Братья. История масонства в России - Наргиз Асадова

Н. АСАДОВА: …террористов у себя, как Алексей Дурново нам сообщил.

Л. МАЦИХ: Человек, который в 20 лет не революционер, у этого человека нет сердца. Кто к 40 не стал консерватором, у того нет ума. Весь этот путь прошел Осоргин, разумеется. Он далеко-далеко отошел от эсерства. Уже к 17-му году он был человеком вполне зрелым, его привлекало временное правительство к очень ответственным постам: ему предлагали пост русского посла в Италии, он отказался и вернулся в бурлящую Россию.

Н. АСАДОВА: А он еще, кстати говоря, работал в архивах охранки…

Л. МАЦИХ: Да, ему поручили такую… такую штуку.

Н. АСАДОВА: …после Февральской революции.

Л. МАЦИХ: А он, кстати, работал там бок о бок с Блоком — они оба разбирали полицейские, жандармские архивы. И кстати, Осоргин был против люстраций, говоря по современному — он был против опубликования списков осведомителей.

Н. АСАДОВА: Почему?

Л. МАЦИХ: Вот он был гуманист. Он всегда жалел оступившихся. Вся его литература — кстати, великолепная, смело рекомендую нашим слушателям — она вся полна искреннего, не ложного, не пафосного гуманизма. Он любил людей, он принимал их, какие они есть. Его любимой присказкой было «все люди, все человеки». И он никогда ни массонов не рисовал как собрание святых, или, там, ангелов с розовыми крыльями, и он не… его книги не полны ни сарказма, ни обличения свинцовых мерзостей бытия, ни, там, разоблачения язв жизни, а вот полны искренней радости, что человек все-таки может быть хорошим, несмотря ни на что, и изображение самых таких вот, светлых и прекрасных сторон жизни. Его интонация, она не имеет равных в русской литературе — так никто не писал. Поскольку русская литература всегда славилась обличительным пафосом, а он был от этого очень далек. Он хорошо людей знал, но у него хватало ума и сердца их не осуждать.

Н. АСАДОВА: 00:26 в Москве, я напоминаю, что это передача «Братья», у микрофона Наргиз Асадова и Леонид Мацих. Тема нашей сегодняшней передачи «Масоны и литература Серебряного века», и главный герой нашей передачи — это Михаил Осоргин. Нам Кирилл пишет: «Гумилев — мой любимый поэт. Скажите, в какой ложе он состоял?»

Л. МАЦИХ: Гумилев состоял в нескольких ложах — он, кстати говоря, захаживал в ложу «Космос», он был в ложе «Северная звезда», которая — к Вашему вопросу о преемственности — «Северная звезда» была прямой восприемницей ложи «Полярная звезда», учрежденной еще Сперанским в начале XIX века. Ну, немножко сменилось название, но суть осталась та же. Гумилев входил в несколько лож, правда, больших чинов он не добился, в отличие, кстати, от Осоргина, но состоял в нескольких ложах. И… Но Гумилев был человеком действия, он был воином. И там, где, скажем, Осоргин ограничивал свою деятельность общественную помощью голодающим, сбором средств, организацией лавки писателей, сбором книг, Гумилеву казалось это все недостаточным. И он действовал резко, решительно, как военный человек. Он действительно был вовлечен в заговор офицерский, и в общем, был большевиками расстрелян в 1921 году, ранее, чем многие другие деятели Серебряного века, еще многие к тому времени были живы.

Н. АСАДОВА: [phone] — это телефон для смс, вы можете присылать свои вопросы, реплики, предложения нам в прямой эфир. А скажите, какой… какую задачу ставили перед собой масонские ложи, вот, в ХХ веке, в начале ХХ века? Ведь это время было очень сложное, т. е. это одна за одной революции, Гражданская война…

Л. МАЦИХ: Нет, ну посмотрите, тут надо разобраться, Наргиз. Это мы сейчас ретроспективно видим, какое это было сложное время, и как там менее чем за 20 лет, как там все в стране изменилось — мировая война, куча революций — и страна стала абсолютно другой, неузнаваемой. Для этих людей же время шло последовательно, они в нем, в этом времени, жили. Они очень надеялись, что удастся избежать худшего исхода. Т. е. этой кровавой сумятицы революции, бунта и потери людьми человеческого облика. А вот что они хотели сделать? Они хотели как-то удержать Россию в неких рамках. Они хотели повлиять на царский режим — об этом много говорили и еще будем говорить, когда речь зайдет об Александре Федоровиче Керенском — они пытались повлиять на тот ход событий, который в России был. И, ну, многие говорили, что Россия катится к пропасти, но они честно пытались этому противостоять. Они хотели направить государственный корабль не на рифы, на которые он в конце концов наскочил — на рифы революции, гражданской войны, ужаса и раскола — а все-таки как-то, вот, вырулить в свободную воду. И через все вот эти очень непростые события начала ХХ века они пытались как-то вывести Россию на некий рациональный путь, сохранить ее в рамках европейской цивилизации. От которой она потом из-за большевиков отгородилась.

Н. АСАДОВА: Татьяна нам прислала вопрос в интернете, она сама из Чикаго: «Как велся учет масонских лож в это время? Был ли за ними контроль?»

Л. МАЦИХ: В этот период, нет, контроля не было, времена были относительно либеральные. При Николае II, в общем-то…

Н. АСАДОВА: Может, руки просто до них не доходили?

Л. МАЦИХ: Нет, доходили, доходили руки. Петр Аркадьевич Столыпин был очень серьезный господин. Когда он был министром внутренних дел, и когда он был премьер-министром — военно-полевые суды и приговоры их, и виселица — «столыпинский галстук» — это все факты, поэтому доходили руки до кого следует. Просто Столыпин, как человек умный, и люди, сменившие его, они понимали, что в масонах-то никакой угрозы государственности нет — угрозу представляют крайние элементы, либо крайние националисты, либо крайне-левые радикалы, разрушители. Вот эти потенциально опасны, и с ними велась борьба, с левым радикализмом. Но видимо, недостаточно, непоследовательно. Ну, и кроме того, никто не предвидел, какие ужасные последствия принесет России вовлечение в Первую мировую войну. Война оказалась штормом, совершенно разрушившим российский государственный корабль. Этого никто не мог предвидеть. Может быть, только Путилов в 1915 году, еще при начале войны, говорил Морису Палеологу — мы об этом говорили в предыдущей передаче — что война для России будет губительной. Но в это почти никто тогда не верил. Патриотический угар, знаете ли, барабанный бой, слава наших знамен, победа — все это очень знакомая риторика.

Н. АСАДОВА: Лора нас опять спрашивает: «А я не поняла, был ли Маяковский масоном». Нет, Лора, не был масоном…

Л. МАЦИХ: Он ходил в ложу «Астрея», по некоторым документам…

Н. АСАДОВА: Но не был принят в нее.

Л. МАЦИХ: Но… нет, он был, как бы, кандидатом в… Но его так и не приняли. Его так и не приняли.

Н. АСАДОВА: А почему не приняли?

Л. МАЦИХ: А я думаю, из-за недостаточности познания, характера его такого, неглубокого — он был человеком очень поверхностных познаний. А масонство требует углубления и сосредоточенности. А слово «сосредоточенность», одно из главных масонских манифестов… Кстати, Волошин об этом хорошо писал, может быть…

Н. АСАДОВА: Давайте зачитаем отрывочек небольшой.

Л. МАЦИХ: Да. У него есть, у Волошина, стихотворение «Подмастерье», и там, вот, как бы, некий манифест ищущего истины масона.

«Умом и терпугом, — рубанком, — , паялом и терпеньем,Становится лирической строфой, —Будь то страницаТацита,Иль медный текст закона.Для ремесла и духа — единый путь:Ограниченье себя.Чтоб научиться чувствовать,Ты должен отказатьсяОт радости переживаний жизни,От чувства отрешиться радиСосредоточья воли;И от воли — для отрешенности сознания».

Ну вот, просто переложение белым стихом масонского катехизиса. Вот, Волошин это очень верно определил. Кстати, ему самому, несмотря на его такую, бурную артистичную натуру, сосредоточенности хватало. Но масонство требует глубины от человека. Поверхностность — а это было, мне кажется, главным качеством Маяковского — поверхностность с масонством несовместима. Вот Осоргин, кстати, герой нашего рассказа главный, был человек глубокий. Он был человеком большой эрудиции, глубоких познаний, он знал несколько языков иностранных, переводил великолепно. Ну, и не только… ну, это шедевр перевода — «Принцесса Турандот» с итальянского, но он переводил с немецкого, французского, английского языков. Переводами он жил в Париже, когда он уехал. Он работал сначала, после высылки своей большевиками, в Берлине, в газете «День» и из-за споров с Керенским оттуда ушел. Переехал в Париж и дальше уже, вот, его жизнь была связана с Францией. Там в 26-м году он женился на Татьяне Алексеевне Бакуниной. Он был старше ее на 25 лет, но тем не менее, несмотря на такую, очень значительную разницу в возрасте, был очень счастливый брак.