Чаша. Последний обряд - Вадим Черников

Когда запись окончилась (или закончилось то, что предназначалось именно ей, логично предположила Грета), магистр выразительно посмотрел на неё, и она не стала задавать вопросов-предположений, а выложила на стол фото и листок с адресом. Магистр внимательно изучил документы и со вздохом заключил:

– Сомнений нет, на фотографии Скрынников, он же Парамонов. Адрес так же принадлежит ему. Только всё это лишь подтверждает версию этих искателей. Нам же не даёт ничего…

Короткая справка Греты о Фридрихе встретила тот же ответ магистра:

– Ещё один пункт туда же. И снова – выстрел в «молоко»… Не вернуться ли вам, Грета, обратно домой и продолжить поиски? Или начать новую, спокойную жизнь? Судя по всему, никакой пользы наш союз не приносит… Правда, запись, которую вы так настоятельно желали послушать, явно вводит вас в круг нежелательных, осведомлённых лиц. Так что же мне с вами делать, фрау Грета?

Грета усмехнулась, улыбнулась, а потом и засмеялась. Магистр смотрел на неё спокойно, но его улыбка стала постепенно тускнеть. Он сузил глаза, но Грета тут же оборвала свой смех и коротко приказала:

– Собирайтесь, магистр! Нам нужно ехать!

Магистр поставил бокал и поднял трубку:

– Машину к главному входу!

На Новорижское шоссе они пробились глубоким вечером, а к дому, который Грета прекрасно знала, подъехали уже ночью. Особняк с башенками, в котором они жили с Хомутовым в той, казавшейся уже не её жизни, оказался собственностью Ордена. После всех следственных мероприятий, изъятия компьютеров и прочих милицейских розысков, дом был закрыт. Грета с Эриком уже были здесь один раз в поисках того, что мог оставить после себя Хомутов, но ничего стоящего не разыскали. Тогда Грета не представляла, что искать.

Теперь же она знала точно и решительно пошла знакомым путём. Эрик быстро направился следом. Грета вошла в кабинет, остановилась в центре такого знакомого ей ковра и направилась к столу. Перебрав пыльные книги, выдвинув несколько ящиков, она уже стала волноваться, пока не вспомнила…

Почти бегом она вернулась ко входу и закрыла дверь… С обратной стороны, среди десятка отметин, в двери торчал кинжал. Она с усилием выдернула его из дерева и положила на стол. Магистр склонился над оружием, увидел гравировку Чаши со свитком и вопросительно посмотрел на Грету. Она быстро достала листок и показала магистру карандашный рисунок, изображавший точно такой же кинжал, с точно прочерченными деталями гравировки. Магистр потянулся к листку, но Грета спрятала его, взяла кинжал, сунула его в свою сумочку и пошла к выходу:

– Я нашла всё, что нужно. Поехали!

В особняк вернулись поздней ночью. Грета молчала всю дорогу, наслаждаясь своей маленькой (как знать, может быть и большой) победой, а магистр дремал, пристегнувшись ремнём. Конечно, он делал вид, ухмыльнулась Грета про себя.

Снова расположившись в каминной, они молча смотрели на кинжал, лежащий на маленьком столике и разделявший их, пока Грета не произнесла:

– Только одно условие, магистр. Я остаюсь и участвую в поисках до самого конца. Потому что поиски начинаются именно отсюда.

– С чего вы взяли? – пробормотал магистр.

– Итак, вы даёте мне слово? – глухо спросила Грета.

– Извольте, даю. До окончания поисков мы с вами составим команду и вашей безопасности ничто не угрожает. Но что будет в конце? – почти сдался магистр.

– До конца ещё далеко, магистр. Там и увидим.

– Хорошо, но зачем всё это вам?

– Это моё дело. Договор заключен. Я начинаю его выполнять.

Грета положила рядом с кинжалом рисунок и показала магистру на маленькую, незаметную стрелочку, которая своим остриём упиралась в свиток сверху вниз. Магистр тоже увидел стрелочку и нетерпеливо схватил кинжал. Он попытался нажать на свиток пальцем, но тот был слишком миниатюрным, и пришлось искать что-то острое.

Грета спокойно протянула ему булавку, и магистр, наконец, нажал на свиток… Он ушёл в Чашу почти до конца, следом раздался сухой щелчок, и круглый набалдашник, которым заканчивалась рукоять кинжала, отскочил вверх. Набалдашник освободил две пластины, которые опоясывали рукоять. Сняв их, магистр увидел небольшой листок пергамента, который был обёрнут вокруг внутреннего штыря рукояти. Он аккуратно размотал листок и положил его на стол, придерживая за концы. Язык короткого послания был магистру известен… Смысл был тоже понятен. Только постичь его вот так, сразу, не был готов даже магистр Ордена. Это было немыслимо… Всё оказалось правдой.

Он отпустил края, и листок сразу же свернулся обратно, в привычную ему трубочку. Магистр откинулся в кресле и, даже не пытаясь скрыть волнения, вытер пот, мгновенно выступивший у него на лбу. Грета молчала и внимательно смотрела на него, ожидая разъяснений. Договор был заключен и действовал…

Через несколько минут магистр резко встал и коротко, торжествующе бросил:

– Что же, теперь пора начинать. Точнее, заканчивать начатое. Пора!

Глава восьмая

К работе в офисе Кир решил приступить в первых числах февраля, хотя сам регулярно появлялся на новом рабочем месте. Частенько компанию ему составлял Ник. Они не спеша решали технические вопросы: разрабатывали новую версию сайта, бросать который смысла не было. Заказы заказами, но рекламы никто не отменял. Старое, претенциозное название «Орден рыцарей свободного поиска» было, после нескольких творческих споров, заменено на нейтральное «Агентство “Исторический поиск”». Фигурировало и «розыск», но решили не переигрывать. Нику особенно нравилось слово «Агентство», придававшее солидности и ассоциировавшееся с новостными холдингами.

Молодой человек вообще пребывал в прекрасном расположении духа, чего не скажешь о Кире. Встреча с генералом, о которой он никому не рассказывал, оставила неприятный осадок. Тем не менее менять секретаршу – спокойную, семейную, молодую даму он не стал, логично рассудив, что гарантий то что новая не окажется тоже «не простой», нет. К тому же свои обязанности она знала хорошо и выполняла их безукоризненно. Одновременно без излишней почтительности и с чувством собственного достоинства. Будь то тривиальные чай-кофе или более серьёзные поручения. Хмурые ЧОПовцы Кира вообще особенно не интересовали. Их он изначально трогать не собирался. Толк от них, сидящих «на вахте» внизу, был скорее имиджевый, а не собственно толковый.

Анна заканчивала регистрацию нового юридического лица (точнее, перерегистрацию), Веня так же «добивал», по словам Ника, свой договор с телеканалом. На вторую часть съёмок денег пока не выделили, и к концу января профессор присоединялся как к коллективу, так и к компании – иронизировал будущий зять. Людмила продолжала работать в музее и одобрительно оценивала все грядущие изменения.

Клиентов и заказов пока не было, да и быть не могло. Михайлов, правда, прозрачно намекнул, что, как только Кир решит все формальности, работы у них будет много. «Тем и живём», – Ник подвёл итоги неумолимо катящегося к своему концу января.

Но месяц ещё не закончился, что и подтвердил звонок Киру на мобильный.

– Здравствуйте, Кирилл Андреевич, – зашелестел в трубке старческий голос. – Вы про меня не забыли? Москвин…

– Здравствуйте, Николай Генрихович, – виновато ответил Кир, понимая, что старик абсолютно прав. Забыли, причём напрочь… Оставалось только повиниться, что он и сделал:

– Закрутились, простите…

– Ничего-ничего, – выдохнул в трубку Москвин. – И всё же, вы обещали. Я, знаете ли, сгораю от любопытства. Надеюсь, всё в порядке? Мой поклон Анне. Не хотелось напоминать, но одиночество не лучший попутчик для церемоний. Всего хорошего, Кирилл Андреевич. Я вас жду Одного, с Анной или с теми, кого вы захотите взять с собою. Звоню в начале недели, чтобы к выходным было время определиться. До встречи.

Телефон запиликал короткими гудками, оставив Кира с ощущением вины. Старик был явно обижен, что и выразил в тактичной, а оттого ещё более неприятной форме. Действительно, ехать было надо. Анне, на пятом месяце, такие путешествия были совсем не нужны, поэтому вариант с нею отпадал. Кир вовремя вспомнил, что приглашал в Тверь Михайлова, и решил, что сейчас самое время. Полковник согласился сразу же. Определились ехать в субботу рано утром, чтобы вернуться в тот же день, не обижая старика, но и не оставаясь на ночь. Такой вариант устраивал всех. Москвина, которому Кир позвонил к вечеру, в меньшей степени, но деваться было некуда. Что он и подытожил:

– Рад и этому. Жду.

Выехали в семь утра. Кир забрал у Анны её «мазду» и, подхватив на Ленинградке Михайлова, вклинился в обычный, но ещё не такой густой поток машин. До «дачных» пробок было ещё месяца три, только тяжёлые фуры упрямо ползли в обе столицы, обдавая их грязным снегом и выхлопами дизелей. Кошмарных пробок начала зимы с мощнейшим снегопадом не предвиделось, но утренняя темнота вынуждала двигаться осторожно. Парочка съехавших в кювет грузовиков, вокруг которых ходили хмурые дальнобойщики с отсутствующе-потерянным видом, служила наглядным подтверждением обычной опасности трассы.