Некромагичка для мажора (СИ) - Даллас Ирэн

— Конечно, — кивнула Илега. — Тебе ведь всё ещё нужно было вернуть маму к жизни.

— Да… но мне не нужно было поддерживать в ней эту жизнь.

— М-м-м… не поняла, — честно призналась попаданка.

— Ну, вот смотри… — Гало ненадолго задумался, подбирая слова. — Если бы мама была жива, лекарское искусство требовалось бы постоянно. Каждое маленькое выученное заклинание мгновенно нашло бы применение, чтобы облегчить её мучения и улучшить состояние. Так ведь?

Девушка ответила очередным кивком.

— Но раз она мертва, мне не нужны промежуточные знания. В смысле, вообще. Достаточно просто оживить её. Сразу сделать здоровой. Причём, уже некуда торопиться. Я могу выбрать какую угодно специальность и просто накопить на оплату услуг подходящего специалиста.

— Логично, — согласилась Илега с доводами собеседника. — Но, в итоге, тебе даже копить не пришлось?

— Да, — подтвердил молодой человек. — Просто проболтался как-то во время какого-то разговора в клубе. Моргнуть не успел, а Дарк уже пригнал какую-то незнакомую мне некромагичку из салона разбираться с моей “маленькой проблемой”.

— Кстати, как она себя чувствовала? В смысле, после оживления? — они остановились у стоящего посреди зала с постаментом, на котором красовался круглый деревянный щит с металлической полусферой умбона по центру. — Она ведь столько времени мертва была? Года три? Четыре?

— Четыре. Но для неё прошло всего несколько мгновений: просто в какой-то момент она потеряла сознание в разбитом, истлевшем, обколотом препаратами насквозь больном теле, а затем открыла глаза уже в свеженьком, сильном и красивом, — ответил Гало. — Когда ты уже мёртв, понятие времени исчезает. Я таким образом однажды три часа потерял: университетского лекаря вызвали на совещание. Она же потеряла четыре года. Хотя, у нас в семье принято говорить, что она не потеряла ничего: те годы не были лёгкими. Просто отупляющая рутина. Это, наверное, может показаться странным, что я говорю “отупляющая рутина” о времени, когда я активно учился? От учёбы, вроде как, становятся умней.

Илега улыбнулась тёплой успокаивающей улыбкой.

— Нет, я понимаю, о чём ты. Я же камеристка Брони. А она очень часто демонстрирует парадоксальную глупость в вещах, которые кажутся очевидными человеку, хотя бы иногда общающемуся с другими людьми. Иногда диву даёшься, как кто-то настолько умный может быть до такой степени тупым!

Они весело рассмеялись: девушка — прикрыв губы ладошкой, а молодой человек — тихим низким фыркающим смехом, не раскрывая рта.

— Да, иногда кажется, что в прошлой жизни Глашек была не человеком, а книжным шкафом, — поддакнул громила.

— И, всё-таки, ты ведь самого интересного не рассказал, — напомнила попаданка. — Как мама-то твоя отреагировала, когда узнала, что ты для неё сделал?

— Что мы для неё сделали, — уточнил Гало. — Папа работал на двух работах, не брезгуя никакой шабашкой, ещё с тех времён, когда мама была жива. Приходил домой и падал без задних ног. Старший брат сразу после школы устроился гиросы крутить, чтобы помочь ему. Он тогда надеялся, что таким образом удастся скопить мне на обучение, но даже таким образом не удалось собрать и половины суммы на оплату первого семестра.

— Но… — Илега удивлённо открыла рот. Она стояла так где-то секунды две, но так и не успела сформулировать вопрос.

— Ректорская стипендия, — ответил Гало. — По мне, наверное, не очень хорошо видно, но на самом деле я бывший ботаник. Я был так одержим идеей стать некромагом, что доходило до того, что я какое-то время даже во время утренней зарядки отжимался над учебниками.

— Здорово, — восхищённо вскинула бровки девушка.

— Глупо, — пожал плечами её визави. — Читать в таком состоянии ужасно неудобно, да и ритм отжиманий сбивается. Но давай не будем обо мне. У нас дома все вкалывали. Сеструня, к тому моменту все домашние обязанности на своих плечах несла. Хотя, конечно, после смерти мамы ей стало проще: забот меньше. Пять здоровых мужиков всё же — не то же самое, что пять здоровых мужиков и одна больная женщина, которая даже… впрочем, это уже не важно, — махнул он рукой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты уходишь от вопроса! — возмущённо надулась Илега. — Она как? Гордилась? радовалась?

— Ну, соплей мы там развели много, — вновь пожал плечами молодой человек. — Знаешь, я подробностей не запомнил. Оно уже и не важно. Оживили и оживили. Это главное.

— Бу-у-у-ука, — девушка недовольно стукнула Гало кулачком в живот.

Словно кирпичную кладку ударила.

3.

Илега оказалась крайне разочарована, когда поняла, что никаким “плавным развитием оружейного дела” в Форгерии и не пахло. Массовый пороховой огнестрел Маньчжурии, родины этого явления, прошёл путь от ручницы, в которую стрелку приходилось вручную тыкать горящим фитилём, чтобы воспламенить заряд, до полноценной аркебузы с прикладом и механизмом спуска, всего за одну сотню лет. Вне всякого сомнения, популяризатором этого явления оказался какой-то попаданец из продвинутых миров.

— Это не честно, — насупилась девушка, недовольно сверля взглядом бамбуковый ствол оружия-революционера.

— Ты о чём? — не понял Гало.

— Это не эволюция. Это революция, — Илега махнула рукой в сторону примитивного ружья. — Причём, импортная. Этой пушке не место в этом времени!

— Попаданцы, — небрежно пожал плечами некромаг. — Иногда они оказываются способны повлиять на историю. Иногда. Редко. Не беспокойся, огнестрел будет ещё несколько веков стагнировать: маньчжурцы оказались слишком заняты “внутренней кухней”, чтобы экспортировать боевую мощь за рубеж. Сами ни к кому не лезли, и к себе лезть не позволяли. Да и, я бы не сказал, что ружьё было таким уж массовым оружием.

— Ты в этом разбираешься? — васильковые глаза попаданки устремили полный надежды взгляд на Гало, а пальчик левой руки скромненько ткнул в сторону предмета обсуждения.

— Я больше фанат современного вооружения, а не исторического, — ответил громила. — Но кое-что в вопросе понимаю. Например, вот этот экспонат не раз и не два умыкали, как минимум, в Индию. Но бамбук в качестве ствола… скажем так, ружьё либо получалось либо одноразовой штукой, либо маломощной, в зависимости от того, сколько пороха в него загружали.

Молодой человек вещал с крайне заразительной увлечённостью: не верилось, что тема, о которой рассказывают столь одухотворённо и самозабвенно, может оказаться неинтересной.

— В качестве индивидуального огнестрела оно никуда не годилось, да и как массовое вооружение челяди в отрыве от грамотной тактики использования оно показывало себя крайне плохо. Ни брахманов, ни кшатриев подобной игрушкой впечатлить не удавалось. А по-настоящему годные пухи, которые использовали отборные маньчжурские стрелковые части, по понятным причинам, за рубеж не вывозились.

— Ну, думаю, в моём случае порох не нужен вообще, — задумчиво сказала Илега, вновь переводя взгляд на оружие. — А вот бамбук был бы очень уместен.

— В твоём случае? — не понял Гало.

— Дяп! Я хочу сделать оружие для Лешей!

Весёлый возглас попаданки привлёк довольно много внимания. Девушка была уверена, что это от того, что она громко упомянула прозвище своей госпожи. И по какой-то причине самодовольной нарушительнице спокойствия не было стыдно за подобное: напротив, она ощущала гордость от того, что окружающие узнали, из-под чьего ножа выйдет вооружение одной из самых лихих некромагичек современности.

Гало рассмеялся. Тихо. Сдержанно.

— Нет, конечно, было, чтобы девушки со мной говорили о своих бывших. Иногда даже о своих бывших девушках. Но чтобы в рамках первого свидания подбирать подарок для своей нынешней пассии — это впервые.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Мне казалось, ты знал, на что идёшь, когда соглашался встретиться со мной, — надулась оружейница. — Даже не думай, что ради тебя я откажусь от Брони: она сильная, красивая, заботливая и крайне хороша в постели. Будь у неё грудь побольше, так вообще была бы моим идеалом женщины.