Благословенный (СИ) - Сербинова Марина

— Нет, но…

— Что «но»? — Кэрол так резко остановилась, обернувшись к нему, что он от неожиданности налетел на нее, чуть не сбив с ног.

— Кэрол, я не хотел тебя обидеть, ты же знаешь.

— Да пошел ты! — с ненавистью бросила Кэрол и, с силой толкнув его в грудь, развернулась и бросилась к комнате Дженни. — Рик, пора домой, папа рассердится!

Забрав Патрика и попрощавшись с Дженни, Кэрол окликнула Хока и решительно покинула дом, попрощавшись с Рэем, как обычно, ничем не выдавая их ссоры.

Дома их ждал недовольный их отсутствием Джек. Промолчав при Патрике, он набросился на Кэрол, когда они оказались наедине в их спальне.

— С чего ты взяла, что можешь ходить к нему, когда захочешь? Кто тебе разрешал?

— А кто мне должен разрешить? Я вроде взрослая девочка, отпрашиваться не обязана.

Джек влепил ей пощечину.

— Поговори мне еще! От кого это ты столько наглости набралась? От своего бродяжки?

Размахнувшись, Кэрол влепила ему в ответ. Не ожидавший сдачи Джек не успел помешать.

— Ах ты, сука! — он побагровел и, схватив ее за плечо, с силой швырнул в сторону. Кэрол упала, ударившись об угол комода, вскрикнув от боли.

— Тихо, тварь, не стони! Надо же, с каждым днем только все наглее и наглее! Что ты из себя строишь, а? Ты, шваль подзаборная! Да ты никто! Всего лишь шлюха, как и твоя мать, дешевая подстилка! Даже не подстилка, а грязная половая тряпка, годная только на то, чтобы ноги об тебя вытирать! Ты что, ждешь другого обращения? Ничего другого ты не заслуживаешь, поняла?

Подняв ее с пола, он схватил ее за край водолазки и с силой рванул в разные стороны, разрывая. Следом сорвал с нее бюстгальтер. Потом начал рвать на ней брюки.

— Посмотри на себя! У тебя даже тело проститутки! Ты бы пользовалась спросом, ты в курсе? Такой талант пропадает! Как ты деньги зарабатывала, когда от меня сбежала? Кто тебя обеспечивал? Небось, этим и зарабатывала, да? Своими роскошными сиськами да шикарной задницей? И ты, и твоя мамаша для того и рождены были, чтобы мужиков ублажать, вас природа для того такими телами и наградила. Зачем же еще женщине такое тело, перед которым устоять нельзя…

Швырнув ее на кровать, он сел ей на спину и, задрав ей руки, пристегнул наручниками.

— Нет, нет! Хватит! Не трогай меня, ты… животное! Скотина!

— Заткнись! Это ты животное, поняла? — подхватив с пола разорванную водолазку, он затолкал ее Кэрол в рот. Потом придавил затылок ладонью, вдавив щекой в простынь. Захлебываясь в слезах, Кэрол тихо выла в кляп, не в силах больше совладать с собой.

Позже он отправился в душ, так и оставив ее, распластанную на кровати, с пристегнутыми руками, кляпом во рту, рыдающую в мокрые от слез простыни. Когда он вернулся, она уже успокоилась, неподвижно и тихо лежа на постели. Покурив на балконе, он лег рядом и отвернулся, так и не освободив ее. Включив телевизор, он посмотрел новости, потом какой-то фильм. Время от времени он косился на лежащую рядом Кэрол, гадая, когда же она, наконец, взмолится о пощаде, но она не двигалась, не издавала больше ни звука. Выключив телевизор, он отвернулся и закрыл глаза. Вот упрямая. Ну и пусть тогда так лежит, раз так нравится. Он долго не мог уснуть, прислушиваясь к ней и подавляя в себе порыв ее освободить, убеждая себя, что она заслужила, что нужно поставить ее на место, наказать за наглость, за сопротивление, за отказ принять его волю, за такое неуважение к своему мужу. Потом все-таки не выдержал и освободил ей руки из наручников. Но, не желая смиряться со своим поражением и слабостью, а, тем более, показать ей, грубо спихнул ее ногой с кровати.

— Пошла вон из моей постели, мразь затраханная, — с презрением и отвращением бросил он. — Противно даже лежать рядом с тобой.

К его удивлению, она не поднялась с пола, там и оставшись лежать. Он с трудом удержался, чтобы не взглянуть на нее. Нахмурившись, он некоторое время сидел неподвижно, прислушиваясь. Она не двигалась. Сердце его тревожно сжалось. Может, он перегнул, перестарался? Да нет, она притворяется, эту сучку так просто не сломаешь, в ней столько сил, стойкости и упрямства, что остается только позавидовать. А это очередная ее комедия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Правильно, вот так и лежи, подстилке на полу самое место, — фыркнул он и, упав на подушку, отвернулся. Вот дрянь упрямая!

С облегчением он расслышал, как она поднялась и ушла в душ.

Через несколько минут он тоже поднялся и, подкравшись к ванной комнате, осторожно заглянул внутрь, чтобы посмотреть, что она там делает. Она стояла под душем, намыливая голову, и даже тихо что-то напевала себя под нос. Правда, это больше походило на тоскливый вой, такой грустной была ее мелодия, но это уже мелочи. Эта сучка поет! А он, как дурак, распереживался!

Успокоившись, Джек вернулся в постель и на этот раз смог сразу уснуть под умиротворенный шум льющейся воды.

Выйдя из душа, Кэрол долго стояла перед большим зеркалом, разглядывая свое отражение, изучая внимательным взглядом свое тело. Да, у нее было мамино телосложение. Будучи девочкой, она мечтала иметь такое же красивое тело, как у нее. Такую же фигуру, грудь, такие же красивые длинные ноги, тонкую талию, изящный перегиб спины… Ее мечта сбылась. И с тех пор, как выросла, она всегда была довольна своим телом, даже любила красоваться перед зеркалом и любоваться собой. А теперь, смотря на себя, она больше не испытывала прежней радости и гордости за свою красоту. Оказывается, ничего прекрасного в ее теле не было, как она думала всегда. Израненное, все в синяках и ссадинах, это тело вдруг потеряло в ее глазах свою привлекательность. Да, сейчас оно действительно походило на тело шлюхи. И обращались с ней, как со шлюхой. Она всегда, с детства боялась этого. Но даже с ее матерью не обращались так, как сейчас с ней. Мать бы не позволила так с собой обращаться. Что бы она сделала? Пошла бы и горло ему перерезала.

Открыв шкафчик, Кэрол взяла зубную щетку. Взгляд ее задержался на пузырьке в самом углу шкафчика. Протянув руку, она взяла пузырек и посмотрела на этикетку. Она давно уже заметила этот пузырек. Это было снотворное. Кэрол лишь удивлялась, задаваясь вопросом, с каких это пор у Джека появились проблемы со сном. С тех пор, как похоронил их с Патриком? Совесть, что ли заела, замучив бессонницей? Вряд ли.

Усмехнувшись своим мыслям, Кэрол открыла баночку и высыпала на ладонь таблетки, не замечая, как по щекам ее бегут слезы. Была у нее давно уже и другая мечта. Заснуть и больше не проснуться.

Закинув пригоршню таблеток в рот, она набрала в стакан воды и запила.

Потом накинула пеньюар и, подойдя к Джеку, некоторое время смотрела на него. Убедившись, что он спит, взяла свою подушку и устроилась в кресле. Закрыв глаза, она с облегчением вздохнула. Из прикрытых век продолжали бежать безмолвные слезы. Ну и пусть бегут себе. В последний раз. Наконец-то.

Джек проснулся, услышав голос Патрика.

— Мама! Мамочка! — вопил мальчик с таким ужасом, что Джек подскочил, как ужаленный и бросился к двери. С тех пор, как вернул Кэрол в их спальню, он стал запирать дверь на ключ, боясь, что Патрик может заглянуть в неподходящий момент. Ему вовсе не хотелось, чтобы сын увидел прикованную наручниками маму. Распахнув дверь, Джек едва не сбил с ног мальчика, который, к его удивлению, оказался под дверью.

— Мама, где мама? — закричал мальчик.

— Рик, что случилось?

— Мама умирает! Ма-а-а! — оттолкнув Джека, Патрик влетел в комнату. Увидев Кэрол в кресле, он бросился к ней.

— Пап, «скорую», быстро! — Патрик схватил Кэрол за плечи и с силой начал трясти. — Мам, очнись! Просыпайся, мам! Не умирай! Не надо!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Джек подошел к ним, ошеломленно смотря на Кэрол. И вдруг разглядел, как по подбородку ее течет какая-то странная пена. Выругавшись, он схватил телефон и набрал 911. Потом, швырнув трубку на кровать, он подскочил к креслу и, отодвинув Патрика, стал бить Кэрол по щекам.

— Кэрол! Кэрол! Да что с ней?