Благословение небес - Джудит Макнот

— Я не могу видеть, что ты ведешь себя так… так, словно все нормально!

— Чего ты от меня хочешь? — услышал он в ответ. Ян встал и подошел к буфету, чтобы налить себе и Джордану виски. — Если ты думаешь, что я буду рыдать и рвать на себе волосы, то напрасно теряешь время.

— Нет, в настоящий момент я рад, что ты не поддался истерике в мужском варианте. Как я сказал, у меня есть новости, и хотя с личной точки зрения они тебя вряд ли обрадуют, это самые лучшие новости с тех пор, как была назначена дата слушания дела. Ян, — помедлив, продолжил Джордан, — наши люди, я хочу сказать, твои люди наконец напали на след Элизабет.

Выражение лица Яна не изменилось, и голос звучал холодно:

— И где же она?

— Пока мы не знаем, но уже точно известно, что ее видели в обществе мужчины на Бернамской дороге две ночи спустя после исчезновения. Они останавливались в гостинице в пятнадцати милях севернее Листера. Они… — он заколебался и торопливо договорил: — они путешествуют как муж и жена.

Ян чуть крепче сжал в руке бокал с виски, но больше ничем не выдал своего отношения к этой новости и к тому, что за ней стояло.

— Есть и другие новости — такие же хорошие, то есть я хочу сказать, ценные для нас.

Ян осушил содержимое бокала и произнес с ледяной окончательностью:

— Не представляю, какие новости могут быть лучше этой. Таким образом, она доказала, что я не убивал ее, и одновременно дала неопровержимое основание для развода.

Согнав со своего лица выражение сочувствия, которое, он знал, всегда претило Яну, Джордан смотрел, как он подошел к письменному столу, затем решительно продолжил:

— Обвинитель может возразить, что мужчина, с которым она путешествует, был нанят тобой. Но я надеюсь, что другая новость поможет нам убедить всех, что ее отъезд не был внезапным и она готовилась к нему заранее.

Ян поднял на него глаза в вопросительном молчании, и Джордан объяснил:

— За четыре дня до исчезновения она продала свои драгоценности ювелиру на

Флетчер-стрит. Ювелир сказал, что не открылся раньше только потому, что леди Торнтон, которую он знал как миссис Роберте, казалась очень напуганной. Он сказал, что не хотел выдавать ее, думая, что у нее были достаточно веские причины сбежать от тебя.

— Он до сих пор не выдал ее не потому, что пожалел, а из-за страха, что она продала ему драгоценности, на которые не имела права, и ему придется вернуть их, — цинично заметил Ян. — Но поскольку газеты не писали о пропаже драгоценностей, он заключил, что может заявить об этом в полицию.

— Возможно. Но суть в том, что теперь тебя не смогут судить за убийство.

Не менее важно и то, что, поскольку доказано, что ее исчезновение было добровольным, судьи иначе посмотрят и на дело ее брата, которого ты …. — он замолчал, не желая больше произносить это слово.

Ян молча взял перо и контракт из стопки бумаг, которые лежали у него на столе.

— Наши люди ничего не знали об исчезновении драгоценностей, — продолжал

Джордан, — потому что в Хэверхёрсте думали, что они в целости и сохранности лежат в твоем доме, а твои слуги полагали, что они в Лондоне.

— С этим все ясно, — безразлично отозвался Ян. — Но самое смешное, что для обвинения это не имеет никакого веса. Они будут настаивать на том, что я нанял и женщину, которая под видом Элизабет продала драгоценности, и мужчину, который выдает себя за ее любовника. А сейчас скажи мне: ты будешь участвовать в совместном предприятии, о котором мы с тобой говорили, или пока воздержишься?

— Воздержусь? — переспросил Джордан, не понимая, о чем он.

— В настоящий момент моя репутация честного человека пошатнулась. И если твои друзья предпочтут выйти из предприятия, я смогу их понять.

— Они уже вышли, — нехотя признался Джордан. — Но я остаюсь с тобой.

— Это даже хорошо, что они вышли, — сказал Ян, доставая другие контракты и вычеркивая из них фамилии. — В конечном счете нам с тобой больше достанется.

— Ян, — тихо сказал Джордан, — меня так и подмывает врезать тебе, чтобы посмотреть, отразятся ли на твоем лице хоть какие-нибудь эмоции. Я больше не могу выносить твоего безразличия к тому, что происходит. — Ян оторвался от документов и поднял на него взгляд. Джордан увидел пульсирующую жилку у него на шее — единственный признак, который выдавал его муку и ярость, и испытал огромное облегчение, а вместе с ним и неловкость. — Я сожалею о своих словах больше, чем могу тебе выразить, — извинился Джордан. — И если это может послужить хоть каким-нибудь утешением, хочу сказать тебе, что на собственном опыте знаю, каково быть обманутым мужем.

— Я не нуждаюсь в утешении, — отрезал Ян. — Мне нужно только время.

— Чтобы пережить все это, — согласился Джордан.

— Время, — холодно протянул Ян, — чтобы успеть разобраться с этими документами.

Шагая через холл к парадной двери, Джордан уже не был уверен, видел ли он на самом деле свидетельство того, что Ян еще что-то чувствует.

Элизабет стояла все у того же дерева, к которому приходила каждый день, и смотрела на море. Теперь корабль мог прийти в любое время — тот, который отвезет их на Ямайку, сказал Роберт. Он не мог дождаться часа, когда окажется наконец за пределами Британии, и страшно нервничал. И кто может обвинить его в этом, думала она, медленно подходя к краю обрыва, который резко уходил вниз.

Там, в нескольких сотнях футов, были только песок и камни.

Роберт снял для них комнату в доме мистера и миссис Хоган. Миссис Хоган отлично готовила, Роберт с удовольствием ел и немного поправился. Как и все, кто жил в Хелмшиде, Хоганы были добрыми работящими людьми, а их неугомонные четырехлетние сыновья-близнецы — просто чудом. Элизабет очень нравилась вся семья Хоганов, и она предпочла бы остаться здесь навсегда, спрятавшись ото всех и никому неизвестной.

В отличие от Роберта, она не хотела покидать Британские острова и не боялась быть обнаруженной. Странным образом она нашла здесь некое подобие покоя — она была достаточно близко от Яна и достаточно далеко, чтобы быть уверенной, что никакой его поступок или слово не смогут причинить ей боль.

— Это слишком высокий обрыв, миссис, — сказал мистер Хоган, подходя к ней сзади и хватая за руку своей крепкой мозолистой рукой. — Лучше уйдите отсюда, слышите?

— Я не заметила, что стою так близко к краю, — сказала Элизабет, с удивлением обнаруживая, что мыски ее туфель висят над обрывом.

— Идите домой и отдохните. Ваш муж рассказал нам, как нелегко вам пришлось, и объяснил, что вам нельзя волноваться.

Открытие, что Роберт мог поделиться с кем-то их проблемами, тем более с Хоганами, которые знали, что они ожидают корабль, отправляющийся в Америку или на Ямайку, или в какое-нибудь другое подходящее место, заставило Элизабет очнуться от болезненного отупения настолько, что она спросила: