Философия преступления и наказания - Ильгам Рагимов

На наш взгляд, следует искать не общее сопоставление социального и биологического, приобретенного и унаследованного в человеке, а попытаться раскрыть конкретное взаимодействие, анализ механизма действия факторов в объяснении причин поведения. Понятно, что человек изменяет, но не отменяет, не уничтожает в себе природное, биологическое. Генетическое разнообразие создает уникальность, неповторимость биологической индивидуальности каждого из людей. Однако наука доказала, что биологические различия людей, даже рас и этнических групп, ничтожны в сравнении с их единством.

Действительно, по наследству передаются многие психологические свойства. Однако это не свидетельствует о том, что существует связь между физической конструкцией человека, психическим складом и преступным поведением (об этом говорили психиатры Э. Крегмер и Р. Фунес).

Г Кайзер совершенно справедливо подчеркнул: «Исследование преступности как продукта наследственности оказалось весьма недостаточным… Мы должны определенно признать неудавшуюся попытку объяснить преступное поведение наследственными факторами»[89].

Можно было бы утверждать о существовании наследственных причин преступности, если бы удалось установить, что закономерности генетического развития людей, проживающих в определенное время на определенной территории, совпадают с закономерностями в движении преступности.

Итак, основа дискуссии о роли биологического может быть устранена при условии, что генетический фактор не является решающей причиной поведения, в том числе преступного, а играет второстепенную роль по сравнению с социальными причинами.

Ведь от решения этой проблемы зависят методы и формы предотвращения преступных проявлений. Если будет установлено, что причины преступного поведения связаны с биологическим фактором, придется изобретать способы медицинского воздействия на преступников, формы генетического контроля. В принципе, подавляющее большинство советских и современных ученых-юристов считали и считают, что преступность – не биологическая категория. Такого же мнения придерживаются и философы. Так, например, П.Н. Федосеев пишет: «Было бы просто нелепо искать корни преступности в биологических качествах человека, но, вместе с тем, надо принимать во внимание при этом и некоторые из индивидуальных различий между людьми»[90].

В самом деле, разве смог бы неразумный человек выполнять роль мыслящего деятельного существа, способного к неограниченному прогрессу, если бы его мысли и поступки носили врожденный, генетически запрограммированный характер. Наука доказывает, что «громадная пластичность мозга, тренируемость и обучаемость людей исключают фатальное значение генетической программы»[91]. Это означает, что люди с нормальной генетической программой могут себя контролировать, а в случае ее нарушения – в той или иной степени страдает мозг. То есть поражение генетической программы вызывает резкое противоречие между социальными потребностями и биологическими возможностями.

Острая дискуссия о соотношении социальной и биологической детерминант преступного поведения в СССР началась, как известно, в 20-е годы XX в., когда стали уделять серьезное внимание изучению личности преступника. Не углубляясь в историю столкновения этих противоположных взглядов, отметим, что этот спор продолжается и сегодня.

В 1969 г. И.И. Карпец категорично заявил: «Мирного сосуществования социального и биологического в вопросе о природе преступности быть не может»[92]. Стало ясно, что юридическая наука и, в первую очередь, криминология не в состоянии разрешить эту проблему, ибо речь идет о природе человека, его сущности и о причинах поведения вообще и преступного в частности. Скорее всего, ответ на вопрос о причинах преступного поведения человека должны дать генетики, биологи, психиатры и физиологи, то есть представители тех наук, которые изучают непосредственно природу человека как биологического существа.

Основатель теории деструктивности Э. Фромм полагает, что девиацию человеческого поведения необходимо объяснять не только действием психологических причин, ставя в зависимость психические расстройства от явления социальной среды[93]. В советской криминологической науке никто никогда не утверждал, что есть прирожденные преступники, «преступные типы» или что преступление – биологическое понятие. Никогда не было и нет открытых или завуалированных сторонников Ч. Ломброзо. Однако в настоящее время считается общепринятым, что человек подчиняется не только законам общественного развития, но и законам природы, биологическим законам и что он является единством двух детерминаций – биологической и общественной. Поэтому с биологическим исследованием должно идти рука об руку и социологическое исследование преступления, то есть научное исследование преступления как своеобразного общественного явления и основанное на нем изложение социальных условий преступления. И.И. Карпец отмечает: «Человека нельзя отрывать от условий его существования, как нельзя объяснить причины его поведения, преступного в том числе, и причины преступности в целом биологическими факторами»[94], ибо индивидуум есть общественное существо, но как часть природы он и биологическое существо. П.Н. Федосеев констатирует, что в отношении механизма взаимодействия биологического и социального, в частности в области психологии, есть еще очень много неясного[95]. В этом он абсолютно прав. Но вопрос ставится ребром: Чему – биологическому или социальному – принадлежит преимущество в поведении человека, в частности преступного? Б.С. Волков полагает, что «биологические особенности оказывают большое влияние на формирование социальной установки личности»[96]. По мнению И.С. Ноя, «для современной науки сегодня уже бесспорно, что новорожденный вступает в жизнь в известной степени “запрограммированным”»[97]. Полагаем, что при изучении причин преступлений нельзя делать неоправданный крен в сторону психологических и психиатрических факторов, без достаточного выяснения влияния объективных социальных условий на эти факторы.

Преступление представляет собой настолько сложное явление, что вопрос о первичности или вторичности биологического или социального в преступном поведении человека не имеет перспективы. Главное то, что именно при наличии указанных факторов возможен преступный акт. Следует говорить не о приоритете того или иного фактора, а о взаимодействии биологического и социального, то есть человека и среды.

II. Религиозное объяснение причин преступления. На одном из древних храмов есть надпись: «Я есть то, что есть, что было, что будет, и никто не познал моего существа». Мы исходим из того, что познать философскую сущность преступления невозможно без определения его причин. В то же время совершенно очевидно, что ответ на вечный вопрос, почему человек совершает преступление, находится в прямой зависимости от познания смысла поведения человека вообще. Но совершенно очевидно, что для этого необходимо понять сущность и природу самого человека, естественно, в той части, в какой он нас интересует, а потом перейти к изучению его поведения, в том числе преступного. Именно в такой последовательности мы решили рассмотреть исследуемую проблему.

Известное изречение: «Познай самого себя», написанное перед входом в храм Аполлона в Дельфах, стало своего рода ориентиром для философов, начиная с античных времен. На протяжении веков оттачивалась способность человека глубоко и тонко размышлять о самом главном – о себе, своем месте в мире, смысле собственного существования, справедливости, об истоках добра и зла. Медленно, постепенно шел он к познанию истины. М. де Монтень писал: «Наихудшее состояние человека – это когда он перестает сознавать себя и владеть собой»[98]. А из этого вытекает, что наилучшее состояние человека – это когда он сумел познать и понять себя, а также владеть собой. Но возможно ли это? У Платона есть такое изречение: «Делай свое дело и познай самого себя». Неужели философ хотел сказать нам, что если человек захочет и постарается, то он обязательно добьется своего, то есть сумеет разгадать тайны человеческой сущности. Однако и по сей день человек остается загадкой, в полной мере не поддающейся познанию, о чем предупреждали в свое время многие философы. Так, М. де Монтень писал: «Изумительное суетное, поистине непостоянное и вечно колеблющееся существо – человек. Нелегко составить себе о нем устойчивое и единообразное представление»[99]. Более конкретно выразился Б. Паскаль: «…нет для человека задачи неразрешимее, а между тем, это есть он сам»[100].