Небо в алмазах (СИ) - Younger Alexandrine

Кто бы мог подумать! Этот сибирский мужлан, который бы никогда не построил свою карьеру без её характерного влияния, почти без ропота принял отставку! Хорошо, что хоть квартиру оставили, а дачу же ведь кто-то прибрал к рукам. Присмотрели; выждали, когда Голиков лапки вытянет… Муж и не пытается бороться за свой пост, оправдываясь тем, что за столько лет партийной работы наглотался грязи сверх меры. Стоит ли удивляться, в кого такой бесхребетной получилась Софа, прячущая лицо за широкой спиной оборванца, который переоделся в новенький заграничный костюм с иголочки, и мнит себя королем мира? Глаза бы всего этого не видели! Как же она их ненавидела! Всех…

— Бьюсь, бьюсь, мать вашу! Всю жизнь! Никто меня не слушал, никто! А теперь получайте, папаша с дочкой! Получайте новую жизнь, раз так всё надоело…

— Что ты развела тут, Марина? Будет у тебя всё, будет! Не умер никто, не собирается! При должности останешься, раз за это так бдишь, чего ты при дочери устроила?!

— Мама, всё же хорошо… — Софа робко подает голос, не понимая, как сорок восемь часов, за которые она не видела мать, сотворили с ней такие потрясения. Черные волосы не знали порядка, а карие глаза, томные и жгучие, словно принадлежали не Марине Владленовне. Кто ей важен? Семья или внешнее благополучие? Кажется, что Софка давно ответила на этот вопрос. К своему же ужасу. — Мы пришли, увидеться хотели…

— В самом деле, Марина Владленовна, хорошо, что хоть так дело кончилось… — Пчёла осознает, что одно неловкое слово приведёт за собой порцию новой женской истерики, но он говорит спокойно, взывая к тому, что являлось самым важным для матерей, — а у вас муж с дочерью…

— Что ты, отморозок, рот мне затыкаешь? Двадцать лет — ума нет! Обрядился! Цепи, кольца, кобура из кожи… — чуда не совершилось, и женщина продолжала истерично кричать, — а я знаю, как вы все такие устраиваетесь, знаю! И как загибаетесь потом! Чего, сынок, думаешь, что тебе повезёт? Лопатами грести будешь? Кто же с тобой спорит! Но не всегда музычка твоя босяцкая будет играть, не всегда! Запомни мои слова, не забывай…

— Не ори на парня, дура, уймись! Он к тебе с добром, а к нему с граблями! Нельзя так с людьми, нельзя… — Голиков готов был замахнуться на жену, но не позволил себе позорного выпада, — правду он тебе сказал…

— Мама, — Софка подходит к матери, стихийно беря её за дрожащие руки, — мам, не кричи, прошу тебя, ну не надо! Пойдем умываться! Ты совсем плоха…

— Эх, Софа… — Голикова-старшая не спешит отстранить от себя дочку, как проделывала это с супругом. Жалко нерадивую! Кто, как не Софа, продолжение родной матери и последняя надежда? Глаза незлобивые, детские, как у бедненькой овечки, и не представляет, какая жизнь ждёт с этим мерином, как плакать придётся, когда… — Душу матери не трави!..

Слов для дальнейшего разговора не осталось. Марина Владленовна, погладив хрупкие ладони Софы, будто бы на миг, залюбовавшись, резво скрылась за тяжелыми дверьми в свою обитель, закрываясь на все замки. Софка не успела среагировать, задержав мать, а Константин Евгеньевич, не теряя шанс на порядок, в бесчисленный раз пытался настроить хозяйку дома на мирные берега.

— Марина, Марина! Отвори…

— Ненавижу… — смог услышать Голиков, борясь с желанием осесть прямо по стене, как бесцельная масса, — как же ненавижу!..

— За водой беги и лекарствами, Соф, — Пчёла, не зная, что ещё внушить Софке, чтобы она вышла из оцепенения, в котором оказалась по вине матери, решил послать на кухню, где в аптечке лежали успокоительные пилюли, — не стой здесь…

— Вить! — Голикова не может сообразить, на что ей реагировать, и принять мысль, что мама никогда не осознает, как ошибается, подменяя ориентиры. Кажется, что по её комнате снова летели вещи, книги, рамки с фотографиями, украшения. Софа вздрогнула, услышав, как с треском распадается на осколки дорогое зеркало. — Папа! Да сделайте что-нибудь…

Софа решила подчиниться — редкий случай. Она могла проклинать себя за то, что лишь час назад собиралась высказывать матери, как счастлива, что избавилась от проклятущих образовательных пут, но теперь думала только о том, что дома в действительности творилось нечто ужасное. Никто не мог совладать с этим…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Не бей ты там всё, Марина, не бей! — Голиков пытался сломать замок, но его руки, давно отвыкшие от хозяйственных мелочей, сотворить такого не могли. Страх внушило то, что звуки оброненных предметов сменились одним, тяжеловесным и глухим. Будто бы борьба стихла. — Витька, подсоби…

— Ломать надо, не откроет, — Пчёла, не спрашивая разрешений, навалился на дубовую поверхность первым, — сильнее, с маху!

— Давай…

Картина, открывшаяся взору двух крепких мужчин, карала своей неприглядной правдивостью. Когда Софа прибежит с кухни, то она, как и следовало ожидать, забьётся в обессиленном крике. Но кому это могло помочь?..

***

Лиза несколько раз пыталась дозвониться до Софы, которая обещала заехать к ней вечером. Как сказала сама — отпраздновать долгожданное отчисление, но домашний телефон Голиковых молчал. Агрегат Пчёлы тоже упорно игнорировал шансы добраться до любимого братца, но звонок Беловой вывел юную жену Космоса из режима ожидания, заставив висеть на проводе добрых полчаса. Сначала Ольгу интересовало то, в какую дыру провалился её распрекрасный муженёк, а потом разговор пошёл дежурный и чисто женский. Но когда стрелки часов приближались к девяти, и скрипачка снова завела привычную шарманку. Поведение Белова категорически не устраивало натуру скорпиона…

— Оль, если я до сих пор одна дома, то и тебе такой участи не миновать!

— Тебя, Холмогорова, одну оставлять нельзя! Томка правильно сказала…

— Поэтому Кос звонил, чтобы передать, что задержится, а заодно предупредил всех соседей с утра, куда везти, если пора…

— Какое «пора» ему? Начало же ноября поставили?

— Природа и гены Космоса Юрьевича непредсказуемы!

— Ой, Лизк! Кажется, что у меня в двери какая-то барабашка в замке шуршит.

— Иди, проверяй…

Такая же ситуация случилась и в доме Холмогоровых. Перебросившись с Ольгой парой комплиментарных фраз, Лиза закончила разговор, чтобы открыть Космосу задвижку. Она сразу заметила, что встреча с уральским товарищем Белого, который приготовил для «Курс-Инвеста» взаимовыгодное предложение, не прошла для мужа бесследно. Не удержавшись от шутки про полезность «Нарзана», Лиза решила сразу отпоить сына профессора астрофизики живительной минералкой, но Кос, не признавая себя захмелевшим, лез обниматься, то и дело, повторяя, как он соскучился. И не таким сильным был пятизвездочный коньяк, слегка взбаламутивший виски, чтобы Космос, ввалившись за порог, ничего не соображал. Ихтиандра звать преждевременно…

— Маленькая, эти кабанские друзья мне свадьбу беловскую припомнили, прикинь?

— Что ты там мог выкинуть такого, о чём бы я не знала, Космик?

— А что с тобой никому не разрешил познакомиться, гадина такой…

— Какой им толк со мной шашни крутить? Никакой перспективы!

— Я-то им тогда и объяснил всё популярно.

— А я не пытаюсь сомневаться.

Спина болезненно отозвалась спазмом, неизбежным на позднем сроке ожидания, и Лиза глубоко вздохнула, пережидая мимолетное неудобство. Состояние куклы-неваляшки начинало надоедать, что было закономерным. Лиза ждала момента, когда сможет не только взять на руки своего ребенка, но и вдохнуть полной грудью свежий воздух, понимая, что её ничего не обременяет. Испытание пройдено…

— Слушай, кенгурятина, — Космос, почесывая голову, как тот самый Винни Пух, пытается прогнать из головы дурман удачной встречи, — блин, легчает, дома и стены помогают!

— Что такое? — девушка прикрывает свои лазурные глаза, утомлённо откидываясь на спинку дивана. — Давай поменяемся, а то, я смотрю, ты полон энтузиазма и энергии.

— Не плюй природе в рожу, — Космос смотрит на часы, и переводит тему на то, что интересовало его и пацанов добрую половину дня, — а Пчёла куда пропал? Обещал быть с нами, и хер всем собачий, трубы мы не берём…