Опальный капитан. Спасти Новую Землю - Ольга Куно

Он устремил на Луизу неожиданно нежный взгляд, какого не ожидаешь от столь твердого и прямолинейного человека.

– Льстец, – закатила та глаза.

– Либо такие же, как мы, непоседы, у которых тоже шило в одном месте, и оттого им легче нас понять, – продолжал Макнэлл. – Линда не относилась ни к тем, ни к другим. Потихоньку каждый стал жить своей жизнью. Если бы один захотел развода, другой согласился бы без лишних вопросов. Там все было слишком ровно. Никакого повода для убийства.

В молчании, наступившем после его убедительной речи, я тщетно пыталась понять, что же произошло на самом деле. Может быть, я была права с самого начала, и капитану просто надоело, что жена постоянно путается у него под ногами? Но нет, учитывая выдержку Макнэлла-младшего, в это верилось с трудом. Тем более если он мало бывал дома и имел возможность отдохнуть от семейной жизни. Вот вспышку ревности с его стороны я почему-то могла легко себе представить. Но если верить Артуру, в данном случае эта версия отпадала…

Луиза еще немного посидела, сцепив руки, а потом встала и принялась убирать со стола.

– Скажи мне, Сэм… – Такое обращение было несколько фамильярным, но отчего-то не вызвало чувства отторжения. То ли естественно воспринималось в силу разницы в возрасте, то ли просто гармонировало с типажом бывшего космомеханика. – Вы с моим сыном состоите в близких отношениях, ведь так?

Голос он понизил, для того чтобы не услышала жена.

Пронзительный взгляд из-под насупленных бровей сверлил меня, требуя ответа.

Я прикинула, что может означать в данном контексте фраза «близкие отношения», сделала правильный вывод и с чувством выдохнула:

– Нет, конечно!

Артур успокаивающе приподнял руку, покосился в сторону Луизы. Та если и заметила, что у нас происходит нечто выходящее за рамки светского разговора, то виду не подала.

– Я… придерживаюсь традиционной сексуальной ориентации. – Макнэлл не испытывал чувства неловкости в связи с затронутой темой, однако и подбирать подходящие слова ему, похоже, было нелегко, поэтому говорил он медленно. – И всегда относился к альтернативе с некоторым неодобрением. Вкусы моего сына тоже были традиционными. Однако я не вчера родился и понимаю, что в тюрьме некоторые вещи меняются. И я не стану осуждать за это Рэя. Наоборот. В данном случае я был бы рад знать, что рядом с ним есть близкий человек. Пол этого человека уже второстепенен.

– Уверяю вас, – я приложила ладонь к груди, – моя ориентация столь же традиционна, что и ваша и, несомненно, вашего сына. Просто я регулярно с ним вижусь и невольно проникся к нему уважением. А поскольку свидания ему запрещены, решил зайти к вам… хоть это и против правил.

Артур кивнул, принимая мой ответ. Меж тем к нам снова присоединилась Луиза.

– Скажите, можем мы передать Рэю письмо? – спросила она, напряженно заглядывая мне в глаза.

– Вообще-то нет.

Эти слова дались мне нелегко, но вариантов я не видела. Хотя… Закусила губу, оценивая собственную идею. Родители капитана покорно ждали моего решения.

– На уроках я имею право использовать карты звездного неба. И даже могу оставить их заклю… студенту, – быстро исправилась. – Минутку.

Вышла в прихожую, где на крючке висела моя сумка, и извлекла оттуда гибкий экран, свернутый в тонкую трубочку. Эта модель называлась «единый лист»: на ней нельзя было сохранить никаких данных помимо тех, что высвечивались непосредственно на дисплее. То есть, по сути, это была одна-единственная электронная страница. Вы спросите, зачем такие сложности? Например, для экзаменов. Модель позволяла удостовериться, что помимо разрешенных к использованию формул студенты не протащат на своем носителе информации никаких шпаргалок. Или вот мой случай. Передать заключенному какой-либо другой гаджет я бы не смогла.

– Прямо написать письмо нельзя, – уточнила я очевидное, разворачивая экран, на котором сразу же высветилась карта нашей звездной системы. – Но если добавить что-нибудь так, чтобы не бросалось в глаза…

Дальше объяснять не потребовалось. Получив электронный лист, чета Макнэлл удалилась в соседнюю комнату, предварительно снабдив меня чашкой чая и какой-то выпечкой. Чем точно, не знаю. Аппетита у меня не было.

Вернувшись через некоторое время, они вручили мне экран. Я присмотрелась и уважительно присвистнула.

– Моя жена отлично рисует, – с гордостью заметил Артур.

На карте добавилось ровно две детали. Первая – руки, как бы обвивающие Новую Землю, и я почему-то была уверена, что они – женские. Символика – вещь на астрономической карте допустимая, учитывая мифологическую природу многих названий. Вторая деталь – белый парусник, застывший в космосе рядом с нашим вторым по величине спутником, Истерной.

Не став ни о чем расспрашивать, я просто кивнула. Обменявшись благодарностями и попрощавшись с хозяевами, отправилась домой. Послание было завуалированным, но, надо думать, сын своих родителей поймет. Хотя, признаться, белый парусник долгое время не выходил у меня из головы.

– Какого дьявола тебе понадобилось у моих родителей?!

Капитан схватил меня за грудки и встряхнул так, что, казалось, мозги вот-вот высыплются из головы. Раджер этого не видел. Я дала понять, что в его постоянном присутствии нет необходимости, и теперь регулярно проводила занятия в камере, все было спокойно.

В случае необходимости обещала нажать кнопку тревоги на своем поясе, каковой, впрочем, сегодня не сочла нужным активировать. Однако вместо этого, тоже разозлившись, я схватила капитана за рубашку и оттолкнула с силой, которая оказалась для него неожиданной, хотя и не могла поспорить с его собственной. Дело было не только во вспышке гнева. Просто единственное, чего мне не хватало, так это чтобы Макнэлл ощутил ненароком наличие у меня той части тела, которую я тщательно скрывала. Долгие годы, между прочим. Размер груди был, к счастью, маленьким, к тому же я как следует обматывала ее эластичной тканью и никогда не носила облегающую одежду. И уж никак не готова была допустить, чтобы меня раскрыли в результате такой несанкционированной близости.

– Они не видели вас целый месяц! – рявкнула я, воспользовавшись тем, что между нами образовалось расстояние в несколько шагов. Мысли о том, чтобы выбежать из камеры, даже не возникло. – Месяц! Вы хотя бы понимаете, что это такое для родителей? Не получать никаких новостей, жить в полном неведении? Даже на то, что вы живы, всего лишь надеяться?

Капитан не то чтобы проявил признаки раскаяния, но как-то сдулся, опустил руки и явно утратил желание наброситься на меня вторично. Желание, еще пару секунд назад отчетливо читавшееся на его лице.

– И что ты им наговорил? – укоризненно спросил он. Недавний гнев еще догорал во взгляде, но этот огонь не нес угрозы. Если, конечно, не дать ему новую пищу. – Подробно рассказал, «как у меня дела»? – Губы Макнэлла скривились в подобии гримасы.

– Нет, конечно, – отозвалась я, жестом показывая, что тоже иду на примирение. – Всего лишь сообщил, что вы здоровы и в порядке – ну, насколько это возможно для такого места.

– Что-то в этом есть, – глядя в сторону, хмыкнул заключенный. – Можно даже считать за правду.

– Вот именно.

Отдуваясь, я поправила съехавшую набок куртку. Нет, может, он все-таки убил свою жену? Случайно, просто потому, что ему не понравилась какая-то ее реплика? Впрочем, вряд ли. Эксплоудер он что, тоже случайно с собой прихватил? Для прогулки по магазинам?

Все еще сердясь на Макнэлла, вытащила из сумки карту, развернула и сунула ему в руки. Отведенное на урок время еще не закончилось, но перспектива добрых четверть часа дуться друг на друга, разойдясь по углам тесного помещения, совершенно не прельщала.

– Здесь сообщение от ваших родителей, – сообщила я и с помощью как раз возвратившегося Раджера покинула камеру.

Уходя, напоследок оглянулась. Капитан сидел на кровати и не отрываясь смотрел на развернутый экран. Уголки его глаз показались мне влажными.

Следующее занятие прошло как обычно. То есть нормально, без всяких происшествий и без особой напряженности в нашем с Макнэллом общении. Потом был еще один спокойный урок. А затем я приняла окончательное решение. Последней каплей стала, казалось бы, мелочь. Во всяком случае, по серьезности это происшествие нельзя было сравнить ни с вылитой в лицо похлебкой, ни с недавними побоями.

Я заметила, что у капитана закончилось питье. Его приносили в высоких кружках из какого-то легкого металла. Если дать такой охраннику по голове, кружка погнется, а вот человек не пострадает. Выйдя из камеры, я повстречала Кортона и сообщила ему, что заключенному нужна вода. В ответ услышала злобное «Пусть пьет из бачка! От жажды не помрет».

На этом мое терпение закончилось. Нет, я ничего не сказала тюремщику. В открытую я вообще никак не отреагировала на его замечание. Однако решение было принято окончательно и бесповоротно, хотя еще пару недель назад мне и в голову бы не пришло поступить подобным образом. И когда я пришла к капитану в следующий раз, захватила с собой не только бутылку воды, но и очередной электронный лист, на сей раз девственно чистый.