Мышеловка - Виктор Глумов

Маузер молчал, рассеянно поглаживая нежнейший пушок на бедре жены.

– Я вот что хочу тебе сказать, Игорь, – депутат засопел, захмыкал. – Я справлялся о тебе у министра. Наш мент поведал, что ты – бескомпромиссный следак, поэтому не задержался в органах. Вот… Подрядчик, конечно, гондон… Но он – сошка, дурачок, понимаешь? Он не покушался на жизнь Артемона, такое ему даже в голову взбрести не могло. Подрядчик вернет «Сигме» бабло, которое вымутил, так что ты на него не наезжай… мы сами обеспечим прокурорскую проверку.

Маузер собрался вставить реплику о том, куда следует идти хозяйчикам жизни со своими советами, но Чеверда его опередил:

– А захочешь потолковать с засранцем – устроим вам очную ставку. Ты главное пойми – человек он новый на нашей территории, напорол боков. Сделает работу над ошибками, и пусть работает дальше. На ошибках учатся.

– Я выслушал вас, – неопределенно отозвался Маузер.

– Еще не до конца, – пропыхтел Чеверда. – Обрати внимание на больничку, которую крышует «Сигма», «Мыс доброй надежды», кажется, называется. Я как-то проезжал мимо: это, в натуре, крепость! На территорию на танке не пробьешься! Если бы вдруг Артемону приспичило лечь на дно, то «Мыс доброй надежды» – самое то.

– Я не пробьюсь, полиция не пробьется, но Шуляк – он же соучредитель, – резонно заметил Маузер. – Перед ним открыты все двери.

Паровоз на другом конце снова запыхтел, зафыркал, а затем выдавил из себя:

– Славка заезжал в «Мыс доброй надежды». Он увидел лишь то, что ему показали. Если же Артемон распорядился, чтоб его не выдавали, то доктора не ослушаются. Сам понимаешь, Артемон в большом авторитете.

– У вас есть версии, зачем ему понадобилось уходить на дно?

– Нету, – буркнул Чеверда. – Но своим исчезновением он сорвал перспективную антикризисную программу, спикер меня отчитал, как последнего фраера. Вот с такими людьми, Маузер, приходится о судьбе России заботиться… Ну, спокойной ночи!

Сказав это, депутат отключился.

Маузер бросил телефон на скомканное одеяло, положил руки Ольге на талию.

– Ну? Что думаешь? – спросила жена.

– Конкретный такой депутат, основательный, – отозвался Маузер, – в политике с девяностых, все у него схвачено.

Ольга качнула бедрами.

– А «Мыс доброй надежды»?

– Съезжу… отчего бы не съездить? Покручусь, посмотрю. Артюхов залег на дно в похожем на крепость медицинском центре для избранных? Почему бы и нет. Это согласуется с моей версией, что он заблаговременно начал готовить свое исчезновение… – Маузер поморщился, затем обнял Ольгу, привлек к себе. Проговорил, ощущая, как волосы жены щекочут ему губы: – Давай о работе уже завтра?

Ольга не возражала.

* * *

Утром, после яичницы, приготовленных в микроволновке горячих бутербродов и кофе, сжимая губами самую вкусную утреннюю сигарету, Маузер позвонил Ангелине Артюховой.

– Как продвигается расследование? – поинтересовалась сонным голосом супруга исчезнувшего бизнесмена.

– Продвигается, – заверил ее детектив. – У меня есть просьба.

– Я слушаю вас внимательно…

– Поскольку вы мне предоставили распорядок дня вашего мужа на девятое, на день исчезновения, не могли бы вы сбросить мне, что было у него в планах на предыдущие дней десять.

Ангелина задумалась.

– Вы должны понимать, что информация, связанная с перемещениями и встречами Игната, может быть коммерческой тайной… – произнесла она нехотя. – Если вы пообещаете, что не предоставите эти сведения третьим лицам…

– Что за вопрос, Ангелина!

– Я посмотрю, что можно сделать, и свяжусь с вами в течение дня.

– Тогда до связи!

Ольга прихорашивалась перед зеркалом в прихожей. Услышав, что Маузер закончил разговор, она спросила:

– Подвезешь меня в агентство? Или сразу – в «Мыс доброй надежды»?

– Подвезу, конечно. Предчувствую, что эту контору простым штурмом не возьмешь. Тут надо раскинуть мозгами.

– Ну, идем раскидывать.

Ольга и Игорь Коваль жили на втором этаже, само собой, лифтом они не пользовались. Лестница была чисто выметенной и даже вымытой, но все равно пованивало кошачьими метками.

– Ты хотел заправиться, – напомнила Ольга.

– Позднее… – отмахнулся Маузер.

Они вышли из сумрачного подъезда и зажмурились, на миг ослепленные августовским солнцем. И в этот миг на них напали.

Охнули бабки, сидящие на скамейке в тени клена. Студент-третьекурсник, сосед Маузера сверху, увидев такие дела, резко свернул в сторону от подъезда, к которому направлялся, и сделал вид, будто ничего не замечает из-за темных очков и громкого даб-степа в наушниках.

Это были не гопники и не иные отбросы городских джунглей.

Маузер сразу унюхал запах хорошей туалетной воды. В этом ощущалась какая-то очередная неправильность. Кто одеколонится перед тем, как размахивать кулаками? Наверное, тот, кто не собирался этого делать, тот, кому в голову такое решение пришло спонтанно.

Он отступил, заслонив собой Ольгу. На него бросились с двух сторон: обычные ребята в светлых безрукавках, на одном добротные синие джинсы недорогого бренда, на втором – черные классические брюки. Ольга соображала быстро; не издав ни звука, она отпрыгнула назад в подъезд, чтоб дать мужу простор.

Выхватить «травматик» он не успевал.

Первого ударил коротко, без замаха: кулаком под дых, словно штыком ткнул. Второму врезал лбом по переносице, услышав при этом, как у напавшего хрустнули кости лица. Сверкнули в ярких лучах солнца рубиновые капли крови.

Закричала Ольга, и Маузер понял, что все-таки есть и третий. Ждал, сука, этажом выше, когда они выйдут. Набросился на Ольгу сзади, схватил за шею, прижал к ее виску дуло «грача» – пистолета Ярыгина.

– Стоять!.. – просипел, не разгибаясь, тот, кому Маузер врезал в живот, голос его звучал скорее жалобно, чем угрожающе. – Полиция!..

– Ах, полиция! – оскалился Маузер и от души врезал ему между ног. – Полиция, да? – прорычал он и рывком повернулся к Ольге. Мент, стоявший у нее за спиной, само собой, не посмел бы стрелять в ни в чем не повинную женщину. Зато запросто мог пальнуть в Маузера.

Молодой опер, лейтенант, глаза васильковые… почти вылезли из орбит от адреналинового опьянения.

Навел ствол на детектива, вот-вот нажмет на спусковой крючок.

И что-то Маузера спасло: то ли его гипнотическая татуировка, то ли неопытность полицейского. Опер замешкался, и Маузер скользнул к нему и к белой от испуга Ольге.

Детектив ударил ребром ладони. Пистолет бабахнул вбок, противно взвизгнул рикошет, и пуля ушла гулять вдоль кленовой аллеи. Полицейский зашипел и затряс рукой, его оружие упало на газон: черное пятно среди пожухлой травы и собачьих куч.

Маузер, оскалившись, потянулся к молодому оперу. Ладонь широкая, как экскаваторный ковш, а пальцы – словно слегка гнутая толстая арматура. И в этом движении было что-то от механической неотвратимости Терминатора, подобравшегося к цели на расстояние вытянутой руки.

– Маузер, стой! – к детективу протянул испачканную кровью ладонь третий опер. Из носа у него хлестало, как из прорвавшей трубы. – Я – Минин из главка! Я веду дело Артюхова!

– Да мне плевать! – гаркнул Маузер.

– Я собирался с тобой потолковать о деле!..

– Не с того начал разговор, Евгений! Ты что о себе думаешь?

Минин отшатнулся, ему показалось, что Маузер вот-вот на него набросится и станет рвать зубами.

– Тут тебе не бандитский Петербург! – вид детектива был страшен: длинные волосы растрепались, глаза сияли адским огнем, на шее вспухли жилы, брызги чужой крови окропили страхолюдную татуировку на щеке. – Неприкасаемым заделался? При свидетелях напал! – он повернулся к жене. – Оль, ты как?

– Нормик, – шмыгнув носом, отозвалась Ольга и сразу перебежала за широкую спину Маузера.

– Старые ментовские методы! – продолжал возбухать Маузер. К ним стали подтягиваться люди: бабульки покинули скамейки и ринулись на шум голосов, как акулы – на запах крови, подтянулись мужики, которые играли во дворе в домино, подошли несколько дам и господ в жилетках работников жэка. – Скрутить человека, разбить ему морду, вымутить из него все, что нужно, – от сведений до мобильного телефона, – а потом сказать, мол, ошибочка вышла, мол, вали подобру-поздорову, пока в обезьянник не увезли!

– Я веду дело Артюхова, – прошипел Минин, размазывая по лицу кровь носовым платком. – Если ты, частник хренов, оказался на моем поле, то ты будешь следовать моим правилам! А то быстро прикроют лавочку, и позвонить кому следует не успеешь!

– А может, мы его – того… за неповиновение… – нерешительно предложил молодой опер и, поймав взгляд Минина, попятился.

– Рот закрой! – бросил ему, словно мальчишке, Минин.

Маузер взял Ольгу за руку, потянул жену из уплотняющейся толпы к машине.

– Никакого Артюхова я не знаю! – бросил на ходу. – И не суйся без ордера!