундус?

— Да, — ответил Брэк.

— Исчез.

— Умер?

— Он не умер и никогда не умрет. Исчез на время — так точнее. Отступил. Спрятался в какой-нибудь мерзкой вселенной, сотворенной Йог-Сагготом, где-то в параллельном мире. Невидимый для нас, но находящийся рядом с теми, чью душу захочет забрать Темная сила. Ты убил лишь образы Септенгундуса и его дочери, Брэк. Самих их ты убить не можешь.

Брэк грустно поглядел на звезды, определяя направление на север. Потом повернул голову так, чтобы видеть черное небо на юге. Там маняще мерцали незнакомые созвездия.

— Он сказал, что последует за мной в Курдистан, — прошептал Брэк.

Брат Джером кивнул:

— Значит, действительно последует… И он, и Дочь Ада. Никто из людей еще не дерзнул так их унизить, как сделал ты с этим железным зубом.

Джером медленно поднялся. Потрескивая, горел костер. Священник вытер пухлые руки об одежду и подошел к варвару, уныло глядящему на пламя.

Джером положил руку Брэку на плечо:

— Вернись на север. Так будет разумнее.

— Мне некуда возвращаться, святой человек. Я оставлю вас здесь, а сам пойду на юг, куплю или украду лошадь. Моя цель — Курдистан.

«Я последую за тобой». Слова эти тихо прозвучали в мозгу Брэка и наполнили его ужасом. «Я последую за тобой». Это не пустое обещание.

Брат Джером задумался.

— Я тоже путешествую по дорогам этого мира. Возможно, мы еще встретимся. Я поймал зайца, пока ты спал. Это жалкий, тощий зверь, но Тиресий говорит, что можно зажарить его. Мы поужинаем.

Свет звезд смягчил очертания развалин грандиозного святилища Йог-Саггота. Брэк посмотрел на руины, затем отвернулся. Он тряхнул головой:

— Я хочу убраться из этого места. Подальше. На сегодня мне уже хватило и колдунов, и богов…

— И все же ты хочешь продолжать свое путешествие, — сказал брат Джером.

Вдруг настроение Брэка улучшилось. Он потер синяк на руке, размял его, пока боль не утихла. Затем пожал плечами:

— Мне кажется, что сама судьба зовет меня в путь, святой человек. И остановить меня не сможет даже вот такой железный зуб, как ты его называешь…

Джером достал из-за пояса небольшой крест Несторианцев, который несколько часов назад сделал из сухих веточек, связав их зеленой корой какого-то кустарника, растущего здесь, в тундре.

— Ты чужой в этом мире, варвар. Твое место в более простом мире, где люди не обманывают друг друга и не заключают сделок с дьявольскими силами. Если не хочешь возвращаться на родину, возьми вот этот талисман. Он защитит тебя…

Почувствовав сильную тягу к кресту из веточек, Брэк внимательно осмотрел его, но потом покачал головой:

— Я не сын твоего бога. А раз так, я не могу взять этот талисман.

— Ты дитя его, но только не знаешь об этом.

— Но если мне это неизвестно, то это одно и то же.

Раздраженно, так как беседа начала становиться непонятной и смущала его, Брэк поднял меч и приложил клинок к левому плечу.

— Приветствую тебя, священник. Приветствую тебя, певец, — произнес он, обращаясь к сидящим у костра.

Тиресий, ножом разделывающий зайца, не услышал его слов. Бродячий певец явно погрузился в собственные мысли. Не обращая внимания на варвара, он напевал что-то себе под нос. Удивительно, но в уголках губ старика стала проступать улыбка.

Джером сказал:

— Кажется, он сочиняет новую песню. Он весь день этим занимался, с тех пор как мы оба поняли, что остались в живых лишь благодаря твоей смелости. Я слышал, как он несколько раз пропел твое имя. Голос его звучит тверже и чище, чем раньше. Возможно, когда-нибудь ты услышишь сложенную о тебе песню. — Джером долго глядел на варвара, затем добавил: — Ты тот, о ком слагают легенды. Ты и твой меч.

Снова пожав плечами и покачав головой, Брэк повернулся и направился в сторону Камбда Кея.

Брэк уходил все дальше и дальше от костра, огромный и голый, если не считать львиной шкуры, повязанной вокруг бедер. Брат Джером, заслонив рукой свет от костра, смотрел варвару вслед.

Он смотрел вслед Брэку, пока тот не растаял в сумерках, не затерялся там, где равнина и вечернее небо сливались в единую серую линию.

Руна 2

ЧЕЛОВЕК В ПЛАМЕНИ

Рвите свои цепи!

Ломайте эти стены!

А в гранитных залах

Пусть прольется кровь!

Властью Узхирана

В рудниках подземных

Были мы безвестным

Племенем рабов.

Гордый чужестранец,

Словно рыцарь чести,

Рабству и неволе

Свой нанес удар.

Он сорвал оковы,

Научил нас мести,

Выпустив на волю

Ярости пожар,

Токт падет под шквалом

Ненависти нашей!

Улицы окрасит

Алым цветом кровь!

Наступает хаос!

Час возмездья страшен!

Берегись восставших

В ярости рабов!

Песня токтийских повстанцев

Уже пятьдесят дней и ночей варвар Брэк работал как раб, в рудниках царя Токта Узхирана.

Северянин жил в зловонной камере, одной из сотни, вырубленных в скользком коридоре подземелья, тускло светящемся в темноте изумрудным светом. В камере вместе с ним сидел бывший караванщик — ирамит по имени Джат.

Этот жилистый, небольшого роста человек несколько лет назад разорился. Он добровольно согласился работать в рудниках Узхирана, чтобы его имя вычеркнули из списка должников и заменили смертную казнь каторжными работами. Джат и могучий варвар с длинной, цвета выгоревшей соломы косой, доходящей до пояса, неплохо уживались друг с другом. Но Джат не обладал кипучей энергией Брэка.

— Ты можешь обречь себя на более страшную судьбу, чем рабство, если не угомонишься, варвар, — так говорил Джат в пятьдесят первую ночь. В тусклом, нездоровом свете, исходящем от сырых каменных стен, лицо Брэка кривилось от ярости и отчаяния.

Маленьким кусочком гранита Брэк сделал риску на относительно сухом месте на полу, отметив конец пятьдесят первого дня заключения. Потом северянин сел, прислонившись спиной к стене и стал этим кусочком гранита стачивать звено цепи, выкованной из прочного черного металла.

Этой цепью были скованы щиколотки варвара. Она была короткой, так что Брэк мог лишь семенить ногами. Руки же оставались свободными. Но даже такой горячий человек, как Брэк, не бросился бы на надсмотрщиков со скованными ногами. Крепкий варвар видел, как некоторые рабы сходили с ума и пытались освободиться… Он, Джат и десять тысяч других трудились в зловонных подземельях. Бесконечные дни таскали они тростниковые корзины с бурой рудой в огромные залы, где другие рабы плавили эту руду.