Благословение небес - Джудит Макнот

— У тебя всегда было самое нежное сердце в мире, — сказал он кротким голосом, с любовью глядя в ее прекрасное лицо. Затем, не говоря ни слова, взял чемодан, побросал туда свои вещи и сгреб с кровати деньги.

Элизабет сморгнула слезы.

— Не забудь, — охрипшим голосом прошептала она, — Элизабет Дункан.

У двери он задержался и оглянулся на нее.

— Этого достаточно. — Одно долгое мгновение брат и сестра смотрели друг на друга, зная, что видятся в последний раз, потом его губы дрогнули в горькой улыбке. — До свидания, Бесс.

Элизабет видела, как он прошел мимо окна и начал спускаться по тропинке, ведущей к морю, и только тогда она позволила себе расслабиться. Она упала на кровать, и слезы ручьями покатились по ее бледным щекам, и слезы горечи смешивались со слезами облегчения, но плакала она только о нем — не о себе.

Потому что в ее ридикюле был пистолет.

С той минуты, как Элизабет поняла, что Роберт может не отпустить ее, она была готова направить на него пистолет.

Глава 35

Элизабет добралась из Хелмшида до Лондона за два с половиной дня, хотя обычно такой путь занимал не меньше четырех суток. Не считаясь с ценой и опасностью, она платила сумасшедшие деньги за то, чтобы ее везли ночью, спала прямо в карете и останавливалась только затем, чтобы сменить лошадей, переодеться и наспех перехватить чего-нибудь поесть. Где бы она ни останавливалась, все — от мальчишек-разносчиков до официанток — только и говорили, что о суде над Яном Торнтоном, маркизом Кенсингтонским.

Мили оставались позади, день переходил в черную ночь, за которой начинался серый рассвет, и все повторялось снова, а Элизабет прислушивалась к стуку лошадиных копыт и к стуку своего насмерть перепуганного сердца.

В десять часов утра, через шесть дней после начала суда над Яном, запыленная карета остановилась перед лондонским домом вдовствующей герцогини Хостонской, и Элизабет спрыгнула на землю, не дожидаясь, когда ей опустят ступеньки, подхватила юбки, взбежала на крыльцо и заколотила в дверь.

— Господи, что там такое, — состроила гримасу герцогиня, прекращая беспокойную ходьбу по холлу и недовольно глядя на громыхающую дверь.

Дворецкий отворил ее, и мимо него промчалась Элизабет.

— Ваша светлость! — тяжело дыша, начала она. — Я…

— Вы! — холодно произнесла герцогиня, глядя на растрепанную женщину в пропыленном платье, которая бросила мужа, причинив ему столько боли и тревог, и вот теперь явилась перед ней, похожая на пыльную швабру, как раз тогда, когда было уже слишком поздно.

— Вас не мешало бы выпороть, — сказала она.

— Я не сомневаюсь, что Ян с удовольствием займется этим лично, но только потом. А сейчас мне нужно… — Элизабет остановилась, пытаясь подавить охватившую ее панику и связно изложить свою просьбу, — мне нужно попасть в

Вестминстер. Мне нужна ваша помощь, потому что женщин не пускают в палату лордов.

— Сегодня шестой день суда, и я рада вам сообщить, что он продвигается не так хорошо, как вам бы того хотелось.

— Вы скажете мне все потом! — сказала Элизабет таким повелительным тоном, который сделал бы честь самой герцогине. — Лучше попробуйте вспомнить какого-нибудь влиятельного человека, который помог бы мне туда попасть, кого-нибудь, с кем вы знакомы. Остальное я сделаю сама — сразу же, как только окажусь там.

С некоторым запозданием до герцогини наконец дошло, что, несмотря на непростительное поведение, Элизабет сейчас — единственная надежда Яна Торнтона.

— Фолкнер! — рявкнула герцогиня, поворачиваясь к лестнице. Наверху, на балконе, материализовалась личная горничная герцогини.

— Ваша светлость? — спросила она.

— Отведи эту молодую женщину наверх. Вычисти ее одежду и приведи в порядок прическу. — Рэмси! — кивнула она дворецкому, приказывая следовать за собой в голубую гостиную, где села за письменный стол. — Отнеси эту записку прямо в Вестминстер.

Скажи им, что это от меня и что ее необходимо немедленно передать лорду Килтону. Он должен быть на своем месте в палате лордов. — Она быстро набросала несколько строк и вручила записку дворецкому. — Я написала ему, чтобы он немедленно остановил слушание дела и что через час мы будем ждать его в моей карете у входа в Вестминстер. Он должен встретить нас там и провести в парламент.

— Сию минуту, ваша светлость, — сказал Рэмси, кланяясь, и быстро направился к выходу.

Герцогиня последовала за ним, продолжая на ходу отдавать приказания:

— В случае, если Килтон пренебрег своими обязанностями и не явился сегодня на заседание, пошли людей к нему домой, в «Уайт», и к той актриске на Блоринд — стрит, про которую он думает, что о ней никто не знает. Вы, — сказала она, задержав ледяной взгляд на Элизабет, — пойдете со мной. Вам придется многое мне объяснить, миледи, и вы сделаете это, пока Фолкнер будет заниматься вашей внешностью.

— Я не собираюсь думать о своей внешности в такое время, — вдруг взорвалась Элизабет.

Брови герцогини взлетели неимоверно высоко.

— Вы приехали убедить суд, что ваш муж невиновен?

— Ну, конечно. Я…

— Тогда не позорьте его еще больше, чем вы уже сделали! Вы выглядите так, словно вас вытащили с помойки Бедлама. Благодарите Бога, если вас саму не повесят за тот скандал, что вы учинили! — Она начала подниматься по лестнице, и Элизабет медленно пошла за ней, вполуха слушая ее тираду.

— А теперь, если бы еще и ваш незаконнорожденный брат оказал нам честь и явился пред наши светлые очи, то вашему мужу, возможно, и не пришлось бы провести эту ночь в тюремной камере, куда он непременно попадет, по мнению Джордана, если обвинение успешно справится со своей задачей.

Элизабет остановилась.

— Не будете ли вы так любезны послушать меня одну секунду, — сердито начала она.

— Я буду слушать вас всю дорогу в Вестминстер, — саркастически отрезала герцогиня. — Осмелюсь предположить, что весь Лондон будет с нетерпением ждать утренних газет, чтобы узнать, что вы скажете в свое оправдание!

— Ради Бога! — закричала Элизабет ей в спину, лихорадочно соображая, к кому еще она может обратиться, чтобы быстрее достичь цели. Час — это целая вечность! — Я приехала не за тем, чтобы просто продемонстрировать, что я жива.

Я могу доказать, что Роберт жив и что, когда он находился во власти Яна, тот не причинял ему вреда и…

Герцогиня круто развернулась и начала спускаться вниз, с отчаянной надеждой вглядываясь в лицо Элизабет.

— Фолкнер! — снова закричала она, не оборачиваясь. — Бери все, что может понадобиться. Займешься леди Торнтон в карете!

Через пятнадцать минут после того, как кучер герцогини натянул вожжи, останавливая лошадей у входа в Вестминстер, лорд Килтон, по пятам которого следовал Рэмси, подошел к ее карете.